Посмотрев на нее, доктор протянул открытую пачку, шаря другой рукой в поисках второго бокала.
— Хватит трястись! — прошипела Джулия. — Успокойся, наконец.
Женарт убрал пачку и поднес к ее сигарете зажженную спичку. Взгляд его остановился на трупе Киркхейма, по которому ползали черви.
— Надо бы убрать его, — предложил доктор.
— Он тебе мешает? — Джулия выдохнула ему в лицо струйку сигаретного дыма. — Ты сентиментален.
Женарт не обратив на выпад никакого внимания, накинул на мертвеца одеяло, избавив себя от необходимости смотреть на обезображенный труп.
— Вино, — произнесла Джулия, отхлебнув глоток из его бокала.
— Да, вино, — подтвердил Женарт. — Ты чувствуешь?
— Чувствую…
Джулия крутанула висевшую у него на стене сложную конструкцию, состоящую из нескольких вращающихся окружностей, разделенных на двадцать частей каждая. В камерах, образованных делением, были написаны разнообразные слова. Каждый поворот круга создавал бесчисленные комбинации слов, складывающихся в предложения. В центре помещалась большая перевернутая пентаграмма, заключавшая в себе морду козла с бородой и двумя рогами.
— Что, не работает? — осведомилась Джулия.
— Логическая машина? — переспросил доктор. — Нет.
— Зебра получается бело-зеленой? — Джулия попробовала усмехнуться, но только воздух вылетел из ее рта. — Или зелено-зеленой?
— Точно так, — согласился Женарт. — Расскажи мне про все.
— Что именно тебя интересует?
— Есть ли жизнь после смерти?
— Идиотский вопрос. Разве мое появление не служит доказательством этого?
Женарт смутился. Он многие годы мечтал о таком разговоре, мысленно представлял его, а теперь все вопросы вылетели из его головы.
— Ты Албыс? — спросил он после раздумья. — Злой дух в женском облике?
— В каком-то смысле, да. Ведь я не прежняя Джулия, которая жила раньше. Но почему обязательно злой?
— Так говорят, — попробовал оправдаться Женарт.
— Дух может быть и злой, и добрый в одном лице. Он так же, как и человек, не может быть только добрым или только злым.
Рубашка на Джулии совсем стала красной от крови, и в голову Женарту пришла хорошая идея.
— Снимай с себя это барахло. Сейчас мы сделаем тебе кожезаменитель.
Шутка не понравилась Джулии, но она все же сняла с себя пропитанную насквозь рубаху и штаны, бросив их на подлокотник кресла.
* * *
Тифони сидела на полу, скрестив ноги. Она собирала новую головоломку, укладывая грани пирамиды.
* * *
Доктор Женарт вошел в причердачное помещение, неся в руках тугие мотки эластичного бинта.
— Садись, — приказал он Джулии, расхаживающей по комнате. — Сейчас мы замотаем, и тебе больше не будет холодно.
Джулия подчинилась, усевшись на стул. Начиная от запястья, доктор аккуратно стал наматывать бинт, стараясь не задевать пальцами оголенную плоть и расправляя получающиеся складки. Слой за слоем он обмотал одну руку, другую, а затем ноги, туловище и голову, оставив отверстия для глаз, рта и носа.
— Ну, вот и отлично, — Женарт с любовью взглянул на свое детище и подал пару матерчатых перчаток и пару носков.
Джулия подошла к разбитому зеркалу.
— Еще один штрих… — Женарт вновь оставил Джулию наедине со своим отражением.
Вернувшись, он протянул ей голубое платье на белых лямочках.
— Ну, совсем другое дело! — воскликнул он.
— Да, так намного лучше, — удовлетворенно ответила Джулия. — Но мне нужна настоящая кожа.
— С этим будет труднее, — задумался Женарт. — Но, я думаю, не стоит волноваться на этот счет. Может, уже сегодня к вечеру мы добудем то, что нам нужно.
Джулия медленно подошла к нему. Казалось, ее немигающие глаза, смотрят ему, прямо в душу. Она положила руки на плечи доктору, слегка приоткрыв рот.
Женарт, не в силах справиться с охватившим его внезапно желанием близости, прикоснулся губами к зубам Джулии, увлекая ее язык своим языком.
— Тебе не было противно? — обеспокоено спросила его Джулия после поцелуя.
— Да нет, что ты, — заверил ее доктор Женарт. — Ничего более восхитительного я не испытывал в жизни.
Будь у Джулии кожа на лице, она наверно улыбнулась бы.
— А как был создан мир, как появился человек? — сходу спросил Женарт, глядя в глазные яблоки стоящей перед ним Джулии.
Сняв руки с его плеч и отвернувшись, Джулия уселась в кресло, закинув ногу за ногу.
— Земля, прежде чем стать такой, как сейчас, прошла через стадию Сатурна. Человек эпохи Сатурна состоял только из физического тела. Оно было неосязаемым и даже невидимым, ибо тогда на Земле не было ни твердых тел, ни жидкостей, ни газов. Были только термические формы.
— Значит, Рудольф Штейнер был прав! — воскликнул доктор Женарт.
Джулия взглянула на него, имя, которое он назвал, ничего ей не говорило, пожав плечами, она потянулась к раскрытой пачке на столе и закурила.
— Извини, что перебил тебя…
Выпустив изо рта кольцо сизого дыма, Джулия продолжила:
— В космическом пространстве различные цвета очерчивали правильные и неправильные фигуры; каждый человек, каждое существо было организмом, состоящим из меняющихся температур. Человечество в эпоху Сатурна было слепым, глухим и неосязаемым скоплением тепла и холода. Огня и льда. Тепло — это субстанция еще более тонкая, чем газ. До солнечной стадии духи огня и духи воздуха вселяли жизнь в тела людей, которые тогда начинали сверкать и сиять. Но вскоре между стихиями началась война. Духи воздуха захотели господствовать над солнечными людьми и духами огня. В итоге духи воздуха оказались сильнее, потому что их противникам для поддержания сил был необходим кислород. Духи огня были заточены под землю, а духи воздуха стали полновластными хозяевами Вселенной. Лишь зеркала, да кабалистические формулы, созданные первыми людьми, остались промежуточным звеном между двумя царствами, да еще тибетская шкатулка. Но придет время, и силы огня разобьют преграды и сметут всех, кто не поклонится им.
— Шкатулка… — вслух подумал Женарт.
— Она открывает вход в ад, в царство духов огня, — пояснила Джулия. Дернув за болтающийся шнур, она опустила жалюзи на окне.
— В ад?
— Он состоит из лабиринта…
— Я так и думал.
— Из лабиринта сознания и располагается на внутренней поверхности Земли, уходя к центру и разделяясь на сто шестнадцать ярусов.
— Но святой Феодоре было открыто лишь двадцать?
Джулия выдавила из себя звук, похожий на смех.
— Их сто шестнадцать. Каждый ярус представляет собой своеобразный лабиринт, который, замыкаясь в сферу, переходит сам в себя, но соединяется со всеми остальными ярусами через третье измерение. По принципу пентаграммы, которую можно нарисовать, но собрать невозможно, так как она сводит свои лучи не там, где ее собирают. Чем ближе к центру Земли, тем непонятнее и страшнее лабиринт.
— А откуда ты?
— Я из десятого яруса. Там лабиринтом правит Левиафан.
— Термическая форма?
— Нет, он уже не просто термическая форма, хотя и сохранил свои первоначальные свойства. Ты забываешь, что он был термической формой в эпоху Сатурна. Сейчас другая эра — другая и форма, близкая к той, что рисовала в своем воображении инквизиция. Они создали ее такой, какой она и осталась.
— А кто такие кенобиты? — осведомился Женарт.
— Первооткрыватели скрытых зон сознания. Яма первый открыл лабиринт и стал его демоном. Кенобиты тоже демоны в своих областях разума.
— Я бы хотел взглянуть на лабиринт.
— Ты будешь там.
— Нет, ты не поняла, — попытался объяснить доктор Женарт. — Я хочу очутиться там в своем собственном теле.
— Это возможно. У тебя в руках шкатулка.
— Но она же сделает из меня кенобита?
— Можно устроить, чтобы этого не произошло.
— Как? — оживился Женарт.
— Помоги мне достать кожу, а я помогу тебе попасть в лабиринт, — пообещала Джулия и потушила недокуренную сигарету, сломав ее в мраморной пепельнице.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Выйдя из душа в свободной белой рубашке, украшенной кружевными оборками, Керсти вытирала голову махровым полотенцем, когда в палату к ней ворвался Карел с искаженным бескровным лицом.
Он был встревожен, не найдя Керсти в «Игротеке». Находясь в полной уверенности, что она у себя в палате, он без стука влетел в ее апартаменты. И теперь, растерявшись, стоял и смотрел на нее.
Керсти, как ни в чем не бывало, продолжала вытирать полотенцем волосы. Чувствуя, что молчание затягивается она спросила:
— Что с вами?
— Все это правда. Все, что ты рассказывала о демонах и шкатулке, — голос, которым Карел произнес эту фразу, показался Керсти чужим и незнакомым. — Одевайся. Я должен помочь тебе уйти отсюда.
— Объясни толком.
— Нет времени.
— Или ты мне все объяснишь, — вспылила Керсти, шнырнув полотенце на постель, — или я никуда с тобой не пойду!
— Хорошо, — согласился Карел, — только ты пока одевайся.
Керсти открыла двухстворчатый шкаф и выругалась — ее вещей там не оказалось.
— Я принесу твою одежду, — Карел заглянул в шкаф, в котором ничего не было, кроме пустых болтающихся вешалок. — Я принесу одежду. Это я могу сделать. Я же врач.
Карел скрылся за дверью. В ожидании его возвращения Керсти опустилась на кровать, перебирая в памяти все случившиеся с ней за последнее время несчастья.
«В какую скверную историю я попала, — размышляла Керсти, подогнув под себя ноги. — Почему я? Почему? И отец… зачем Богу угодно посылать наказания на не сделавших ничего дурного людей? Ведь страдают обычно только обыкновенные люди. Что я сделала? Что сделал мой папа? Да и Джулия, она ведь не всегда была такой. В Бруклине она была нормальной. А была ли? Она же когда-то встречалась с Фрэнком. Не на свадьбе ли папы это было в первый раз, когда он немного перебрал и оставил ее одну? Может быть… Может быть…»
Дверь приоткрылась, на пороге появился Карел со стопкой чистого и отглаженного белья.
— Вот, — сказал он, отдал его Керсти и остался в комнате.
— Мне переодеваться в твоем присутствии? — спросила Керсти, лукаво улыбаясь.
Смутившись, Карел вышел в коридор. Керсти быстро сбросила с себя длинную рубашку, натянула джинсы и заправила в них белую блузку, порванную на спине. Чертыхнувшись, она накинула поверх нее кожаную куртку, которую когда-то во время дождя набросил на нее Стив.
Слезы навернулись на глаза. Ведь это было так недавно. Она заплакала, дав волю своим чувствам. Ей стало очень жаль себя. Жаль Стива, папу, Тифони… Всех.
Карел посмотрел на часы и постучал в дверь:
— Керсти, можно войти?
В ответ на это Керсти зарыдала еще сильнее, прижимая полотенце к лицу. Ее плечи содрогались, убитая горем, она упала на кровать.
Карел подождал еще немного и, стукнув в дверь, нажал на ручку.
— Господи, — вымолвил он, глядя на Керсти. — Что случилось?
— Отстань от меня, — сквозь всхлипы попросила Керсти.
— Но я не могу тебя так оставить. Успокойся, — Карел подсел к ней и погладил ее по плечу. — Успокойся, слышишь? Хватит плакать. Ну, пожалуйста.
Керсти понемногу приходила в себя, вытирая глаза полотенцем.
— Не три, — предупредил ее Карел. — Красные будут. Пусть лучше слезы сами высохнут.
— Спасибо, — поблагодарила его Керсти. — Но почему ты веришь мне? Ведь никто не верит. Ни полиция, ни доктор Женарт.
Карел усмехнулся и достал из кармана сигарету.
— Кстати, о докторе Женарте… Вот он-то никогда и не сомневался в том, что ты говоришь правду.
— Как?
— Очень просто. Я только что был в его доме.