– Так точно.
Коротко и сухо. Будет приказ – будет исполнение. И мне неважно, что именно в этот раз придется везти. УФЕС-В столько всего необычного перевозило, что всему удивляться никаких сил не хватит. Вот и я уже не удивляюсь. Давно не удивлялся, поверьте.
А теперь вот пришлось…
У космолетов, людей, которые проводят в пространстве времени больше, чем на Земле или на базах, давным-давно прижилось правило, которому время от времени каждый из них находит все новые и новые подтверждения. Основное правило космолета, в просторечии «НБУ», расшифровывается очень просто: «Не будь ни в чем уверен».
Космос живой. Звезды взрываются, планеты меняют полюса, а кометы изменяют свои курсы. Астероиды сталкиваются друг с другом, усеивая осколками все вокруг. Вспышки солнечного ветра кособочат прямые линии навигации и лентой Мебиуса скручивают звездные карты. Да, все это происходит с ними нечасто и небыстро. Да, это можно отследить. Но космос большой, и все отследить невозможно. И этого всего в космосе просто-напросто много. Очень много. Очень-очень много. И даже редкие изменения способны кардинально поменять рисунок того или иного участка пространства, который «вот только что Севка прошел без проблем». На скольких космических могилах можно было бы оставить эту фразу вместо эпитафии?..
И сейчас пришел мой черед подтверждать «НБУ». Дэ-ка не удивляются? Удивляются, еще как. Вот как я, например. Хотя, если честно, удивления у меня сейчас было меньше. А отвращения – больше.
– Прошу познакомиться, Дивар Сагнол, – из голоса Дыхова ушла бодрая доброжелательность, остался лишь жесткий лязг командирского голоса. Он не хуже меня знал, какой именно приказ отдает.
Генерал сделал шаг в сторону, давая дорогу двоим в неприметных костюмах. Не конвергенам – людям. И это тоже логично укладывалось в понятие «неординарно». Интрепиды охраняют высоких персон, перевозят важные грузы, исполняют ответственные задания. Но когда дело касается по-настоящему важных и секретных вещей, то конвергенам тут делать нечего. Люди. Только люди и никого, кроме людей. Вот и сейчас… Уже понятно, что задание важное и срочное, уже понятно, что секретность зашкаливает. Ничего необычного на самом-то деле. И все бы ничего, если бы за спинами неприметных костюмов не мелькнула сероватая кожа, обтягивающая чуть удлиненный череп существа, так сильно похожего на человека. Издалека… В темноте…
– ???
Дэ-ка не может не выполнить приказ. У дэ-ка нет шансов отказаться. Поэтому все, что я мог, это вопросительно посмотреть на Дыхова.
– И это все, что тебе нужно знать, – голос генерала все так же перекатывал железные болванки. – Поприветствуй гостя, вам две недели вместе лететь.
Что тут скажешь? Есть приказ. Есть задание. И в самом деле нужно поздороваться, чтобы не превратить две недели полета в кошмар: куда ты денешься от напарника в трех помещениях клипера? Но я… не мог.
А он ничего. Вполне себе мог. Сероватая дряблая ладошка повисла передо мной.
Я не знаю, отразилось ли что-нибудь на моем лице (я очень старался удержаться), но за ладошку пришлось взяться. Бр-р-р.
Сухая тонкая лапка энергично схватилась за мою руку и сжала ее, как будто стоящее передо мной существо было очень радо представившейся возможности познакомиться. Практически всю жизнь, можно сказать, мечтало.
– Рад, очень рад, – резанул уши непривычно высокий голос. Противный и мерзкий. – Дивар Сагнол. А вы, я так понимаю, и есть та самая легенда дальнего космоса, про которую мне рассказывал Дмитрий Иванович? Очень, очень приятно познакомиться.
Оторвавшись от серенькой лапки и с трудом удерживаясь, чтобы не вытереть руку о штаны, я поднял глаза, судорожно пытаясь понять: этот идиотизм у него врожденный или он издевается? И ничего не понял.
С абсолютно человеческого лица на меня смотрели два лучащиеся доброжелательством глаза, которые могли принадлежать какому-нибудь ученому, актеру, инженеру. И я бы даже, наверное, поверил этим глазам, этому доброжелательству, если бы… Если бы это существо не было нелюдью. Конвергеном. Сиятом. Тем самым сиятом, чьи «соплеменники» забрали больше всего жизней ребят из космофлота. И без кого Земля не знала бы и половины своих проблем.
Хотя раз он тут, значит, он нужен. Полезен. И его надо оберегать. Как минимум. А не вышвыривать в открытый космос и не топить в гальюне клипера. И опять же как минимум все-таки придется поздороваться.
– Егор Савойский, – коротко кивнул я, глядя в неожиданно яркие зеленые глаза, которые на самом деле могли бы принадлежать человеку. Но не принадлежали. И с этим уже ничего не поделаешь.
Это конверген. И мне предстоит провести с ним две недели в замкнутом пространстве. Прощай, радость вольного космоса! Здравствуй, брезгливая тошнота! Спасибо, «дядя Митя», за подарок! Ничего более омерзительного вы для «легенды дальнего космоса» придумать не могли. Живой конверген, подумать только!
Глава 2
– …я это говорил всегда, слышите, всегда! Генно-модифицированные продукты были слишком неизучены, исследования проводились второпях, в сжатые сроки. Но кто тогда нас слушал? И вот теперь, когда мы фактически столкнулись с пандемией…
Немолодой мужчина усталым жестом выключил экран, с которого упивался своей правотой один из еще не так давно отрицаемых ученых. Апокалиптические прогнозы появлялись на Земле с завидной регулярностью, но именно этому суждено было сбыться.
И это невидимое проклятие не щадило никого. Ни бедных, ни богатых, ни начальников, ни подчиненных, ни врачей, ни воинов. Даже огромная власть и деньги не могли от него защитить. И не защитили.
Мужчина с трудом сел в роскошное кресло, провел рукой по лицу сверху вниз, как будто стараясь стереть с него свое горе, и повернулся к сидящему в кресле справа сухопарому человеку с внимательными глазами врача.
– Не могу их слушать, – пожаловался он собеседнику. – Где они все были, когда только начиналось? Предупреждали? Болтали языками? А теперь вылезли трясти своими дневниками с «доказательствами»? Зачем? Имя себе сделать? Упыри.
Аура власти и властности на секунду дала трещину, и перед сухопарым гостем появился убитый горем человек. Но лишь на секунду. Немолодой мужчина взял себя в руки.
– Так вы говорите, доктор, у нее нет шансов?
– Я говорю, что никто на Земле не может даже приблизительно просчитать, у кого и в каком поколении проявятся эти мутации. Мы слишком долго с удовольствием пользовались услугами ученых, в произвольном порядке меняющих генные коды в потребляемых продуктах. Слишком. Поколениями. И теперь, когда мутации начали проявляться, закономерность вычислить невозможно в принципе. Генные изменения могут возникать где угодно, когда угодно и у кого угодно. Количество передающихся из поколения в поколение модифицированных генов совершенно не изучено. Пути их передачи – тем более. Просто не было необходимости. Комбинаций, в которые они могут складываться, – миллионы. Вероятности растут с каждым днем – человечество не может в одночасье отказаться от большей части продуктов. А где и когда, к примеру, передалась пыльца с модифицированного дерева на, так скажем, «оригинальное», вычислить невозможно.
Он покосился на вазу с фруктами, стоящую на столе. Хозяин кабинета проследил за его взглядом и помрачнел еще больше. Он был полностью уверен, что на его столе всегда только «чистые» продукты.
– А другие миры? – без особой надежды, понимая, что вопрос выглядит беспомощно, спросил он. – Мы ведь давным-давно вышли в Галактику. Может быть, там найдется какое-либо лекарство?
Врач вздохнул.
– Увы, – негромко, но твердо разочаровал он собеседника. – От этого нет лекарства. Нет и быть не может. Это не болезнь в привычном понимании. От нее невозможно вылечить. Нет, даже не так, – он сокрушенно покачал головой. – От нее не нужно лечить. Это болезнь, но болеют ею не люди, ею болеет человечество в целом. Это оно начало меняться.
– И все-таки как с нею бороться? – Едва лишь вопрос коснулся глобальных проблем, в мужчине сразу проявился государственный деятель, которым он и являлся.
– Так же, как с любой другой запущенной болезнью, – врач посмотрел прямо в глаза хозяину кабинета, – исключением и удалением зараженных органов или клеток.
Повисло молчание. Первым не выдержал врач:
– И это неизбежно на мой взгляд. Античная Спарта, сбрасывающая в пропасть неполноценных младенцев, еще покажется нам детским садом. Безобидной и невинной забавой. Но если человечество все же хочет выздороветь…
– Третий, это Первый. Как слышишь меня? Прием! – Уж не знаю, как это удалось конструкторам (каждый раз в начале полета удивляюсь), но голос в наушниках создавал полное ощущение, будто напарник говорит из-за смотрового экрана снаружи. Не рядом сидит и не за тридевять планет, а прямо за лобовым обзорным экраном.
– Здесь Третий, слышу отлично, проверка по остальным. Прием.
Дэ-ка всегда «Третий», это закон и традиция. Сколько бы судов его ни сопровождало. Хоть один, хоть двадцать. Хотя двадцать – это я загнул. Эскорт дэ-ка больше шести не бывает. Как, например, сейчас.
– Второй, норма.
– Пятый, норма.
– Шестой – норма.
– Седьмой норма.
– Гусь тута…
Это еще одна традиция. В прикрытии нет «четвертого». Четвертый всегда «Гусь». Почему – не знаю. И никто уже не знает. Он просто «Гусь», и все. Традиция.
– Дан, еще раз не по Уставу ответишь, будешь Гусыней, – пообещал в ухе голос Первого.
– Принято, – согласился Дан. – Гусь норма.
– Комплект, – подвел итог переклички Первый. – Третий, прошу разрешения на старт.
Я скосил глаза на диспетчерскую панель. Эскорт эскортом, но лечу все же я, и это у меня приказ, поэтому все движения конвоя Н-15, так называется наша компания в этот раз, совершаются только по моему желанию. Вообще-то каждый вылет или конвой всегда именуется долго и путанно, типа ЖБМ-23/189-А, но это задание входило в реестр «особо важные», поэтому никаких заумных аббревиатур тут не было. А был дэ-ка клипер серии «Стриж» и шесть автономных истребителей «Шмель». Группа Сереги Серкова, моего одногруппника по Академии, который на выпускных экзаменах по стрельбам на ходу выбил сто из ста, не пропустив ни одной цели за обороняемый рубеж. Куда ему было идти после этого? Только в Экспедиционный Корпус, из которого его тут же забрали в Экоразведку, а потом, почти сразу, – к нам, в УФЕС-В. Это двенадцатый раз, когда его звено в полном составе (эти случаи против воли запоминались как единичные) сопровождает меня к Форпостам. До сих пор все живы… Тьфу, придурок!
Я проклял свой длинный язык. Надо же такую глупость ляпнуть перед вылетом. Так, теперь надо срочно перебить настрой. После такого заявления команду на старт давать нельзя. Еще одна примета из множества тех, которые сопровождают любого космолета всю жизнь. Слишком непредсказуем космос, чтобы не воздавать дань капризной Удаче.
Я завертел головой в поисках хоть чего-нибудь, что переключит мысли. И тут же нашел на свою голову…
– Что-то случилось? – высокий голос пробился через вату наушников. Доброжелательные зеленые глаза смотрели с неизменным участием.