— И тебе доброго дня, — огрызнулся Дик, не глядя в сторону Тейлора. До того как стать комиссаром вместо трагически погибшего Мойши Левинзона тот вёл жизнь пьяницы и дебошира. Как напоминание о недавнем прошлом остался фингал, резаная губа и свернутый в драке нос.
— Сколько тебе повторять: не «На по шарам», а «Но пасаран», что в переводе означает — они не пройдут. Запомни это, дубина! — продолжил нравоучения комиссар, поправляя штаны грязно-зелёного цвета. Кунц скорчил недовольную гримасу, отвернулся в сторону, лишь бы не чувствовать смрадное дыхание назойливого камрада. — Эй! Есть кто-нибудь? — Тейлор постучал согнутым пальцем по широкому лбу Дика.
— Отвянь, без тебя тошно, — отмахнулся Кунц. — Кто не пройдёт? Куда не пройдёт? Почему не пройдет? Хрень какая-то, а не приветствие.
— Сам ты хрень, — обиделся политрук. — «Но пасаран» — наш отличительный знак. Вот идёт, к примеру, человек…
— Ну, идёт и пусть себе идёт, мне-то какое до него дело?
— Неправильно рассуждаешь, камрад. Как ты отличишь кто это: преданный делу борьбы за свободу революционер, или враг обманом и хитростью проникший в стан борцов за независимость?
— Никак, хлопну и все дела.
— Вот! — комиссар поднял палец к потолку. Дик посмотрел туда, но ничего не увидел кроме плавающих слоёв дыма. — Хлопнешь! Хорошо, если это враг, а если это идейно подкованный и несгибаемо твёрдый сын народно-патриотического фронта, тогда что?
— Ничего! Одним больше, одним меньше. Не обеднеем.
— И тут ты не прав. Нет у тебя понятия остроты текущего политического момента. Поэтому ты до сих пор и командуешь анархистами, а не занимаешь правящие посты в нашей единственно верной народной партии, как и подобает её искренне преданным сынам.
Тейлор дёрнул кадыком, поправил сбившийся на бок бантик. Кунц подумал, что лекция кончилась и зануда отстанет от него, но он ошибся. Комиссар схватил со стола начальника штаба стакан с водой, промочил горло и продолжил:
— Для этого и придумали приветствие «Но пасаран!» В сочетании с известным жестом — эта фраза является паролем, с помощью которого находят друг друга истинные борцы за правое дело среди заполонивших мир угнетателей и кровопивцев…
Оратора перебил грохот. Не в силах терпеть его болтовню начальник штаба треснул по столу и теперь шипел, потирая ушибленную ладонь.
— Слышь ты, демагог, отзынь отсюда надоел уже. Хорош грузить камрада он того и гляди в обморок свалится. Человек ко мне по делу пришёл, а ты к нему с лекциями лезешь.
Политрук вздрогнул от неожиданности, засунул правую руку за полу куртки и с гордо поднятым подбородком растворился в тёмном углу.
— Курить меньше надо, — вполголоса бросил вслед Головастик и сел на гостевой стул.
Зигмунд подался к нему, доверительно прошептал:
— Признаюсь, я тоже устал от этой лабуды, но, сам понимаешь, приходится соответствовать остроте политического момента, — передразнил он комиссара. — Ну, с чем пожаловал? Я тебя хорошо знаю, ты просто так в штаб не заходишь.
— Дело есть. Можно получить отличный дредноут без особых проблем, — так же шёпотом сказал Дик. — Но это не при посторонних.
— Понятно. Зигмунд встал и прогремел на всю палатку:
— Эй, камрады, а ну оставьте нас немедленно!
Мятежники недовольно зашумели, но никто не посмел перечить, все знали, как скор на расправу начальник штаба. Чуть что не по нему — сразу вешает ярлык: «Контра». С таким клеймом в лагере долго не проживёшь, бросят на самый тяжёлый участок фронта без оружия или на бой с дрифтерами пошлют с одной ампулой вакцины, вражеская пуля помилует, так сам лёгкие выхаркаешь.
— Что — просто так вот взять и раздобыть военный корабль? — недоверчиво спросил Штольц, когда за последним сепаратистом сомкнулся полог. — А в чём прикол?
— В деньгах, конечно, требуют четыре миллиона. Восемьсот штук сейчас, остальное потом. Вот номер счёта, — Дик вынул из футляра мобильное устройство и вывел на экран сообщение Бэйли.
— А-а-а, так мы его покупаем?! — обрадовался начальник штаба и потянулся к дымившей сигаре.
— Не совсем.
— Не понял? Деньги платим, дредноут получаем, но не покупаем. Арендуем что ли?
— Да нет же. Не покупаем и не арендуем, а забираем в ходе военной операции.
— А зачем деньги платить, если можно и так отвоевать? — Штольц затянулся, кончик сигары вспыхнул красным, сухо затрещал сгоревший табак.
— Нельзя… где дредноут будет бороздить просторы космоса, мы не знаем — это раз, — Кунц загнул палец. — Если он будет с сопровождением, то по шапке получим и останемся с носом — это два. Ну и, в-третьих, мне обещали, вывести из строя часть его артиллерии…
Штольц резко вскинул голову, удивлённо посмотрел, мол, а это зачем?
— Чтобы нам без проблем захватить судно, — правильно понял его Дик.
— Ну, хорошо, — начштаба пыхнул сигарой и выпустил изо рта струю ароматного дыма. — Допустим, аванс по условиям сделки мы перечислим, дредноут захватим. Тогда возникает вопрос: зачем платить оставшиеся миллионы?
— Продавец установил на корабле маячки для подстраховки. Сказал, если мы его кинем, он бросит против нас флот Федерации, — сымпровизировал Головастик, уводя собеседника с дурной мысли.
— Логично… — Штольц бросил надоевшую сигару в обрезок гильзы, встал, прошёлся по палатке, рассекая грудью слои дыма. Дик видел, как они закручивались в завитки, вертикально перемещаясь и образуя загадочные фигуры. — А что ему мешает натравить федералов после получения всей суммы?
— А зачем? Во время операции они могут узнать, кто продал дредноут.
— Ну да, — Зигмунд постучал пальцем по губам, вернулся за стол. — А если это ловушка? Многоходовая запутанная комбинация АГБ?
Кунц выдержал испытующий взгляд.
— Вряд ли. Насколько я знаю, продавец решил нажиться на продаже казённого имущества.
— Ясно. А ты откуда про это узнал? Птичка на хвосте принесла? — Штольц резко подался вперёд, схватил его за руку: — Говори, какой твой интерес?
— У меня проверенные источники информации, — высвободился Дик, — а действую я сугубо в интересах вселенской революции, во имя свободы, равенства и братства. При этом он состроил суровое лицо, по его мнению, более всего подходящее речи пламенного революционера.
— Хоть ты этой фигнёй мне зубы не заговаривай, — отмахнулся начальник штаба. — У тебя на роже написано: «Тварь продажная».
Кунц набычился, лицо налилось кровью, на лбу проявились вены.
— Спокойно! — примирительно поднял руку Зигмунд. — Не ты один хочешь погреться на пожаре. Так какой твой интерес?
— Пятьдесят тысяч, — соврал Головастик, всё еще громко пыхтя и глядя исподлобья.
— Двадцать пять и ни лардо больше. — Дик попытался возразить, но Штольц приказал молчать. — А кому сейчас легко? С камрадами делиться надо. К тому же это справедливо: пятьдесят на пятьдесят. — Кунц одарил его тяжёлым взглядом, сильно сжал под столом кулаки. — Не согласен? Давай шестьдесят на сорок, — усмехнулся мятежник. — Или… восемьдесят на двадцать…
— Хватит, — буркнул Дик. — Сказано же: бабки поровну.
— Вот и хорошо. С Че Гуано я сам договорюсь.
Штольц сунул в карман электронное устройство с номером счёта, кивнул на выход: разговор закончен.
— Это ещё не всё, камрад, — злорадно ухмыльнулся Дик. — Продавец не даёт стопроцентной гарантии.
— Не понял?! — вытаращился на него Зигмунд.
— А ты что хотел? Капитан дредноута может в любой момент с катушек слететь, он ведь ещё не знает, что его корабль продан.
Зигмунд перегнулся через стол, схватил камрада за грудки:
— Тогда ты лично полетишь на захват и смотри у меня, чтобы там без всяких эксцессов обошлось, не то я с тебя живьём шкуру спущу.
— Да понял я, понял, не дурак! Дик сбросил с себя грубые руки и теперь расправлял замятины на униформе.
— Свободен! — Штольц резко опустился на стул, бедная мебель громко скрипнула, чудом не развалившись под ним. — Как только решится вопрос с авансом, сразу сообщу.
Кунц вскинул кулак к голове и покинул палатку.
27
Первый галактический сектор. Планета Атлантис.
Служебный автомобиль полковника Бэйли остановился возле здания Высшего Координационного Совета Федерации. Четырёхсотметровая громада из стекла и стали пронзила сверкающим пальцем зеленоватое небо, дырявое брюхо брызнуло багровой кровью, испачкало зеркальный фасад красными каплями, щедро рассыпало пунцовые кляксы. Столь демонический вид штаб-квартире Совета придал Анукабис — звезда третьего спектрального класса, вокруг которой вращалась планета.
Директор АГБ подождал, пока перед ним откроют дверь, вышел из машины, сказал вытянувшемуся во фрунт майору-водителю:
— Жди меня на парковке.
Тот кивнул и сразу перестал существовать для босса.
Полковник двинулся к высоким дверям из пулестойкого стекла. Уже у самого крыльца за спиной рыкнул мотор, зашуршали по асфальту колёса. Бэйли видел как изломанный силуэт элегантного «Итана» промелькнул в окнах первого этажа и нырнул в полированный гранит облицовки.
Освободившееся место тут же занял чёрный «Харбин» — восьмиколесный люксовый автомобиль, за ним остановилось ещё несколько представительных машин, из которых вышли важные люди в деловых костюмах.
Не глядя на коллег из Совета полковник вошёл в автоматически распахнувшиеся двери, сунул корочки под нос часовому в форме полка охраны, буркнул что-то неразборчивое вместо приветствия и направился к лифту.
Зал заседаний находился на шестьдесят втором этаже. Ровно через две минуты директор АГБ ступил на мраморные плиты холла, прошёл сквозь ряды квадратных колонн к дверям с позолоченной резьбой и гнутой кренделем ручкой.
Бэйли внутренне готовился к предстоящему совещанию. Сегодня он надеялся выбить из Скиннера добро на отправку дредноута в поход. Вряд ли Председатель знал о существовании «Тирпица Великого», но без его визы ни одна единица космического флота не могла сдвинуться с места.
Формально дредноут принадлежал Агентству Галактической Безопасности, но по умолчанию все боевые суда стояли на балансе военно-космических сил и на случай массированного вторжения противника должны были дать решительный отпор. На деле всё обстояло иначе. Флот летал сам по себе, а раскиданные по ведомствам корабли коротали свой век по разному. Одни как «Тирпиц» стояли на приколе, другие бороздили космос, выполняя легальные, и не очень, задачи.
У входа в зал заседаний уже собралась внушительная толпа. Среди людей в элегантных костюмах Бэйли заметил директора Агентства по Борьбе с Наркотиками полковника Фила Боткинса — подтянутого человека в иссиня-чёрном кителе, такого же цвета галифе и начищенных до блеска сапогах. На его плечах вместо погон красовались две серебристые косички, треугольную тулью высокой фуражки оккупировал орёл с широко расправленными крыльями и зажатой в когтях нанизанной на меч змеёй. Серебряные галуны на рукавах и воротнике говорили о высоком статусе их владельца. Чёрные чуть вьющиеся волосы подчёркивали слегка расширяющееся книзу лицо, плоский выступающий вперёд подбородок намекал на сухость и самовлюблённость хозяина, а коричневые глаза с зелёным оттенком презрительно смотрели на всех, кто не имел отношения к силовым структурам.