Теперь я насчет бритья интимных зон не парюсь. Занимаюсь лишь стрижкой. Да и ноги тоже особо часто не терзаю. Прохожусь по ним воском раз в месяц, ну еще кое-какими мазями пользуюсь.
Вообще же, абсолютно голое интимное место — признак того, что его обладательница либо профессиональная проститутка, либо просто дура, подхватившая по пьяни вместе с гонореей еще и лобковых вшей.
Опять же перед родами, визитом к гинекологу и венерологу или перед какой-нибудь полостной операцией надо, конечно, все там внизу зачистить под ноль. Но зачем из себя постоянно изображать резиновую куклу?
А ведь сколько девчонок аж с 12–13 лет мучаются из-за такой фигни, а?! А у них там брить-то почти нечего. О, мой га-а-д! И на что только мы, женщины, тратим свою короткую жизнь!?
В общем, скажу так: нам, сестрицы, надо искать не хорошую бритву, а хорошего мужика. Уж бритва-то завсегда найдется, коль будет нужна. Если что, я вам свою подарю. Чесслово!
3
Но хватит пока про наши с Толиком отношения, которые, хоть и будут связаны с окончательным решением вопроса о зомби, однако гораздо попозжее.
Сейчас же вернемся, однако, к моим индивидуальным исследованиям зомби, ибо миру пока на них плевать, лишь я одна бдю и готовлюсь к решающей схватке.
За последние годы я перечитала и пересмотрела кучу разной ботвы про зомби, ибо, как учили Наполеона Суворов с Кутузовым: врага надо знать в лицо, — то бишь в его мерзкую, гниющую, покрытую язвами поганую морду.
И конечно же, я ознакомилась с техниками африканских колдунов разных племенных культов и их гаитянских коллег — вудуистов, скрестивших в едином ритуале христианство и негритянский фольклор. Кстати, на самом деле колдуны вовсе не убивали пиплов, обращая их в зомби, а просто калечили бедолагам мозги.
Я даже выклянчила у знакомого букиниста самое первое в мировой библиографии пособие по зомбилогии — The Magic Island, книгу, где ожившие мертвецы впервые в мировой истории названы «зомби». Оная теперь стоит у меня там, где простые смертные ставят фотографии своих мужей или собак.
Эта изданная в 1929 году книженция является, типа, автобиографическим очерком некоего Вильяма Сибрука (любопытнейшая, между прочим, личность: людоед, алкоголик, наркоман и садист!) о его приключениях на Гаити.
В своей книге старина Вильям рассказал о проводимых знакомой колдуньей вудуистских тусовках.
Упомянул Сибрук и о том, что на гаитянских плантациях сахарного тростника работают покойнички. Знамо дело, приврал, конечно, старик. Однако не соврешь — красиво не расскажешь.
Та его книжка породила зомби-бум. И вот уже выходит полнометражный фильм White Zombie, где у пашущих на плантациях зомби уже есть повелитель, а в серьезных журналах ученые рассуждают о способах превращении пиплов в ходячие трупы.
Даже Вторая мировая война, принесшая горы трупов, моря крови и не меряно горя и всяческих подлых злодейств, не смогла надолго пригасить интерес к существам, обретшим новую жизнь, но навсегда потерявшим волю и разум. Как только 2 октября 1968 года в Питтсбурге состоялась премьера мувешника «Ночь оживших мертвецов», так сразу же интерес к этому новому виду существ среди публики начал стремительно возрастать, достигнув пика к концу XX века.
4
В XXI веке термин «зомбирование» начал приобретать более универсальный смысл.
Так стали называть применяемую пиарщиками, политтехнологами, рекламщиками, теледикторами, проповедниками и прочими охмурителями беззащитных человеческих биомасс систему промывания пиплам мозгов с целью превратить их в безвольных марионеток.
Поэтому на всякий случай я окончила курсы по борьбе с зомбированием, где за смешную сумму — всего двести баксов — меня научили противостоять тысяча первому кадру, психотронному облучению и козням энэлпэшников без всякого там заземления через батарею отопления и ношение шапочки из фольги.
Плюс к этому я решила получить как можно больше опыта обращения со стрелковым и холодным оружием. Благо, Толик только приветствовал мое желание (по крайней мере, мне так показалось).
А еще — тоже на всякий случай — я покрестилась. И даже заучила несколько молитв против нечистой силы. Правда, они у меня все поперепутались в голове. Но уверена, при встрече с мертвецами я найду способ убедить их в моей несъедобности.
И теперь я уже почти желала схлестнуться в беспощадной схватке с толпой голодных чудовищ и отработать на них свой арсенал приобретенных боевых навыков.
Ох, сестрицы, не даром в банковских отделах кредитования физических лиц ушлые зазывалы честно советуют каждому лоху: «Бойтесь своих желаний». Ибо, когда те сбываются, становится намного хреновее, чем до того.
Глава 6. Наемная убийца ассасинских киллеров
1
У каждого из американцев или каких-нибудь там французов есть свой скелет в шкафу. У русских таких шкафов нет. И вовсе не потому, что купить их совсем нету никаких денег.
Просто количество наших скелетов не уместит ни один шкаф. В России каждый ее гражданин еще с младенчества впутан во что-либо противозаконное. Такое уж у нас законодательство.
Поэтому, чтобы оказаться в тюряге, надо совершить уж что-то совсем непотребное. Например, маздануть с госзаказа лимонов двадцать зелени и при этом не отстегнуть даже пакетик леденцов своему доброму и мудрому начальству.
Естественно, и у меня — верной дочери своего героического народа — тоже полным полно всяческих тайн, которые не стоит знать родному государству.
Одна из оных касается регулярного нарушения уголовного законодательства, беспощадно карающего за махинации и манипуляции холодным и горячим оружием.
Однако у нас тут не какая-нибудь там Норвегия или Вьетнам. У нас в России есть целые губернии, где если ты без «калаша» за пазухой, значит, не полноценный мужик и тебя никогда не пригласят кушать шэрбэт с правильными пацанами.
Не помню кто, но несомненно ушлый и многажды битый жизнью пацан, как-то перед расстрелом произнес: «Безумная строгость той хрени, которая на Руси считается законом, компенсируется умной необязательностью ее исполнения».
Поэтому мы с Толиком сегодня даже и не думали таиться от кого-либо, занимаясь не совсем одобряемым Уголовным кодексом делом на территории района Промзона — набитом всяким хламом и отходами производства куске подмосковной территории.
2
И настал день. И встала мы, дети Сварога — я и Толик — лицом к Даждьбогу. И прикоснулись к выточенному из ясеня оберегу Макоши, прося богиню о заступничестве и покровительстве…
Короче, мы проводили испытания заделанного под старину ружьища. Наша цель состояла в том, чтобы узнать: можно ли было оное использовать для стрельбы серьезной картечью.
Имелась серьезная возможность утереть нос нашим оппонентам по изучению свойств древнего утильсырья.
Мы с Толиком — одетые в рабочие робы и в покрытые пятнами краски и оружейной смазки серые фартуки — тихо-мирно-культурно стояли, никого не трогая, под фанерным навесом возле слесарного верстака.
В тисках намертво прикрученных болтами к чугунной столешнице верстака была крепко зажата тяжелая двухметровая хрень, в смысле старинная пищаль — железная труба, прикрепленная к деревяшке. Типа, ружье древнеуродского вида.
Толик окончил объяснять мне технику стрельбы из столь убогого оружия. И я, внутренне содрогаясь от непредсказуемости момента (а все женщины терпеть не могут непредсказуемость, сколь бы не перло от нее адреналиновой романтикой; это для пацанов остаться без руки-ноги — плевое дело, а для дам даже потерянное ухо дорогого стоит) под его чутким руководство запыжила порох и нарезку из толстой железной проволоки в ствол пищали.
Было тихо. Почти тихо, ибо где-то вдалеке, там где сизом тумане горящих торфяников зеленели ивы, березы и прочие баобабы Среднерусской возвышенности, все-таки кукарекала какая-то живность.
Ее мерзкое караоке напоминало визг гиены, пронзенной отравленным дротиком пигмея. Но откуда в подмосковной лесополосе пигмеи? И откуда тут гиены? Нет, наверное, это кукарекали какие-нибудь дятлы или эти, как их… рябчики.
Вдруг тишину Промзоны нарушил какой-то подозрительный шорох. Я насторожилась. И посмотрела туда, откуда прилетели насторожившие меня звуки.
Я увидела, как покрытая лишайными пятнами дворняга пролезла в щель под старым покосившимся забором и побежала в мою сторону мимо ржавеющих останков сельхозтехники и гор из гниющих деревянных поддонов и поломанных овощных контейнеров.
Дворняга подбежала к старому бараку, на котором еще позапрошлой весной пьяный Толик гордо, но криво вывел малярной кистью: «Клуб исторической реконструкции «Кольчужник».
Псина нагло посмотрела на меня.
Я окатила шавку холодным, полным концентрированного презрения взглядом.
Но та не впечатлилась. Сладко зевнула. Задрала ногу и неспешно, с чувством, издевательски громко журча могучей струей, пометила дощатую стену «Кольчужника».
А затем эта тварь, видя, что никто из оскорбленных ей двуногих придурков не спешит делать из нее ни шаурму, ни начинку для пирожков, победоносно облаяла нас с Толиком с головы до ног, как распоследних лохов. И безнаказанно убежала, даже не заполучив палкой по хребтине.
Толик не повелся на провокацию кабыздоха и продолжил объяснять мне, как использовать фитильный замок при стрельбе из пищали.
3
Толик, удачливый человек. И легко бы мог стать крутым бизнесменом, а то и олигархом. Но вряд ли им станет, ибо тратит кучу времени на странное хобби — историческую реконструкцию.
В нее, проклятую, Толик и меня втянул, пользуясь моей безграничной доверчивостью.
Кстати, историческая реконструкция к реставрации старинных зданий никаким боком не относится. На самом деле — это детская игра в войнушку, только ведущаяся взрослыми дядьками, у которых, в отличие от малышни, есть бабло и кое-какие знания по древним орудиям убийства и облачению воинов прежних эпох…
Проклятая дворняга не угомонилась. Она, погуляв где-то пару минут, снова подбежала ко мне с Толиком и опять от души облаяла нас, словно каких-либо безработных среднеазиатов решивших с голодухи обчистить огород загородной дачи москвича — фаната выращивания на личном кале помидоров и огурцов.
Я не выдержала такого хамства. И в ответ… на повышенных тонах облаяла двухэтажным матом (трехэтажного дворняга пока не заслужила) нарывающую псяру. А потом запустила в нее взятым с верстака мотком медной проволоки.
Оный попал дворняге прямо в нос. Та завизжала и отбежала от навеса на пару десятков шагов.
— Глаз — алмаз! — похвалила я себя.
— Не отвлекайся, Ника, — сказал Толик. — Оружие не прощает ротозейства. Насчет фитиля все понятно?
Я энергично закивала головой, но все мои мысли были заняты планами мести блохастому бандиту.
— Смотри не облажайся с огнивом, как в прошлый раз, — предупредил Толик. — Лучше уж тогда зажигалкой фитиль подпали. Главное, не покалечься. И за спуск серпантина дергай аккуратно, чтобы его верхний конец опустился точно в запальное отверстие.