Но и подлинного величия мог достичь лишь тот живой, кто не боялся проснуться.
Как знать, возможно, именно эта неправильная Сила и не позволила Старкиллеру добиться задуманного.
Вейдер глубоко вздохнул, раскрыл глаза. Привычно отвёл взгляд от собственного отражения на блестящих стенах медитационной палаты. Тело его ученика было испещрено шрамами. Тело учителя было одним большим шрамом.
Тёмный джедай усмехнулся. Мальчишке только предстояло познать боль. Но иначе настоящим ситхом не стать.
Вейдер снова задумался об Истинных ситхах — легендарной древней расе гигантов. Согласно преданиям, их власть над Силой превосходила мыслимые пределы. Истинные ситхи даже владели секретом бессмертия. В своё время Палпатин, тогда ещё не успевший стать Императором, привёл его на Тёмную сторону Силы, пообещав открыть секрет вечной жизни.
Вейдер давно понял, что это было обманом. Сила не нарушает физических законов Вселенной. Сила лишь управляет вероятностью.
Бессмертия не существует.
Можно быть гениальным писателем или знаменитым полководцем, изощрённым политиком или непобедимым любовником, блестящим художником или великим учёным — личного бессмертия тебе не достичь. Может быть, не существует даже вечного покоя.
Ему требовался куда более полноценный отдых, чем был сейчас позволителен. И дело было даже не в диверсии, нерасчётном гиперпереходе или потере почти всего командного состава. Нет: ему самому пришлось спуститься на поверхность, и это заурядное путешествие отняло слишком много сил.
Лейтенант Эклипс, пилот «Разбойной тени», филигранно посадила замаскированный корабль прямо на площадку перед невысоким строгим зданием в цитадели с тёмно-алыми, горящими, как Сердце Бейна на древних голокронах, звёздами на башнях. Вечерело. Вейдера вела Сила, он сам указал точное место касания и мимолётно подумал, что, кажется, эта строгая девчонка продержится со Старкиллером подольше её предшественников.
Одним движением руки разметав немногочисленную охрану, Владыка ситх неторопливо поднялся по широкой мраморной лестнице. Сила безошибочно вела его к центру этого мира — мира, который он должен был покорить, несмотря ни на что. Сзади неровной трусцой торопился наскоро перемонтированный Прокси — стандартные дроиды-переводчики могли не выдержать вероятных повреждений, да и нужен был пока всего один местный язык.
Вейдер высадил высокие, обитые потемневшим от непогоды и времени металлом створки дверей.
Ещё охрана, лестница, люди, комнаты, двери.
Разваленный напополам ударом Силы тяжёлый письменный стол.
Маленький человек, летящий прозрачный сосуд, свист дыхания, удар. Древесная труха — как тогда, на Кашиике.
И пятеро стоящих в ряд человек, своими телами закрывающих от угрозы ещё одного, невысокого, очень спокойного человека с жёлтыми глазами победителя.
Ярость вдруг схлынула, пришла усталость. Хотелось прислониться к запылённой стене и закрыть глаза, но впереди улыбался в усы центр мира, и пятеро легендарных воинов ждали, и было ясно, что привычные агрессивные переговоры на этот раз удачной идеей не станут.
Вейдер почувствовал зависть и мгновенный укол тоски о возможном, несбывшемся. У него был Старкиллер, но учеником управлял рабский страх, а не подлинная, осознанная преданность. Некогда на арене Геонозиса так же прикрывали их с Падме немногочисленные джедаи. Но у джедаев были хотя бы мечи; у этих же людей оружия не было — только крепкий светлокожий паренёк, стоящий с краю, успел неуловимым движением Силы стянуть со стола световой меч… да, меч Старкиллера. Впрочем, парень не был джедаем; никто из застывших перед ним людей не сумел бы остановить Владыку ситха.
И всё же каждый из них стоял с таким видом, будто, играя в какую-то игру, говорил: ты не пройдёшь.
Прокси безнадёжно отстал, и когда человек с прищуренными жёлтыми глазами что-то произнёс, Вейдер понял его по движению суховатой руки и по интонации.
Владыка ситх прошёл к столу и осторожно опустил своё большое страшное усталое тело в одно из кресел.
Из приёмной донёсся стон отважного маленького человека и приглушённый лязг суставов подоспевшего Прокси.
— Занятное устройство, весьма занятное, — протянул старательно лысеющий молодой человек в интеллигентных круглых очках, — говорите, необходимо определить режим электрического питания?
Он ещё раз обошёл кругом занятное устройство, отдалённо напоминавшее костлявого человека, собранного из металла и вроде бы разноцветного эбонита.
Занятное устройство дружелюбно поморгало фоторецепторами.
Конечно, Пётр Сергеевич Жданов, к тому времени уже признанный специалист в области электричества, был знаком с пьесой «Россумские универсальные роботы» чехословацкого писателя Карела Чапека. У них в институте эта работа вызвала жаркие дискуссии — как в преподавательской среде, так и меж студентов. Такое время — всем интересно всё. Роботы — ещё как интересны.
Жданов был на самом взлёте своей блестящей карьеры. В прошлом году он защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата технических наук, в этом, 1941-м, докторская степень была присуждена ему — редчайший случай — без защиты, по совокупности достижений.
При этом назвать его карьеристом не повернулся бы язык у самого недоброжелательного из недоброжелателей: с достижениями всё было действительно весьма и весьма. Жданов работал в ВЭИ, параллельно преподавал в Московском энергетическом, был утверждён в звании профессора по специальности «Передача и распределение электрической энергии». Его труды по теории устойчивости электрических систем на долгие десятилетия определили такое симпатичное лицо советской энергетики. Студенты любили, коллеги уважали… НКВД, как выяснилось, нуждался.
Пётр Сергеевич, конечно, не испугался, когда поздно вечером за ним прикатили аж две служебные машины — кто же в Советской стране станет бояться НКВД, — но некоторое волнение, знаете ли, испытал: сложно не волноваться, когда тебя везут в Кремль, заставляют дать подписку о неразглашении и после краткого инструктажа под белы манжеты тащат на второй этаж где в особо огороженном закутке стоит, знаете ли, робот. И не просто робот, а он ещё свободно двигается, довольно бодро разговаривает по-русски, умеет рисовать, и его замечательные окуляры так похожи на твои собственные круглые очки.
Выяснилось, что этот робот по имени Прокси нуждается в электропитании. Розеток в Кремле было, конечно, в достатке, но, согласитесь, не всякая же розетка подойдёт роботу. В СССР того времени номинальное напряжение распределительной сети составляло 127 Вольт частотой 50 Герц — а вдруг у робота 24 Вольта на 400 Герц, как на морских судах? Сгорит ведь ценный говорящий прибор.
— Вы сумеете разобраться? — прямо спросил его крепкий, кажется, генерал госбезопасности, неотрывно присутствовавший с первого момента работы. — Прибор инопланетного происхождения, чрезвычайно дорогой и чрезвычайно важный для страны.
Пётр Сергеевич не обиделся. Он уже чувствовал — он всегда чувствовал — задачу, а никаких, сколь угодно сложных задач отродясь не боялся.
— Справлюсь, товарищ, кажется, генерал.
Кажется генерал чуть поморщился.
— Электротехника — это ведь, в сущности, очень просто, — безмятежно продолжал профессор. — Всё, что требуется в общем случае, это рассчитать баланс токов. Ну, как и куда они текут, фазы, величины, знаете ли.
— И куда они текут? — подозрительно спросил генерал.
— Да, в сущности, куда угодно, но только по проводникам, по диэлектрикам не текут. А величину тока в каждом проводнике определяет первое правило Кирхгофа, был такой учёный.
— Немец?
— Да, но давно.