Рут всё понял без лишних объяснений — слишком уж долго он служил под началом аншефа Дерома. Ни одно слово тот не произносит сгоряча, случайно или по причине рассеянности. Генерал был слишком умным человеком и отличным стратегом, чтобы списывать собственные неудачи на высокий чин.
Когда они остались одни, аншеф, сцепив руки за спиной, приняв свою излюбленную позу, начал кружить по залу, напевая какую-то странную монотонную мелодию. Так генерал размышлял. Особенно когда обстоятельства требовали принять важные решения в кратчайшие сроки, без долгих совещаний и топтаний на месте.
— Ты пока присядь, — велел он бригадиру.
Рут не стал спорить — быстро вернулся на место и вновь раскрыл папку с особыми поручениями.
— Вот-вот, молодец, — одобрил его действия аншеф. — Изучай, мало ли что мы с тобой, братец, упустили. А оказаться в дураках нам сейчас ну никак нельзя.
Бригадир кивнул:
— У нас есть всего сто шестьдесят восемь часов. Не так много, чтобы дать оценку несчастному случаю, будь он неладен! И выстроить свои версии… Это диверсия, — добавил он мимоходом.
— Что? — слова бригадира выдернули Дерома из трясины вязких мыслей. — Ты это о чём?
Реакция аншефа заставила Рута нахмуриться, и растерянно пожать плечами:
— Я говорю о гибели шелфа Псион. Считаю, что это не простое стечение обстоятельств. Алонсо бы никогда не полез в расщелину Око-Луч, если бы команде грозила реальная опасность. А в его опыте, лично я не сомневаюсь.
— Вот как? — удивился аншеф. — Откуда такие смелые выводы?
Бригадир немного замялся, но все же ответил:
— Ещё в Тарте мы учились с капитаном Хуаном Алонсо в одной бригаде глубинщиков. Его очень хорошо оценивал наш наставник — бриг-интендант Георг Разумовский. Учебный сул всегда хвалил Алонсо за холоднокровие и умение всесторонне оценивать сложившуюся ситуацию.
— Хочешь сказать, что, если бы капитан не был уверен в безопасности выбранного курса, он никогда не пошёл бы на погружение? — аншеф остановился и повернулся в сторону Рута.
— Более того, — кивнул бригадир, — он имел самый высокий порог устойчивости, сэрг.
— Получается, Глубина тут тоже ни при чём, — сделал очередной вывод Дерома.
— И уж никогда я не поверю, что Алонсо ввязался в какую-нибудь авантюру с нечеловеками. Он ненавидел их пуще, чем адмиралтейских мурен.
— Так-так… а вот это уже интересно. Хорошо, тогда предположи, при каких обстоятельствах батисфера Псион разлетелась на куски, находясь на глубине порядка пятисот футов?
Аншеф никогда самостоятельно не управлял подводными судами. Более того, за его весьма долгую военную карьеру ему так ни разу и не удалось сдать экзамены на командование шелфом либо какой другой более скромной по размерам батисферой. Порой хорошим управленцам не требуется техническая сноровка, и руководство адмиралтейства, подтвердив данный факт, закрыло глаза на это несоответствие с внутренним уставом. В отличие от своих коллег, генерал Буф Дерома не стеснялся данного пробела в знаниях и с лихвой компенсировал его за счёт опыта подчинённых. Когда возникала такая необходимость, он вызывал к себе лучших подводников и просил их смоделировать ту или иную ситуацию, задав исходные данные. И уже на основании полученного ответа начинал действовать.
В данном случае генерал выбрал самого опытного бригадира, способного в одиночку, без единого прибора, проложить курс через пролив Лопсте и утереть нос любому надводному капитану.
Уставившись на полированную поверхность круглого стола, Кимпл не спешил с ответом. Словно Береговой оракул он пытался до мельчайших подробностей воссоздать события вчерашней трагедии. Лишь потом, оторвавшись от бесполезного созерцания, осторожно произнёс:
— Думаю, Алонсо сам напросился на внеочередное инспектирование сектора Око-Луч.
— С чего ты решил? — аншеф-генерал слегка напрягся.
— Дело в том, что за последние десять тысяч часов мои доклады в Отдел подводной доминанты не содержали ровным счётом никакой информации, которая заслуживала бы отдельного внимания с их стороны. Рутинное описание дна, порогов, течений, движения нечеловеческих особей. Больше ничего, ни строчки с литерой первой важности.
Насупившись, Буф Дерома кивнул, мол, можешь продолжать.
— Насколько мне известно, для проведения инспекции сектора, закреплённого за подводным коконом, необходимы достаточно веские основания.
— Несомненно.
— Отсюда напрашивается вопрос: какого дряхлого бряха Алонсо потащился в эту дыру? — Кимпл сделал небольшую паузу, а затем закончил: — Я считаю, мы можем до хрипоты искать причину, будто иголку в стоге сена. И даже попытаться воспользоваться связями наверху, чтобы узнать текст записи из бортового журнала Псиона, но истины так и не отыщем.
Медленно присев напротив бригадира, аншеф-генерал тяжело вздохнул. Ему безумно не нравились слова Кимпла, но ещё больше раздражал тот факт, что он был полностью согласен со своим подчинённым.
— Простите, сэрг, но могу я поинтересоваться?
— Безусловно. Хотя, поверь, известно мне не так уж много.
— И все-таки кое-какая информация, не попавшая в донесение, думаю, у вас есть. Скажите, когда шелф погрузился в эту тёмную кишку: насколько мощным оказался взрыв?
— По шкале Брихты — около восьми киллотронсов.
Брови бригадира поползли вверх.
— Как такое возможно? Простите, сэрг, но при всем моем уважение, вы уверены в точности данных?
— Никаких сомнений, сынок. Поступившая за последние пять часов информация подтверждалась уже трижды. Взрывную волну почувствовали даже на южном побережье Артлы.
— Но какое оружие могло вызвать такой силы резонанс?
— Из всех известных мне — никакое, — понимая, к чему подвёл разговор бригадир, насторожился аншеф-генерал. — Ты уверен, что в данном квадрате нечеловеки не проявляли излишней активности?
— Абсолютно, — быстро отрапортовал Кимпл.
— И впадина не содержала следов постороннего присутствия?
— При стандартном осмотре никаких признаков.
Титан кивнул и, вернувшись к излюбленной позе, продолжил мерить шагами зал.
— Я могу идти, сэрг? — поняв, что разговор закончен, бригадир тихо встал, немного подождал и направился к выходу.
— Постой! — окликнул его генерал уже в дверях. — Пока у места трагедии работают искатели и группы нырял, лучше там не светиться. Наша база сейчас и так под колпаком практически всех особых подводных служб. Пусть лучше адмиралтейство лично, без нашей с тобой помощи увязнет в ворохе домыслов и предположений. А мы пока соберём всю возможную информацию.
— Так точно, сэрг!
— И ещё… Тебе лучше пока не светиться в патруле. Поэтому слушай мой приказ: твоя бригада отправляется в Чет. Думаю, нечеловеки неспроста последнее время вели себя так тихо. Тем более что лично для тебя сто-двести часов лучше не появляться в коконе, ради твоего же блага. Надеюсь, мы друг друга поняли?
— Безусловно, сэрг!
Бригадир потянул руку к виску и приложил три пальца к голове на уровне глаз. Именно такое приветствие закрепилось среди глубинщиков во времена второго периода освоение Нескучного моря.
Генерал только отмахнулся, состроив недовольную гримасу. Он прекрасно понимал — отпускать Кимпла в рейд, значит, идти на серьезное должностное преступление. По инструкции, его подчиненный, проводящий расследование по чрезвычайному происшествию с грифом «зетта», должен каждые три часа отчитываться о проделанной работе. Но на Чете, в городе нечеловеков, у него не будет такой возможности. И любая проверка, которая по закону подлости, скорее всего, нагрянет на базу в самый неподходящий момент, за такое самоуправство с легкостью отстранит генерала от должности. Тогда стоит ли так рисковать? Ответ на этот вопрос был очевиден — генерал прекрасно понимал, что иного выбора у него нет. Он лишь надеялся, что все обойдется, и Кимпл добудет хоть что-то полезное раньше, чем мурены из адмиралтейства всполошатся и примутся плясать на костях. Но вероятность неудачи существует всегда. И именно по этой причине, отдав столь опасный для себя приказ, генерал успел отправить сообщение своему давнему приятелю — командору Ифорнику Руденко. Только тот мог повлиять на решение высокой инспекции, в случае если задумка Титана пойдёт коту под хвост.
* * *
— Да прекрати ты уже сморкаться! — не выдержав постоянного хлюпанья, взорвался Хоаким.
Ответная реакция еще сильнее разозлила здоровяка. В очередной раз шмыгнув носом и запахнув куртку, Михас поправил вечно спадающий шарф и уныло выдохнул. Раздражающий звук повторился всего через пару секунд.
— Отстань ты от него, — вмешалась в разговор Ольга. — Не видишь разве, хворает человек. Чего ты от него хочешь?
Хоаким нервно заиграл скулами:
— Лично я хотел бы, чтобы он либо окончательно вылечился, либо сдох! И мне без разницы, какой из двух вариантов он выберет. Главное, пусть не затягивает, а то нету сил терпеть его нытье!
— Прекрати! — взревела медик.
Михас Радченко, механик батисферы Одиссей, сделался совсем печальным. Свесив голову на грудь, он часто вздрагивал от болезненного озноба.
— Ну, ответьте мне, как можно быть глубинщиком и болеть по-всякому и без всякого повода? То океанская ангина, то суэльская скарлатина, то ещё какая-нибудь дрянь. Скажи, Михас, есть ли такая болезнь, какой ты не успел ещё переболеть?
— Свинка, — недовольно буркнул механик.
Компания взорвалась истеричным хохотом.
— Ладно, пока вы тут развлекаетесь… видимо, придётся мне одному поработать. Согласно пункту 3 литеры М, на подводной базе необходимо всегда владеть последними сведениями с поверхности. Пойду во второй сектор принимать документацию, — окинув всех недовольным взглядом, объявил бригадный связной Гилфрид.
— Нам без разницы, Ух! Вали хоть на поверхность, хоть к подводному дьяволу на свиданку, не обидимся, — мгновенно отреагировал Хоаким.
Связной открыл было рот, чтобы возразить здоровяку и призвать того не забывать про субординацию, но вовремя одумался и замолчал. Такие шутки с опытным стрелком не проходили бесследно. На базе даже прижилось устойчивое поверье, будто Хоаким из беглых каторжников. Но подтвердить или опровергнуть это, за время службы мехиканца, так никто и не осмелился. Стрелок не разводил долгих разговоров: если обижали — учил кулаками, подмечал несправедливость — предупреждал, а на открытые угрозы мог и вовсе щелкнуть затвором. Так что, со временем претендентов потягаться с Хоакимом силой заметно поубавилось, а, стало быть, и проступков за смуглокожим мехиканцем стало числиться гораздо меньше. И сейчас стрелок пребывал в разряде добросовестных глубинщиков, а недавно удостоился следующего звания курса первого ранга.
— Крючконосый шнырь, — буркнул Хоаким, когда Гилфрид или, как его именовали в бригаде, Большой Ух, покинул комнату. — Ненавижу его лизоблюдские выходки и непрекращающиеся цитирования устава.
Протянув Михасу капли от простуды, Ольга обернулась и с укоризной посмотрела на стрелка:
— Да брось фырчать. Завелся — не успокоишь. Ты ведь знаешь, что такие люди были, есть и будут на земле. Пора уже привыкнуть к этой простой аксиоме.