— Эти бестии достаточно умны, чтобы из всех способов заработать на жизнь выбирать не самые законные… Из них получаются отличные соглядатаи, ловкие воры и неплохие наемные убийцы. Интересно, как им удалось меня вычислить?
Ласку начала бить дрожь. Озорник обнял девушку за плечи, прижал к себе. Сквозь мокрую одежду она почувствовала тепло его тела. Поцелуй был мягким и нежным: он оказался самой естественной в мире вещью, но ей хотелось еще и еще…
— Негодяи могут вернуться, — прошептал Озорник, отрываясь от ее губ.
Дождь припустил вовсю; чтобы согреться, они побежали. Промокшая насквозь одежда липла к телу, в башмаках хлюпало, лицо горело огнем. Внезапно улица кончилась. Они очутились на побережье: шумели волны, ветер чуть слышно посвистывал в сетях. Неподалеку маячили смутными силуэтами перевернутые вверх дном рыбачьи лодки. Ласка и Озорник переглянулись — и, не сговариваясь, залезли под ближайшую. Озорник начал было что-то говорить — но девушка вновь приникла к его губам, обвила руками шею, больше всего на свете боясь потерять ту сумасшедшую, пугающе-радостную вседозволенность, теснившуюся в ее груди.
Все оказалось совсем не так, как представлялось ей в душных ночных фантазиях: не было ни жара, ни боли, ни давящей тяжести чужого тела — лишь восхитительная упругость и мягкое, безостановочное, почти змеиное скольжение, рождающее сладкие судороги внизу живота…
* * *
Баркас весело разрезал маслянистые воды Ла-Манша. Озорник все еще спал, Ласка же чувствовала себя бодрой и отдохнувшей — хотя легкое головокружение порой напоминало о полученном ударе. Девушка поднялась на палубу и присела на фальшборт, держась одной рукой за ванты. Светало; прохладный бриз вымыл последние остатки сна. Они приближались к Альбиону. Сперва изменило цвет небо: нежная лазурь помутнела, и над горизонтом поднялось огромное, размытое облако смога. Парящие над морем темные точки постепенно обрели очертания: это были вовсе не птицы, а флотилии гигантских воздушных кораблей — в Империи лов рыбы осуществлялся с дирижаблей. Альбион поднимался из вод, подобно Афродите нового времени, прекрасный и безобразный одновременно. Бледную плоть меловых утесов пронзали костыли сложных геометрических конструкций, кружевные переплетения стальных ферм и труб сжимали пологие холмы, словно безжалостный кринолин — пышные формы модницы. Навстречу стали попадаться суда — от утлых челноков до роскошных многоэтажных паромов. Баркас бежал резво. Паруса вкупе с новенькой паровой машиной делали свое дело: они быстро обогнали несколько тихоходных посудин.
— Еще полчаса — и мы ступим на землю великого острова, — сказал за спиной Ласки Озорник. — Отсюда начиналась Империя; этот край хитростью, силой и деньгами своих правителей стал тем, чем является ныне. Алмазные копи Африки, виноградники Италии и Франции, германский строевой лес и уголь. А теперь они обратили свой взгляд на покрытые ледниками земли Московии и Сиберии. Величие Империи не знает предела, как и алчность тех, кто ею правит.
«Он ни словом не обмолвился о том, что случилось меж нами ночью! Господи, спасибо тебе! Сейчас я умерла бы со стыда, заговори он об этом!»
— Как думаешь, шкиперу можно доверять? Он не выдаст нас? — Голос Ласки после вчерашних приключений звучал хрипловато.
— Вряд ли. Эти парни — ирландцы до мозга костей; они не слишком-то жалуют власти… Пойдем вниз! На палубе легко простудиться, кроме того — нам надо кое-что обсудить.
— Обсудить? — настороженно поинтересовалась Ласка, спускаясь вслед за Озорником в прокуренную духоту кубрика.
— Ну да… Мы должны придумать тебе имя. Ты же у нас мальчишка, ученик механика, помнишь? Изрядный сорванец и не дурак подраться. Как могут звать такого парня? Мне вот кажется — Уильям, или, сокращенно, Билли. Что скажешь?
Часть II
Инкогнито
— Вы только не подумайте, что я вас отговариваю, Джек. Нет-нет, ни в коем случае. — Сильвио Фальконе отхлебнул эль. — И все же: почему именно репортер?
Они сидели в уютном маленьком пабе. За окном падал снег, падал — и тут же таял, едва коснувшись мостовой. Эта зима выдалась теплой. Джек Мюррей с наслаждением затянулся ароматным «кевендишем» из новенькой трубки.
— Очень просто. С тех пор как мистер Инкогнито ступил на землю Альбиона — а в этом у нас почти нет сомнений, верно? — так вот, с тех самых пор о нем ни слуху ни духу. Но этот человек, подозреваю, прибыл с определенной целью. И будет пытаться воплотить ее в жизнь. Сделать это незаметно ему вряд ли удастся.
— Почему вы так думаете? — полюбопытствовал Сильвио.
— Я долго размышлял над тем, что же ему понадобилось в северных землях.
— Ну, и к каким же выводам вы пришли? Очень интересно!
— Единственное, что могло подвигнуть Инкогнито на такое путешествие — это свобода применять дар по своему разумению, не опасаясь преследований. Он тренировался, понимаете?! — Джек прищелкнул пальцами. — Вы ведь сами говорили: все эти ваши жутко секретные устройства регистрировали возмущения эфира едва ли не ежедневно. А теперь, отточив свои способности, он вернулся на Альбион! И будьте уверены: это неспроста, а новости, как правило, первыми узнают представители прессы. Таким образом, я буду держать руку на пульсе событий!
— Браво-брависсимо! — Сильвио Фальконе беззвучно захлопал в ладоши. — Отдаю должное, мой мальчик: я в вас не ошибся. Значит, журналистика…
— Думается, информацию я получу одним из первых и сразу же уведомлю вас. Кстати, Сильвио, давно хотел спросить. Конечно, это не мое дело, но… Кто еще посвящен в эту историю с Инкогнито и его даром?
— Напрямую — никто. Из всех представителей Центрально-Европейской Ложи истинное положение дел известно лишь вам, мне и мсье Легри, — негромко сообщил Фальконе. — Из прочих — только фрау Мантойфель, но Эмма на особом положении, она — могила для многих тайн. И так должно оставаться впредь, запомните. Умение хранить секреты — отнюдь не последнее дело в мастерстве вольного каменщика.
Мюррей машинально затянулся, но трубка успела погаснуть.
— А вы не слишком-то опытный курильщик, верно? — улыбнулся Сильвио. — Позвольте мне, старому трубокуру, просветить вас относительно некоторых тонкостей…
— Да подождите вы с трубкой… Я всегда полагал, что мы исполняем волю Великого мастера Ложи…
Сильвио покачал головой:
— Видите ли, Джек. Тот, кого мы ищем, обладает поистине исполинскими силами, хотя сам он, возможно, еще не осознает этого. Задача в том, чтобы взять Инкогнито под контроль, и тогда… О, тогда перед нами откроются поистине великие возможности! Но скажите, положа руку на сердце: вы рискнули бы доверить неограниченную власть некоторым из наших общих знакомых?
Джек открыл было рот для ответа. И призадумался.
— Мистер Инкогнито — ключ к тайнам мироздания, — чуть слышно вздохнул Сильвио. — И ключ этот должен быть нашим. Только нашим, и ничьим больше.
За столом воцарилось молчание.
— Умеете вы поставить человека перед фактом! — нервно усмехнулся Джек. — Выходит, мы с вами — заговорщики?
— Можно и так сказать. Видите ли, масонство — это не совсем то, что вы полагали. Подлинной властью и влиянием облечены вовсе не те фигуры, что всегда на виду, это своего рода Ложа в Ложе… Предвидя ваш вопрос, Джек — да, я один из них. Но, кроме того, вы, я и мсье Легри составляем еще одну, сакральную, ступень. Я предпочитаю думать о нашей маленькой компании как о посвященных в тайну — и тем самым облеченных величайшей ответственностью. Мы рыцари, Джек; стражи у пещеры дракона. Кстати, о тайнах! — сменил тему Сильвио. — Вы в курсе относительно этого жуткого случая с обваренным трупом?
— Ха, еще бы! В следующий раз, когда возьмете в руки газету — посмотрите, чье имя стоит в конце репортажа!
— «Загадочная смерть», «Полиция в тупике»… Вы поразительно быстро овладели языком желтой прессы, Джек!
Мюррей смущенно улыбнулся:
— Законы жанра, знаете ли. Но это происшествие и в самом деле весьма загадочно! Я видел тело собственными глазами. Такое впечатление, будто его действительно сварили в кипятке — или, скажем, подвергли воздействию перегретого пара. Жуткое зрелище!
— А что, если это какое-то новое оружие? — задумчиво предположил Сильвио. — Паровые бомбы успешно применяются на полях сражений — если только слово «успех» уместно по отношению к столь варварскому средству уничтожения.
— Возможно, все гораздо проще, — невесело усмехнулся Джек. — Покойный был полицейским информатором.
— Вот как?
— Это конфиденциальная информация, сэр. В статье вы не найдете ни слова об этом, но… В доках работают суровые парни; с них станется засунуть стукача в паропровод, а потом втихую избавиться от тела.
— Луддиты? — вопросительно поднял брови Фальконе.
— Луддиты, контрабандисты, грабители — да мало ли кто еще. Кстати, Сильвио! Я тут подумал: почему бы немке не оказать нам помощь?! Раз уж вы с мсье Легри уверены, что ее предсказания имеют хоть какой-то смысл.
— Вы имеете в виду фрау Мантойфель? Ну, во-первых, ее услуги весьма недешевы. А во-вторых, к ним нельзя прибегать слишком часто. Те алкалоиды, что вынуждена вдыхать пифия, крайне негативно сказываются на ее здоровье. Наша предсказательница регулярно ездит в Баден, пить целебные воды; к тому же мое знакомство с ней — чисто шапочное, в отличие от мсье Легри. А он, если говорить начистоту, не самый легкий человек. Так что пока это дело целиком и полностью в нашей с вами компетенции, Джек.
* * *
Они поселились в недорогом пансионе. Этот район Альбиона назывался Пул; будучи одним из крупных портов, он связывал остров-столицу с континентальной частью Империи. Одноглазый механик и его ученик не вызвали подозрений: здесь по большей части жил рабочий и мастеровой люд, не страдающий излишним любопытством. Скудная обстановка могла бы отпугнуть более взыскательных квартирантов; однако Ласка, с младых ногтей приученная к спартанским условиям Крепости, чувствовала себя неплохо. Пожалуй, единственная сложность возникла с умыванием: привыкшая к проточной воде, девушка никак не могла примириться с альбионским обычаем использовать для этой цели тазик. Озорник же, по обыкновению, вовсе не обращал внимания на трудности быта.
— Так когда мы займемся чем-то стоящим? — поинтересовалась Ласка на следующий день.
— Скоро. Но я должен провернуть кое-какие дела, а ты тем временем… — Озорник извлек из-под стола перевязанную шпагатом стопку книг. — Вот, держи. Прочти и… Нет, конспектировать, пожалуй, не надо; просто составь свое мнение. Заодно подучишь язык. Вперед, малыш Билли!
Подборка оказалась весьма специфической: бритиш-славянский словарь и три тяжеленных тома «Краткой истории Евразии и Британской Империи». Чтение неожиданно увлекло Ласку: здесь, в убогой комнатушке с обшарпанной мебелью, скрипучим полом и выкрашенными в пивной цвет стенами, ничто не отвлекало от текста.
Треть Евразии покрывали снега: ледники, ползущие с гор, смыкались на севере с полярными шапками; по бесконечным просторам Сиберии, иначе называемой Снежной Страной, кочевали многочисленные дикие племена. Война, охота и оленеводство были их уделом. К западу от Уральского хребта раскинулись земли Московии; автор описывал их скупо. Не знай Ласка правды, у нее создалось бы впечатление, что страна эта состоит из бескрайних лесов, рек и разбросанных то тут, то там деревень, где уживались бок о бок две расы — людей и разумных медведей. На южных своих границах Московия воевала, пытаясь расширить сферу влияния. Доходило и до столкновения с войсками Империи, закрепившимися на Крымском полуострове при поддержке турок и татар. На западе амбиции московитов сдерживала Жечь Посполита — воинственное государство, заключившее с Империей военный союз. Нынешние имперские земли на старинных картах имели вид лоскутного одеяла. Вот уже без малого две сотни лет запад Европы представлял собой монолит — самую крепкую и величественную из когда-либо существовавших держав. Империя контролировала земли Ближнего и Среднего Востока, владычествовала в Индии, стремительно расширяла свое влияние на Африканском континенте, одну за другой основывала колонии в Новом Свете, тесня дикие джунгли и обитающих там доисторических чудовищ, — словом, Империя правила миром. По крайней мере, большей его частью. Ласка нехотя призналась себе, что до поры не представляла, насколько сильна приютившая их держава. Полно; можно ли вообще помышлять о том, чтобы разрушить этакую громадину?