Или предсказание об убийстве реального хозяина. В глобальном масштабе смерть даже одной личности не имеет никакого значения. Даже если эта личность имеет реальную власть и поддержку народа. Зачем Парашистай написал это?
Мария Давидовна потянулась всем телом. Встала и подошла к окну. Рассвет нового дня, — что он принесет людям? Есть ли у человечества будущее или очень скоро мир содрогнется от глобальной катастрофы? Даже если она окажется здесь, на одном из последних островков разрушенной цивилизации, какие у неё шансы выжить?
И хочет ли она увидеть, как умирает привычный мир?
Мда, как то уж очень пессимистично.
Мария Давидовна посмотрела на часы — восемь часов утра — и включила телевизор. Привычка каждый день смотреть новости, как параноидальное предчувствие приближающегося апокалипсиса. Она спокойно смотрела на экран и слушала информацию о поисковой операции в Атлантическом океане, где недавно пропал самолет с двумя сотнями пассажиров. Затем был сюжет с главным санитарным врачом России, который запретил экспорт молочной продукции из Белоруссии.
И она даже не вздрогнула, когда диктор стала говорить о свином гриппе. На экране появилась запись заявления представителя Всемирной Организации Здравоохранения Кеджи Фукуда, который официально признал, что на планете пандемия свиного гриппа. Заболевание зафиксировано в семидесяти трех странах и в ближайшее время может заболеть треть населения планеты.
Мария Давидовна выключила телевизор. Мир катится в тартарары. А она думает о пессимистичности своих мыслей. Надо вспомнить, что Авдей говорил о кодексе выживальщика:
Всегда имей неприкосновенный запас.
Импровизируй и приспосабливайся.
Действуй на опережение и продумывай на два шага вперед.
Помни, что могло бы быть и хуже.
Продолжай надеяться, не смотря ни на что.
Ладно, значит, надо начинать что-то делать. Мария Давидовна решительно взяла крепкую сумку и вышла из квартиры. Первым делом надо создать небольшой запас питьевой воды. Затем в течение нескольких дней она будет покупать соль, сахар, крупы и консервы. И еще пару бутылок воды ежедневно.
Она шла по улице к магазину и какой-то частью сознания думала, что сходит с ума. Неужели, она, Мария Давидовна Гринберг, кандидат медицинских наук, врач высшей категории, верит в пророчества маньяка-убийцы и подростковые игры выживальщиков?! Это же, по меньшей мере, глупо!
Зачем жить, если привычный мир прекратит свое существование?!
Да, никакого смысла в этом нет.
Апокалипсис уравняет всех, и смерть найдет каждого. Неважно — когда, и неважно — как.
Но, если Парашистай и Авдей окажутся правы, ей бы очень не хотелось умереть от голода и жажды. Да, она все равно умрет, но в удобных и комфортных условиях.
Мария Давидовна зашла в магазин и, взяв тележку, стала нагружать её полутора литровыми бутылками с водой.
31
Вилентьев пришел на работу рано. Довольный, жизнерадостный и уверенный в себе, Иван Викторович сразу же зашел к экспертам. Найдя Артема, он попросил его снова осмотреть место преступления:
— Артем, там, кроме жертвы, сожителя и ребенка, был еще один человек. Вывернись наизнанку, но найди мне любые улики. Облазь все углы, оближи косяки и двери, залезь в каждую щель и без положительного результата не возвращайся.
— Товарищ майор, — уныло протянул Артем, — я и так там всё облазил. Квартира, как проходной двор, там полно мусора и масса отпечатков пальцев. Я целый год буду разгребать это дерьмо.
— А ты еще разок облазь и разгреби.
Артем тяжело вздохнул и согласно кивнул.
— Ладно. Сделаю.
Майор поднялся в свой кабинет. Подошел к окну, посмотрел на просыпающийся город и затем сел за стол. И стал думать.
Первый делом надо понять, почему Парашистай убил именно эту женщину. Опустившаяся алкоголичка, живущая с собутыльником. Брошенный ребенок, мечтающий о смерти матери. И Парашистай, этакий Дед Мороз, который осуществляет мечту ребенка.
Как там сказала доктор Гринберг — Парашистай хотел сделать доброе дело.
Следовательно, маньяк должен был узнать, о чем мечтает девочка. А это подразумевает какой-то контакт между ними. Отсюда вывод — надо сначала понять, что могло связывать эту семью и Парашистая.
Иван Викторович задумчиво почесал голову. Придвинул к себе тоненькую папку с документами по делу и стал их снова просматривать. Он прекрасно знал, что важна любая мелочь. Следы и улики есть практически всегда, надо лишь увидеть их. Он внимательно читал и смотрел фотографии с места преступления, прокручивая в памяти то, что видел сам.
Входная дверь со сломанным замком. Пустой коридор. На кухне стол, заставленный пустыми бутылками. Две табуретки. Газовая плита. Покосившаяся мойка, под которой полное мусорное ведро. На подоконнике хлебница с куском заплесневевшего хлеба.
В гостиной тумба, на которой когда-то стоял телевизор. Старый полуразвалившийся диван. Шифоньер, в котором свалена одежда. В углу у окна стол и стул.
В спальне — пружинная кровать, на которой лежит матрац без постельного белья. У кровати тумбочка, на которой две полупустые бутылки пива и упаковка таблеток. У окна продавленное кресло и ворох старых газет, лежащих на полу.
Иван Викторович замер. Мысленно вернулся назад.
Таблетки.
Пузырек из темного стекла с надписью «Фурагин».
Вилентьев подумал, что если лекарство стоит у кровати, то, значит, им пользуются. Кто из них — убитая или сожитель? Купили самостоятельно или это лекарство назначил доктор?
Сочетание слов «лекарство-доктор» заставило майора застыть.
Парашистай не может быть практикующим доктором, но его знания и опыт остались с ним. Маньяк мог бывать у Василия, как собутыльник. Убитая Мясникова могла пожаловаться, а Парашистай посоветовал, какое лекарство купить.
Майор протянул руку к телефонной трубке и распорядился привести к нему подозреваемого в убийстве. Пока его приказ выполнялся, он убрал папку в сторону, посмотрел в окно и неожиданно для себя вспомнил о вчерашнем вечере.
И улыбнулся приятным воспоминаниям.
— Можно, товарищ майор?
В дверном проеме возник сержант.
— Да.
Василий с помятым лицом и грустными глазами сел на стул, сложив закованные в браслеты руки на колени.
— Что, Василий, грустный такой?
— А чего тут веселиться-то? Да, и Анжелку жалко, хорошая была баба. Глупая, но добрая.
— Ладно. Давай, Василий, скажи-ка мне о таблетках. Ну, пузырек с таблетками, который в спальне на тумбочке лежали. Кто сказал их купить и что лечили?
Василий пожал плечами и ответил:
— Это у Анжелки мочевой пузырь прихватило. Ссать было ей больно. Я ей говорю, сходи к доктору. Вот она и сходила. Так это давно было, еще в мае.
— К какому доктору она ходила?
— Откуда я знаю, — удивленно посмотрел Василий.
— Что, она ничего не говорила?
— Нет. Стала пить таблетки и всё у неё быстро прошло.
— И ты не спрашивал?
— Да, нафиг мне это надо! — Василий даже слегка возмутился. — Это же бабские проблемы, нахрена мне её спрашивать!
Майор Вилентьев кивнул. Понятно. Ладно, пойдем другим путем.
— Кого ты недавно приводил в дом?
— Как это? — удивился Василий резкой перемене темы разговора.
— Какой-нибудь незнакомый тебе человек, — терпеливо стал говорить майор, — предложил выпивку. Ты позвал его домой, и вы вместе пили.
— Нет, — помотал головой Василий, — я посторонних в дом не привожу. Только тех, кого хорошо знаю. Да и тепло сейчас, с незнакомыми можно и на природе выпить.
— Хорошо, пусть на природе. Был такой?
Василий задумчиво посмотрел на потолок. Пожевал губами.
— Вроде, нет.
— Точно?
— Да, точно, — уверенно посмотрел в глаза майору Василий.
— Сержант, уводи, — позвал он конвоира. И практически сразу забыл про мужика.
Взяв мобильный телефон, Иван Викторович позвонил Артему и сказал ему забрать лекарство. Надо попытаться найти аптеку, в которой куплен препарат. Может быть, сохранился рецепт.
И надо еще раз поговорить с собутыльниками Василия.
И еще — надо зайти в поликлинику и попытаться найти амбулаторную карту Анжелы Мясниковой.
32
Сегодня я сидел на приеме один. Марина взяла отгул, — они с будущим мужем пойдут в ЗАГС, подавать заявление. Для девушки это очень важное событие в жизни. Свадьба, белое платье, фата и кольцо на палец. Гудящие разукрашенные автомобили и фотографии у памятников. Ресторан, алкоголь, крики «Горько» и первая брачная ночь. Всё, как у людей, — весело, шумно и незабываемо.
Дверь в кабинет открылась.
— Михаил Борисович, доброе день. Вы уже отработали?
Начмед Бусиков добродушно улыбается и протягивает руку. Ответив на приветствие и пожав руку, я отвечаю на вопрос и жду. Начмед так просто не заходит.
— Хочу напомнить вам, Михаил Борисович, что скоро полугодовой отчет. До двадцать пятого июня вы должны сдать его мне полностью готовым, буковка к буковке, циферка к циферке. Иначе, в отпуск в июле вы не пойдете.
— Да, конечно, Сергей Максимович, я помню. Будет сделано. Тем более, что в отпуск я хочу.
Начмед, кивнув, идет к двери и, взявшись за ручку, неожиданно поворачивается:
— Михаил Борисович, зачем вам это?
— Что это?
— Ну, у вас же контракт. Вы получаете нормальную зарплату. Зачем вам думать о врачах отделения и о том, сколько они получают?
Мысленно я улыбаюсь. Месяц назад на оперативке у главного врача я высказал своё мнение о выполнении муниципального заказа, а Бусиков только сейчас решился спросить, зачем я это сделал. Хотя, скорее всего это главный врач никак не может забыть моих слов.
— А я и не думаю о них, — пожав плечами, отвечаю я.
— Как? Вы же говорили, что…, — начмед удивленно смотрит на меня, не закончив фразу.
— Я думаю о себе, — спокойно объясняю я, — если моих врачей будут поощрять за выполнение муниципального заказа, пусть даже это будут небольшие суммы, то они будут стремиться к ста процентам выполнения плана. Соответственно, если план выполнен, то вы не будете мне говорить о том, что я получаю по контракту хорошую зарплату и обязан обеспечить выполнение этого долбанного муниципального заказа.
Бусиков хлопает глазами, пытаясь уловить скрытый смысл в моих словах. Так ничего не поняв, он кивает головой и уходит.
Я думаю о том, что скоро отпуск. Целый месяц, а, может, и вся жизнь.
Заметив в дверях пациентку, я приглашаю её.
— Заходите.
Ирина Ногина садится на стул и говорит:
— Я пришла с результатами обследования.
Она протягивает мне протокол ультразвукового исследования сердца и заключение электрокардиографии. Она робко смотрит на меня. Она всё еще опасается того, что её заставят сделать аборт. Быстро прочитав заключения исследований, я улыбаюсь.
— Ну, не так уж и плохо. Изменения есть, но это мы и так знали.
— Мой доктор в женской консультации сказала, что через неделю в пятницу будет врачебный консилиум и нужно ваше заключение о возможности вынашивания беременности. И я сразу же скажу, — что бы вы ни написали в заключении, я категорически откажусь убивать ребенка.