— Знаете, — сказал Кико, глядя на Хью с собачьей преданностью, — я просто создан для этнических ролей.
Доун скользнула скучающим взглядом по его белокурой шевелюре и голубым глазам. Ну-ну.
Хью попытался поднять руку, чтобы хлопнуть Кико по ладони — дай пять! — но где-то на полпути силы его оставили.
— А вложиться ты горазд? Потому что сборы будут такие, что того… закачаешься.
Шлепнув пакетом по столу, Доун поднялась и «помогла» Кико слезть с табурета.
— Он пришлет тебе резюме и фотографию. — Она вытащила из заднего кармана визитку — немножко помятую от недавнего катания по земле, но еще читабельную. — Если вспомнишь что-нибудь еще — звони. Сам понимаешь, дело серьезное.
— Обещаю, детка. — Хью вежливо подавил отрыжку. — Жалко Фрэнка. Ей-богу жалко.
— Спасибо. — Она сморгнула непрошеную слезу. — Мне тоже.
По пути к выходу Кико поднес к уху воображаемую трубку и прокричал Хью одними губами: «Звони».
У дверей Доун резко остановилась и повернулась к нему лицом.
— Послушай, приятель, Хью Уэйн — мелкий аферист. Никакого сценария у него нет, разве что какие-нибудь каракули на салфетке из бара. Никакой он не продюсер.
Впрочем, последнее утверждение было не совсем верным. В этом городе продюсером был каждый. Фильмы снимали все, кому не лень. И такие мелочи, как отсутствие в природе реальных плодов сего творчества, никого не смущали.
Воодушевление Кико тут же улетучилось, как воздух из сдувшегося шарика.
— А ты точно знаешь, Доун? Потому что я не хочу упустить свой шанс. В этом городе стоит только зазеваться, и кто-нибудь уведет прямо из-под носа ту самую роль, которая словно для тебя и написана.
Доун взяла его за руки.
— Расскажи мне про свое ясновидение. Умеешь ты читать мысли мошенников, которые торгуют несуществующими виллами с видом на море? В Долине смерти?
Вид у ясновидца был совершенно ошалелый.
— Он что, пытался меня развести?
— О Господи. Да конечно же!
Кико смотрел на нее снизу вверх, и до Доун вдруг дошло, что она, сама того не заметив, взяла на себя роль его защитницы. И с чего это, спрашивается, ее вдруг потянуло оберегать этого нахального всезнайку от каждого встречного злодея? Она поспешно отпустила руки телепата и заставила себя заняться делом — еще раз внимательно осмотреть зал.
Наконец с разведкой было покончено, однако Кико смотрел на Доун все тем же странным взглядом. Она нервно потопталась на месте и принялась теребить цепочку на сережке-луне в бессознательной попытке отвлечь его внимание.
— Сняла бы перед следующей дракой, — сказал ясновидец. — Вдруг выдернут — больно же будет.
Переживает, значит. Насчет сохранности ее мочек. Ну надо же, а она почему-то беспокоится, что ей горло порвут.
— Красивая вещица, — добавил он.
После сегодняшних событий гладкие изгибы серебряной луны и крохотные рубины на чуть покачивавшихся цепочках казалась гораздо реальнее, чем весь остальной мир. Отпускать сережку не хотелось.
— Подарок коллег. Каскадеры, с которыми я работала на съемках одного фильма — был такой дешевый ужастик, «Кровавая луна» назывался, — решили скинуться и купить всем по сувениру. Парням прокололи уши гвоздиками в виде луны, а я уже носила сережки, поэтому получила вот эту вещицу, позанятней…
Доун замолчала и задумалась. Прошлая жизнь казалась далекой и никому не интересной.
— Ну что? Как тебе аура в этом заведении? Есть смысл тут оставаться? — спросила она в попытке сменить тему.
Кико не ответил, и Доун осторожно покосилась в его сторону.
Кико не ответил, и Доун осторожно покосилась в его сторону. Телепат по-прежнему не сводил с нее глаз, будто до сих пор не мог поверить тому, что она кинулась на его защиту как наседка.
Ну что она, не может ответить добром на добро?
— Если честно, тут не то, что мысли — ни одна человеческая эмоция еще не трепыхнулась. Глухо, как в танке.
— Интересно. — Доун отвернулась и сложила руки на груди, отгораживаясь от любых проявлений благодарности.
— Не то слово.
И чего Кико так расчувствовался? Она всего лишь поступила по-человечески.
— Можешь уже перестать скалить зубы, как идиот.
— Перестану, не волнуйся.
К счастью, зазвонил его телефон, и ясновидец наконец-то оставил ее в покое.
Доун пробежалась взглядом по лицам собравшихся в баре. На этот раз она высматривала не только и не столько потенциальных свидетелей. В ней потихоньку просыпался интерес совсем другого рода. Хотелось секса, испробованного лекарства от стресса.
«Что-нибудь быстрое и ни к чему не обязывающее», — мечтательно подумала она. А почему бы и нет? Хорошо бы попался какой-нибудь случайно забредший сюда турист…
Кико сложил телефон.
— Звонила Брейзи. Босс ждет нас в два, так что придется как-то убить еще пару часов. Я за то, чтобы вернуться в офис.
Она помедлила. Пара часов. Значит, времени еще предостаточно.
— Поезжай один, — сказала она небрежным тоном. — Что-то мне подсказывает — тут можно еще что-нибудь узнать. Вернусь на такси.
Кико воздел руки к небу.
— Нет, только не это…
Закипая, она повернулась и наклонилась к самому носу лилипута.
— Вот только не надо меня учить, господин профессор.
Телепат впервые заглянул ей в глаза, а не в мысли. На лице его читалось непонимание, вернее, полная неспособность понять, что ею движет.
Эта реакция так поразила Доун, что она даже забыла порадоваться тому, что он помнит о своем обещании не лезть в ее мысли.
Кико покачал головой, явно разочарованный в ней. Тоже мне, святоша.
— Ясно, — сказал он. — Ты, конечно, права — кто я такой, чтобы объяснять тебе про чувство собственного достоинства.
Доун отступила, уязвленная насмешкой. Кико продолжил:
— Что ж, раз ты уже большая девочка, то, наверное, знаешь, что делать с распятием в твоем багажнике, если сюда вдруг заглянут наши красноглазые приятели. Устроить публичную потасовку они побоятся — босс говорит, что вампиры стараются хранить свои дела в тайне. Учти, только поэтому я согласен оставить тебя одну. Но все равно держи ухо востро. Никогда не знаешь, что может случиться в следующую минуту.
Он шагнул к двери, но тут же покачал головой и покраснел, как рак.
— А, ладно! Подожду тебя в машине. Кико резко отвернулся и вышел.
В открытую дверь хлынул поток теплого ночного воздуха, а Доун все стояла, словно оцепенев. Догнать? Но зачем? Что это изменит? Она такая, какая есть, и извиняться ей не за что.
И все же… Господи, неужели он и правда будет сидеть в машине, дожидаясь, пока она кого-нибудь подцепит? И что потом — в гостиницу за ними потащится?
Не на шутку раздосадованная, Доун вернулась в бар и уселась у стойки. Наступила полночь, и большинство приятелей Фрэнка уже спали, уронив голову на стол, а остальные так налились, что ничего не соображали. Примерно в таком же состоянии был бы сейчас и сам Фрэнк.
Подошел Мори, бармен, — лысый, с золотыми коронками на двух передних зубах.
— Чего налить, Доун?
— Минералки.
— Заботишься о здоровье? Ладно, детка, сейчас сделаю.
Получив заказ, Доун положила на стойку пару долларовых бумажек и принялась теребить салфетку, рассеянно отщипывая кусочки бумаги.