Следы Сереги как пришли, так и уехали сразу, а вот второй неизвестный пошел в сторону от магазина. Я посмотрел на направление, и увидел невдалеке красную кабину телефона. Туда и двинулся, по пути достав мобильник, включил, и опять увидев там надпись "поиск сети". Слышал, что когда телефон сеть ищет, аккумулятор быстрее разряжается, поэтому я опять его выключил. Подойдя к телефону, снял трубку. В трубке вообще ничего не было, ни гудков, ни потрескиваний даже, тишина. Положив трубку, которая на ощупь была ледяной, я замер, посмотрев на нее. Трубка была испачкана в чем-то буром, и когда я вешал обратно трубку, часть заскорузлой корки сковырнул, испачкав перчатки. Не скажу, что уж часто я кровь видел, но тут сразу узнал. Меня передернуло. Я присел, для того чтобы набрать снега, почистить руки, и тут же взгляд наткнулся на мои же следы на пятачке перед телефоном, четко отпечатанный на снегу, которые сейчас наливались багровым цветом. Я быстро выпрямился, осмотрелся. Следы того, кто до меня подходил к телефону, от будки уходили в подлесок на еле видный проселок, и там же терялись.
Мне стало не по себе. Вроде не ночь еще, бояться не положено, но от тишины вокруг, и от крови этой, которой натекло прилично под будкой, жутковато стало. Воображение подбросило еще и картину догоняющих меня песиков.
Варианта у меня сейчас два, попытался я успокоиться и спокойно подумать. Первый, это двинуться по следам, посмотреть, все там живы здоровы, просто так ведь лужи крови не образуются. И второй, как можно быстрее добраться до Великополья, сообщить в ту же ментовку об увиденном. Если пойти по следам, можно встретить таких местных, которые бывают в плохих таких деревнях, где работы меньше чем рабочих рук, а денег еще меньше. Встречал таких раньше, несколько раз, в разных ситуациях. И сейчас прекрасно понимал, что если двинусь по следам узнавать, все ли хорошо, и не требуется ли помощь, могу найти себе приключений, в виде столкновения с пьяной гопотурой, продолжающей отмечать день граненого стакана, а там уж кричи не кричи. Последним и решающим доводом стало то, что остановило нас еще на железной дороге. Осознание того, что не только сейчас за себя я отвечаю. Так, договорившись с совестью, я уже потихоньку отходил, и тут услышал вой собачий вдалеке. И как раз в том вдалеке, в сторону которого сейчас я был повернут.
Меня развернуло сразу на стовосемьдесят, и, идя по дороге, все убыстряя и убыстряя шаг, я успокаивал себя тем, что при любом раскладе, оружия у меня нет, первую помощь я умею оказывать лишь зеленкой и перекисью. Даже с хулиганами на улице, когда их больше двух я вряд ли справлюсь, только если совсем доходягами будут. Очень хотелось перейти на бег, я себя сдерживал пока, но оглядывался очень часто. Отойдя метров на четыреста, все же не сдержался, побежал трусцой. Уши горели от стыда, но я все-таки не киношный Рембо, а диванный, так что вот так.
За то время пока бежал, даже сам с собой договорился, что очень спешу об аварии сообщить, а не стремаюсь разных кровавых луж и собачьего воя. Через километр примерно, когда перекресток с магазином скрылся за поворотом, снова перешел на шаг. Не потому что устал бежать и больше не мог, а потому, что морозный воздух уже начал обжигать горло при вдохе. Прошагал чуть, выравнивая дыхание, и, прислушавшись к ощущениям, прикинул, что градусов как минимум десять с минусом уже есть. Если не больше. За всеми этими переживаниями спада температуры я и не замечал, как обычно в таких ситуациях. Зато сейчас, обратил внимание, что воротник анорака и арафатка на шее покрыты белой изморосью. Нос тоже начало покалывать. Как дыхание успокоил, перемотал арафатку, в этот раз оставив открытыми только глаза. Со стороны смотрится вряд ли красиво, замотал я криво, но смотреть все равно некому. Зато тепло. Ушам и носу тепло, а вот напротив рта плотная ткань арафатки стала влажной от дыхания, и периодически мазала по лицу неприятно - холодно и мокро. Тут же почувствовал и ощущение противные от термобелья, которое оказалось неправильным термобельем, и так же мазало по телу мерзко.
Дорога, минут через двадцать, вильнув в очередной раз, вывела меня на небольшой подъемчик. Вершину соседнего холма с магазином можно было разглядеть, но пока шел, опять начал падать легкий снежок, и видимость стала значительно хуже. Все же то ли я действительно увидел, то ли воображение подкинуло, но там, в снежном мареве, почудилось мне шевеление, как раз где был не так давно. Всматриваться особо не стал, а припустил дальше, опять же бегом. Надолго бежать меня не хватило, но удалялся я от перекрестка самым быстрым шагом, на который сейчас был способен.
Пару километров я отмотал в приличном темпе, и чуть замедлившись, устав, наконец-то услышал звук, которого так долго ждал. Звук работающего автомобильного двигателя, который приближался спереди. Притом звук был такой, до боли знакомый, но не мог понять, почему. Арафатку с лица я убрал, а капюшон с головы сбросил как раз тогда, когда из-за поворота показался УАЗ, буханка серого цвета, с маленькой мигалкой на крыше, похожей на ведерко. На лице расплылась глупая улыбка. Да, скажи мне кто раньше, что при виде полиции я такую щенячью радость буду испытывать, не поверил бы, это как минимум.
Двери машины резко распахнулись, и я оказался под дулами сразу двух стволов. Молодой, вроде лейтенант, с круглым лицом направлял на меня ствол пистолета, а второй, высокий и лопоухий, аж отсюда видно, держал смотрящий на меня укорот на уровне пояса.
- Стоять на месте, руки за голову! - крикнул мне молодой, и его голос чуть петуха не дал в конце фразы.
"Орет мне директор мира", - продолжил я непроизвольно про себя вполголоса, но руки послушно убрал за голову. Улыбка с лица испарилась.
- Парни, вы меня с кем-то путаете, - это уже громко, так чтоб услышали.
- Малчать! - лейтенант, я не ошибся, подошел ближе. Второй, держа смотрящий на меня АКСУ уже на вытянутых руках, зашел со спины. Он нелепо смотрелся в фуражке, с выглядывающими из под нее ушами, зимнем бушлате, и торчащих из него худыми ногами в кроссовках.
- К машине, руки на капот! - махнул рукой с пистолетом круглолицый, указывая направление. А то б я сам не догадался, куда идти.
Подошел к машине, и, не дожидаясь последующих "ноги на ширине плеч", встал, как по телеку в новостях видел. Капота на бобике не было, но сообщать об этом лейтехе я не стал, и так нервный. Упер руки костяшкам мизинцев в металл под лобовым стеклом. Холодно блин и так. Подошедший сзади лейтенант, начал прохлопывать мои штанины и карманы, все так же держа в руке пистолет.
- Паспорт в нагрудном кармане под молнией, - подсказал я, но ответа не дождался. Лейтенант, пыхтя, пока не обхлопал все как учили, в карман не залез. По заднице и пояснице не хлопал, и то ладно. Потом все-таки, чертыхнувшись, расстегнул молнию на анораке, достал паспорт, и сразу отошел на несколько шагов. Блин, да за кого они меня принимают то. Как будто валево тут устроил масштабное.
Фамилия, имя? - после некоторого молчания, видимо листал, спросил круглолицый.
- Старцев, Александр Сергеевич - сразу выдал я.
- Повернись, руки опустить можешь, - говорил он с характерным говором "молоко говно корова", я чуть в улыбке не растянулся.
Повернулся, лейтенант посмотрел внимательно на мое лицо, сверяя с фотографиями в паспорте, через пару секунд подошел, протянул мне его обратно. Второй тоже подошел поближе, опустив укорот.
- Чего ж ты из Питера так далеко забрался? - спросил молодой.
- А что случилось то? - вопросом на вопрос ответил я, убирая документы в нагрудный карман анорака. Что вы прям так без здрасте, хорошо хоть не мордой в снег...
- Да ничего хорошего, - парень достал сигарету, и сделал паузу, прикуривая, потом махнул рукой со спичкой зажатой, себе куда-то за спину - у нас тут воинская часть и зона рядышком, так там вчера днем то ли самоволка, то ли дернул кто-то на волю, вояки особо не распространяются, замять хотели. До сих пор млять мнутся. Вот мы тебя как увидели, так и подумали что ты оттуда.
- Понятно. Парни, а у вас рация есть? Я вообще с поезда иду, оттуда, - я махнул рукой назад, - еще вчера с рельс сошел. За помощью иду, там люди умирают, трупов куча, раненых еще больше.
- А что за поезд то? - недоверчиво спросил круглолицый.
- В смысле, что за поезд? Обычный, пассажирский. Да вот, смотрите! - я достал мобильник, и, включив его, показал короткое видео, которое догадался снять на месте аварии. Камера выхватывала то лежащие в ряд накрытые и засыпанные снегом тела, то наш перекрученный вагон, то разбитые пути. Когда снимал, не особо парился, воспринимал как должное, будучи сам частью происходящего. Сейчас, отстранено посмотрев со стороны, начал потихоньку чувствовать всю трагичность картины.
- Это ж ни хера себе, - выдохнул сержант. Как это так?
- Да откуда я знаю. Проснулся, пошел поссать, и улетел на хрен. Очнулся, отправили за помощью, как самого свежего и отоспавшегося, - про то, что почти весь поезд ухнул в непонятный провал, рассказывать я им не стал. Мужик в деревне очень удивился этому, так что я товарищей милиционеров смущать не буду. Расспрашивать будут, пусть лучше помощь вызовут.
- Далеко отсюда?
- Ну... по дороге часа два до железки, до переезда, - я посмотрел на лопоухого, тот кивнул, показывая, что понимает о чем речь, - ну и по путям еще мы часа четыре примерно пешком шли.
Сержант нырнул в машину, и через минуту стало слышно, как он с рацией разговаривает.
- Тарищ лейтенант, а тут всегда связи нет? Или случилось что? Я просто Клязь проходил, там мне один мужик жаловался, что рубануло все...
- Да хрен его знает... - посмотрел чуть вверх на падающий снег молодой, - сами еще не знаем ничего, - он глубоко затянулся. Мы из дому, - он кивнул на машину, откуда слышался бубнящий голос, - просила его мамка помочь, крыша подтекает. Ну, банька там потом, выпили чуть, как-то и не нужна нам эта связь была. Электричества по всему району точно нет, мобильники и телефоны не фурычат. Тут еще ориентировка на военных мутная, да связь еще плохая, половину не расслышали, не поймешь что случилось. Радио не работает, а...
Его прервал вылезший из машины сержант, матерившейся от души.
- Тем, что случилось? - обернулся к нему лейтенант.
- Не знаю я... нам с тобой срочно в отдел сказано двигать, но что-то там непонятное. Про аварию они приняли к сведению, - отреагировал он на мой вопросительный взгляд. Поехали, быстрей приедем, быстрей узнаем, в чем дело.
- Блин, тарищи мили... полицейские, там же..., - я сделал паузу, подбирая слова, вспомнив про лужу крови, - вообщем там, на перекрестке, - махнул рукой в сторону холма, - кровищи море, и следы в лес уходят. Что-то случилось, наверное.
Они переглянулись. Лопоухий забросил укорот на плечо, и, почесав затылок, посмотрел сначала на лейтенанта, потом на меня.
- Поехали прокатимся, покажешь? - спросил он под молчаливое одобрение круглолицего.
- Да не вопрос, помчали, - ехать я согласился легко, потому что внутри было погано от того малодушия, когда услышав вой, я чуть ли не бегом улепетывал от перекрестка. Сейчас, находясь в компании, мне тот страх казался совсем призрачным. Да и пока разговаривали, я уже на руки дул, пытаясь согреть дыханием, Санины перчатки от холода совсем не спасают, так что перспектива погреться в машине радовала. А там и до Великополья все не пешим ходом, довезут же.