— Не все, — отзывается Трейс. — Наши родители. Мы потеряли их.
— Мне жаль это слышать. Как?
— Простите?
— Как они умерли?
Кэри тянется за пакетом с чипсами, когда Бакстер задает этот вопрос. Его рука на миг застывает, затем он хватает и лихорадочно разрывает пакет. Что не ускользает от внимания учителя.
— Это случилось… — начинает Трейс.
Я уверена, что он сейчас обвинит Кэри в чем-то невероятно ужасном, а это самое худшее, что он может сейчас сделать. Я напрягаюсь, внутренне готовая к этому, но он так и не заканчивает предложение. Подняв взгляд, я вижу, что Грейс накрыла его ладонь своею. Она заставила его замолчать.
— Их было больше, чем нас, — произносит она. — Вот и всё.
— Да. Такое бывает. — Бакстер берет рисовые хлебцы и так смотрит на них, словно не может поверить в то, что они настоящие. — А вы пытались добраться до общественного центра?
— Да, — отвечает Харрисон. — И едва выбрались из него.
— Мы думали, там безопасно, — объясняет Трейс. — Наверное, так думали все. Это было первое место, куда мы направились. И первое, которое потеряли. Если бы мы только предполагали, что там будет, то даже бы и не пытались туда пробиться.
— Мы совершили ту же ошибку, — говорит Бакстер.
— Мы? — спрашиваю я.
Он на мгновение закрывает глаза. Потом открывает их.
— Знаете, мы можем оставаться здесь так долго, сколько захотим. Даже если вода в баке закончится, тут есть еще бутилированная. Мы можем оставаться здесь, пока не придет помощь. Вот что мы можем сделать. И что должны сделать. Пока… не придет помощь.
— Или пока инфицированные не найдут проход, через который в школу забрались вы , — замечает Кэри.
— Не найдут.
— То есть, вы помните, где он?
Бакстер качает головой:
— Я лишь знаю, что там, где мы находимся, и то, что мы имеем, лучше того, что есть снаружи. И мы должны оставаться тут насколько возможно дольше.
Все согласны с ним, а я — нет. Аппетит пропал. Я никак не могу избавиться от какого-то неприятного ощущения.
— Схожу в туалет, — поднимаюсь я.
— О, — встает Грейс, — мне тоже туда нужно.
В туалете она стоит у меня над душой, пока я ополаскиваю лицо и шею холодной водой. Я пытаюсь уговорить ее вернуться в зал, но она отказывается.
— Тебе плохо?
— Нормально. Голова болит. Спазмы или не знаю что там.
Она ничего не говорит, отчего я чувствую неловкость. Она точно хочет мне что-то сказать. Я утыкаюсь лбом в зеркало. Холодно. Приятно.
— Может, тебе что-нибудь принести?
— Не надо. Я просто не хочу пока возвращаться. Меня Бакстер пугает.
— Когда Кэри и Райс ввели его в зал, Трейс подумал, что это твой отец.
— А ты?
— Я — нет. Мне так не по себе, Слоун. — Сначала мне кажется, что она говорит о том, что теперь с нами Бакстер, но она о другом: — Что, если они придут в школу? Что, если… если в следующий раз это будут мама и папа? Что, если они к нам придут?
— Грейс, вероятность этого…
— Равносильна той, что после всего этого времени сюда пришел мистер Бакстер.
Мне нечего на это ответить. Глаза Грейс наполняются слезами.
— Боже, когда же мне станет легче?
— Наверное, никогда. — Я смотрю на свое отражение. — Думаю, нам всегда будет так же больно.
Грейс отрывает бумажное полотенце и вытирает глаза.
— Я просто устала быть такой рохлей. Я по десять раз в день прихожу сюда плакать. — Она слабо смеется. — Как бы мне хотелось быть такой, как ты. Сильной.
Я перевожу взгляд со своего отражения на нее.
— Что?
— Ты отлично держишься. Я смотрю на тебя и вижу, как спокойно ты всё воспринимаешь. И ты вышла на улицу так, словно это ничего тебе не стоило. А вокруг меня все ходят на цыпочках. Никто, кроме тебя, не заставил меня посмотреть на Кэри по-другому… никто, кроме тебя, не заставил почувствовать к нему жалость. Ты словно видишь всё в истинном свете и не боишься об этом говорить.
— Ты слишком высокого мнения обо мне.
— Я хочу быть похожей в этом на тебя.
— Ты замечательная такая, какая есть, — отвечаю я. Не могу поверить в то, что она считает меня сильной, что она думает, что этомоя сила. — Я всегда хотела быть похожей на тебя. И всё еще хочу.
— Я думала, что ты ненавидишь меня, — хмурится Грейс.
— Что?
— Десятый класс. — Она выкидывает смятое бумажное полотенце в урну. — Ты ночевала у нас. Мне казалось, что мы прекрасно провели время, но ты вдруг перестала со мной общаться. Я позвонила тебе, и твоя сестра сказала, что ты больше не желаешь со мной разговаривать. А я никак не могла понять, что же сделала такого плохого.
Туалетная комната медленно кружится у меня перед глазами. Я хочу ухватиться за что-нибудь, чтобы остановить ее вращение, но тело оцепенело.
— Я не знала, что ты мне звонила.
— Как это?
— Не знала. Клянусь, я не знала, что Лили так поступила.
Грейс внимательно смотрит на меня.
— А где она сейчас?
— Убежала из дома. Полгода назад, — отвечаю я. На лице Грейс отражается жалость, и я передергиваю плечами. — Уверена, с ней сейчас всё хорошо.
— Мне так жаль, Слоун. Я даже представить не могу, как бы чувствовала себя без Трейса. Вы с сестрой были так же близки, как и мы.
— Да. Были . — Я тяну прядь своих волос. Мне хочется выдрать ее. Хочется залезть на крышу и сброситься. Хочется биться головой о зеркало, пока оно не разлетится на осколки. — В прошедшем времени.
Грейс с восхищением смотрит на меня, как будто я лучше, чем есть на самом деле, как будто в эту самую секунду я не представляю себе тысячу способов покончить с собой, пытаясь вспомнить, почему же не должна этого делать.
— Видишь? Ты только что просто это приняла.
Глава 7
Затем я оказываюсь со своим учителем литературы наедине.
Подносы со стола убраны, мусор выброшен. Остальные решили снова поискать проход, через который к нам вошел Бакстер. Кэри собирается рассказать всем о том, что, по нашим соображениям, случилось с учителем до того, как он пробрался к нам в школу, и о том, что Бакстер лжет, после чего все, конечно же, перестанут ему доверять. Я осталась в зале, так как чувствовала себя больной и усталой. Кэри посчитал, что если один из нас побудет с мистером Бакстером, то тот не заподозрит, что мы подозреваем его, на что Райс ответил, что всё это наоборот выглядит еще подозрительнее. Произнесенное столько раз слово « подозрительный » после этого уже не воспринималось всерьез. Я не понимаю, радует ли происходящее Кэри или нет. Мне кажется, что да. Нет, я знаю, что он волнуется по поводу того, что мы никак не выясним, как же Бакстер к нам пробрался, но если не считать этого и всеобщей паранои, то теперь есть чем заняться.
— Ты не могла бы принести мне воды?
Бакстер всё еще сидит за столом, а я — на мате. Чего он сам себе не принесет воды? Тем не менее я встаю и приношу ему бутылку. Он ставит ее на стол, а потом хватает меня за руку — его пальцы, сжимающие мое запястье, грубы и мозолисты. Я тяжело сглатываю, отчетливо помня их прикосновение к моему лицу.
— Ты ранена, — говорит Бакстер. — А остальные — нет. Это они с тобой сделали?
— Они? — У меня желудок переворачивается, когда я понимаю, о чем он. — Нет.
Глядя мне в глаза, учитель выпускает мое запястье. Я выдыхаю, подавляя порыв потереть кожу в том месте, где он к ней прикасался. Вместо этого я снова сажусь на свой мат.
— В таком случае хорошо, что ты нашла людей, которым можешь доверять.
— Наверное.
— В подобные времена — это редкость.
— Правда?
— Я так думаю. — Он вдруг начинает торопливо объяснять: — Люди, объятые паникой, всё рушат и уничтожают. Кортежа больше нет, как и большинства его жителей. А те, кто остались… они не будут… не будут хорошими. Будучи хорошим трудно выжить… но вы все, видимо, хорошие и при этом смогли продержаться так долго.
Мне хочется спросить его о мужчине снаружи. Был ли он хорошим?
— Должно быть, вы — исключение. — Бакстер морщится. Наклонившись вперед, он медленно выдыхает сквозь сжатые зубы, а затем, через долгое мгновение, выпрямляется. Его глаза слезятся.
— Что с вами, мистер Бакстер? Вам плохо?
— Я просто устал, — заверяет он меня. — Вы все обращаетесь ко мне так, словно я всё еще ваш учитель.
— Простите. Мы можем…
— Ничего. Я ведь и правда всё еще ваш учитель. — Он барабанит пальцами по столу. — Если они причинили тебе боль, ты можешь рассказать мне об этом. Мы решим, как нам быть. Тебе не нужно делать вид, что они хорошие.
Очень странно слышать подобное в обстоятельствах, в которых мы находимся. Я множество раз сидела в классе Бакстера в жаркие дни в кофтах с длинными рукавами, но никто мне и слова не сказал. Мне представляется, как слова учителя прозвучали бы для меня раньше: «Если он причинил тебе боль, ты можешь рассказать мне об этом. Мы решим, как нам быть. Тебе не нужно делать вид, что он хороший».
— Это не они. Мы выходили на улицу в тот день, когда вы пришли в школу, — отвечаю я. — Всё прошло не очень гладко.
Бакстер перестает стучать пальцами по столу.
— Зачем вы совершили такую глупость?
Я знаю, что не должна говорить то, что просится изо рта, но не могу удержаться:
— Мы пошли за мужчиной… с которым вы сюда пришли.
Бакстер бледнеет, но не произносит ни звука, поэтому я продолжаю говорить, потому что, во-первых, не отличаюсь умом, а во-вторых, считаю, что подобное не нужно скрывать:
— Мистер Бакстер, мы знаем, что вы пришли сюда не один. Знаем, что вы пришли сюда с тем мужчиной. Он был на улице и звал вас, когда мы к нему приблизились. Он повторял ваше имя: Ник. Он был жив. Теперь — нет. Вы можете рассказать нам о нем.
— Я не понимаю, о чем ты, — произносит Бакстер, уставившись на меня безо всякого выражения. — Я пришел сюда один.
У меня екает сердце.
— Вы, правда, не помните, как сюда вошли?
— А ты думаешь, я лгу? Ты это пытаешься мне сказать?
Я отрицательно мотаю головой, но когда Кэри с Райсом возвращаются, говорю им: он лжет.
Несмотря на это большинству из нас, как мне кажется, совместное будущее с Бакстером видится не очень приятным, но вполне безобидным. В ситуациях, когда другой человек ужас до чего странен, ты начинаешь задумываться о том, не в тебе ли на самом деле проблема, поэтому помалкиваешь о своих мыслях и всё идет своим чередом. Не думаю, что кто-то из нас ожидал чего-то настолько плохого и так скоро, но…
Мы спали как сурки, когда нас разбудил его вопль:
— Где мой пистолет? Куда вы его дели?! Мне нужен пистолет!
Голос Бакстера эхом разносился по залу — требовательный и пронзительный. Пистолет. Я не сразу понимаю, что мне это не снится. Но потом осознаю, что мои глаза открыты, и все вокруг вскакивают на ноги. Я тоже встаю. Находящийся у края сцены с фонариком в руке Бакстер, расшвыряв мусор и смятую одежду, в отчаянии зарывается пальцами в волосы.
— Какого хрена? — спрашивает Трейс. — Что…
— Куда вы его дели? — разворачивается к нему Бакстер.
— Они внутри? — взвизгивает Харрисон ничуть не хуже учителя. — Они вошли внутрь?
— Никто сюда не вошел, — поспешно отвечает Райс. — Мистер Бакстер…
— Где пистолет?