Лаборатория находилась на самой вершине холма — он-то и назывался Ядреным холмом или просто Ядренкой. Зих спускался к подножию холма по узкой улице, по обе стороны которой стояли мертвые, сгнившие, полуразрушенные деревянные дома за развалившимися штакетами, еле различимыми в буйной поросли сурчиной травы. По дороге ему не попалась ни одна живая душа, только пару раз за домами мелькнули крупные лохматые мутапсы, предупредившие Зиха о своем присутствии многозначительным рычанием. Только сейчас Зих понял, что безоружен — оставшийся у него охотничий нож неважное средство самообороны. Однако страха Зих не испытывал: он слишком хорошо знал повадки мутапсов и понимал, что собаки, живущие долгое время рядом с людьми, не станут нападать без причины. Главное не показывать агрессии или страха. Он спокойно дошел до конца улицы — здесь уже начинался район трех-четырехэтажных многоквартирных домов, — и вышел к блокпосту лабиринтовцев.
— В карантине был? — спросил его начальник поста. — Ладно, топай дальше.
Зих спросил, как ему лучше добраться до рынка. Оказалось, что путь ему предстоит неблизкий — чуть ли не на другой конец города.
— Вон, видишь телебашню? — Начальник поста показал на высокий ажурный шпиль, еле различимый над крышами домов на фоне хмарного неба. — Иди к ней, а там найдешь свой рынок.
Оставив блокпост, Зих пошел дальше, углубляясь в заброшенные городские кварталы. Судя по всему, в этой части города никто не жил — все население Каменного Леса обосновалось в центре, где безопаснее, потому что поближе к управе и лабиринтовскому штабу. Интересно, подумал Зих, сколько тут живет народу? Наверняка больше, чем в городке Љ13, но сколько? Несколько сотен, тысяча, больше тысячи?
Миновав еще один квартал, Зих вышел к автомобильному мосту — здесь снова были лабиринтовцы. Полдесятка солдат, уже не в черных комбинезонах отряда 505, а в обычном армейском обмундировании, расхаживали за перекрывшей мост оградой из колючей проволоки. А еще на мосту стоял колесный бронетранспортер, раскрашенный в зимний камуфляж.
— Ходят тут всякие, — заявил Зиху кислолицый молодой лейтенант. — С Ядренки, говоришь? А документы есть?
— Нет документов, — ответил Зих, закуривая. — Доктор Дыбков сказал, что сам перешлет все бумаги, куда надо.
— А справку дал?
— Справка есть, — Зих вытащил из кармана комбинезона сложенный вчетверо листок желтой бумаги с печатью. — Вот, гляди.
— Ну вот, а говоришь, что документов нет, — лейтенант мельком глянул в листок. — Есть какой товар на продажу?
— Ничего нет.
— Я бы сурчиный жир купил. Кашель, мать его, донимает.
— Нет жира. — Зих взял справку, сложил, сунул обратно в карман. — Слушай, а где тут площадь Маркса?
— Это в центре. Как идешь, так и иди, а там людей встретишь, они подскажут.
— И на том спасибо.
— Ступай, — лейтенант махнул рукой, вернулся к своим. Зих прошел мимо бронетранспортера и двинул дальше, к сереющим в сырой утренней пелене высоткам.
Впереди открылась обширная пустошь между домами: когда-то здесь был сквер, но деревья погибли, и сохранились только асфальтированные дорожки, утопающие в грязи, цементные основания скамеек, поваленные урны и горы мусора, перемешанного с грязным снегом. Земля была усеяна битыми стеклами. Здание справа от Зиха некогда было универмагом "Тайга" — теперь от его стеклянных панелей ничего не осталось, уцелел только бетонный каркас. Зих услышал крики — там были люди.
На крыльце универмага собралось человек пятнадцать — в основном женщины, но было и несколько вооруженных мужчин. Двое из ополченцев держали за руки обнаженную по пояс молодую женщину: лицо у нее было разбито в кровь, длинные светлые волосы растрепаны; кожух из плохо выделанных кроличьих шкурок, принадлежавший женщине, держал в руках и по-хозяйски рассматривал третий ополченец. Еще один мужчина с карабином Симонова на плече, верно, старший в этой группе, слушал возбужденных, перебивающих друг друга женщин.
— Я иду по улице, а тут эта, — выпучив глаза, тараторила краснолицая тетка с угревой сыпью на обвисших бульдожьих щеках, — как заметила меня, так сразу порск в переулок! А я давай кричать на всю улицу…
— Дикая она! — вопила другая. — Детей наших на жаркое пришла воровать!
— Тебе чего тут надо? — крикнул старший, увидев Зиха. — Давай, проходи.
— Ничего не надо, — ответил Зих, останавливаясь. — Просто услышал, что кричат.
— Услышал, так услышал. Тебе тут делать нечего.
Зих обернулся, сделал несколько шагов — и тут за его спиной грянул выстрел. Охотник вздрогнул, застыл на месте, на одно мгновение ему показалось, что стреляли в него — но потом до него дошло, что случилось. Обернувшись, Зих увидел, что светловолосая женщина лежит на крыльце, прямо в луже, и жидкая грязь вокруг ее головы быстро окрашивается кровью. Ополченец, сыгравший роль палача, перехватил взгляд Зиха, торопливо убрал пистолет в кобуру.
— Чего вылупился? — заорала одна из женщин, видимо, угадавшая во взгляде Зиха владевшие охотником чувства. — Всех этих Диких убить надо! Они заразу разносят, детей едят!
— Она не Дикая, — Зих с трудом отвел глаза от вздрагивающего в кровавой луже тела. — У Диких на теле племенные татуировки, у нее их нет.
— Много ты знаешь! — Женщины смотрели на охотника со звериной ненавистью. — А ты сам-то не из них?
— Это еще посмотреть надо, кто из нас Дикий, а кто нет, — ответил Зих.
— Ты, мужик, не умничай, а иди отсель по-хорошему, — сказал вожак ополченцев, выразительно сняв карабин с плеча и положив его стволом на сгиб локтя. — А то ведь терпелка у нас не железная.
— Уже ухожу, — сказал Зих и пошел дальше.
7. ПРОПОВЕДНИК
Комендант ничуть не был удивлен появлением Зиха. Встретил охотника довольно дружелюбно, сразу, без всяких разговоров и вопросов, взял квитанцию, отпер ключом железный оружейный шкаф и выдал Зиху его "Стормер", а в придачу к винтовке — официальное разрешение на ношение оружие на территории Особого поселения "Город", подписанное главным военным комендантом Каменного Леса. Зих осмотрел винтовку, проверил, все ли патроны в магазине, не замечая, как презрительно кривит рот наблюдающий за его действиями комендант.
— Ничего не украли? — осведомился комендант, когда Зих повесил винтовку за спину.
— Ничего, — охотник шагнул к двери. — Счастливо оставаться.
— Погоди, — комендант взял со стола какой-то листок. — То, что тебе разрешено носить оружие еще совсем не значит, что ты его можешь применять, когда тебе вздумается. Так что лишний раз не стоит провоцировать патрули, может плохо кончиться.
— Уже понял, — Зих понял, что должен это сказать. — Полчаса назад на моих глазах патруль расстрелял женщину. У нее не было оружия, но ее все равно убили.
— Значит, было за что, — комендант потянулся к пачке сигарет на столе. — Заработать не хочешь?
— Я тебе про убитую женщину говорю. Патруль решил, что она Дикая. Но эта женщина не была Дикой. Это точно.
— Чего ты от меня хочешь? Чтобы я нашел этих гавриков и поставил их к стенке за самосуд? — Комендант криво усмехнулся. — Где это случилось?
— Возле универмага "Тайга".
— Железнодорожный район. Это не моя зона ответственности. Хочешь разборок — топай к Милошевичу, это военный комендант Железнодорожного. Только вряд ли ты чего добьешься. Давай лучше о настоящем деле поговорим. Готов помочь военным властям за приличную плату?
— Смотря что ты предложишь. Если отстреливать собак на Ударнике, сразу скажу — я пас.
— Нет, собак отстреливать я тебе не предлагаю. Пока ты был в карантине, получили мы тут одну информацию. Есть в пяти километрах на северо-запад от города маленькое поселение, называется "Радужная обитель", до войны там дачный поселок был. А где-то с полмесяца назад там сектанты из Наследников Мира обосновались. С позавчерашнего дня с ними нет связи, радио не отвечает, будто вымерли они. Я про тебя доложил командованию, так они уполномочили меня предложить тебе… шабашку.
— Да? И какова плата за мои хлопоты?
— Сначала разобраться надо. В "Радужной обители" наш наблюдатель находился, его надо найти в первую очередь. Найдешь, тогда о плате поговорим.
— А что своих солдат не пошлете?
— У них другой работы невпроворот. Так берешься, или нет?
— Нет, — сказал Зих. — Некогда мне. Сами разбирайтесь.
Он вышел из комендатуры успокоенный и даже немного развеселившийся — винтовка у него, и желать большего нечего. Надо отдать должное коменданту, оружие он возвратил в целости и сохранности. Да и разговаривал с Зихом совершенно другим тоном, чем в прошлый раз. И разрешение выдал. Официальные дела закончены, теперь можно…
Хотя нет, еще одно дело осталось. И надо с ним побыстрее разделаться.
* * *
В храме было так же холодно, как и снаружи. Да и храм был — одно название, просто каменная коробка, оставшаяся от старой церкви, без крыши, без купола, с обветшавшими почерневшими стенами. Ветер врывался в лишенные рам окна и провалы дверей, наметал муар ледяной крупы на пол, покрытый лужами грязной воды — и поминутно задувал горящие на длинном, поставленном поперек нефа столе свечи. Когда свечи гасли, высокий человек с лысой головой и глубокими темными глазами вновь зажигал их деревянной щепкой от "летучей мыши", которую держал в руке. В промежутках между свечами на столе стояли почерневшие, покрытые копотью и патиной предметы церковной утвари — алтарные кресты, потиры, ковчежцы. А еще на столе были картинки в рамках — пейзажи, где зелень покрытой травами земли соперничала по яркости с глубокой синевой безоблачного неба, где было много света, и чистые улыбающиеся люди смотрели безмятежными взглядами на линию горизонта. Были на столе и уже знакомые Зиху красные книжки Завета, заботливо укутанные в полиэтилен. Лысый человек не обратил на охотника никакого внимания — он был слишком занят разжиганием задуваемых ветром свечей. И Зих сам заговорил с ним.
— Я ищу проповедника Наследников по имени Александр, — сказал он. — Слышал о таком?
— Зачем он тебе? — ответил лысый, не глядя на Зиха.
— У меня для него плохие новости.
— Нынче новости чаще всего плохие, — лысый все же перевел взгляд на гостя. — А это значит, что ты не вестник радости.
— Так это ты Александр?
— Да, я Александр, — лысый поставил на стол фонарь. — Чего ты хочешь?
— Вот, посмотри, — Зих протянул ему книгу с надписью Козьмы. Лысый взял книгу, раскрыл, прочитал надпись, беззвучно шевеля губами. Лицо его осталось таким же непроницаемым.
— Здесь сказано о мальчике, — промолвил Александр. — Где он?
— Там же, где и отец. Мы слишком поздно нашли его.
— Значит, они оба в Последнем Убежище, — Александр перекрестился, Зих, помедлив секунду, сделал то же самое. — Где ты их нашел?
— У старого трубопровода. Уж прости, похоронить их я не смог.
— Это неважно. Бог примет всех, кто на земле и в земле, ему все родные.
— Еще раз прости, что огорчил. Счастливо оставаться.
— Ты ведь не только с дурной вестью ко мне пришел, — внезапно сказал Александр.
— С чего ты решил?
— В Его храм приходят для того, чтобы думать и говорить о Нем.