Генерал замолчал и невольно сглотнул. «Кушать хочет, бедный…» – подумалось ей.
– Понятненько, – вздохнула она. – Федот – верхушка айсберга, а кто в основании, поди докопайся. И майора скорее всего уже замочили в СИЗО, а на Панафидина натравили нас, чтобы всё было шито-крыто… Товарищ генерал! Я тут припасла кой-чего. Как насчёт курочки-гриль с чесночным соусом? Со свежим лавашиком, а?
– Ох. – Генерал облизнулся уже в открытую, извлёк из привода диск и направился к сейфу. – Ребята, повторюсь, но скажу: оставим домыслы и предположения, в особенности о сверхоружии. Нам надо знать только одно: Панафидин – вор, забравшийся в закрома родины, и его нужно остановить. Вопрос только – как. Команду он себе подобрал серьёзную, в личной охране – спецы из Девятого управления, раньше элиту охраняли, вождей. Дом – крепость, без шуток, уникальный проект, с одной пол-литрой не подберёшься. Ну там ещё всякие мелочи, вроде бронированного «Мерседеса»… Плюс главное, что ни за какие деньги не купишь, – огромный личный опыт. Будем, братцы и сестрички, работать с чувством, с толком… с большой расстановкой…
Варенцова, улыбаясь, уже включала в углу микроволновку. Скоро по начальственному кабинету поплыл волшебный аромат курочки-гриль. Пусть и разогретой, но зато со свежим лавашиком…
Варенцова. С отягощением…
Послышался деликатный стук, затем обе двери открылись, и перед Варенцовой предстал её заместитель майор Седов:
– Разрешаете?
Он вправду что-то рано поседел, казалось, специально высветлил волосы, чтобы соответствовать фамилии.
– Разрешаю, – кивнула Варенцова и указала взглядом на кресло. – Седай, Пётр Борисович, и вещай. Вначале – по Панафидину.
Голос у неё был красивый, певучий, с какими-то мурлыкающими интонациями. Да и сама она, если как следует приглядеться, напоминала пантеру. Матёрую, в самом расцвете… убивающую без малейших усилий.
– Значит, Оксана Викторовна, так, – шмыгнул носом Седов и почесал лобастую голову. – По Панафидину… Положили глаз на его адреса, слушаем все телефоны, разрабатываем ближайший круг, ездим следом. Разъездная машина у него «Мерс», джип прикрытия – сотый «Крюзер»… Никакой, то есть, изюминки. С кондачка, похоже, не взять. И не с кондачка тоже… Чую, надо внедрять к гаду своего. По принципу: у вас товар, у нас купец. И наш пахан не глупей вашего…
– Ага, и место встречи изменить нельзя, – усмехнулась Варенцова. – Ладно, будем посмотреть. Теперь давай про военную тайну. Что-нибудь нарыл?
Отношения у начальницы с заместителем были ровные. Она прислушивалась к его мнению, он признавал её авторитет. И на поводу у мужского гонора пускай идут дураки. Варенцова мыслила масштабней, стреляла лучше, дралась не в пример… а главное – ничего не боялась. И никого. Потому что терять ей было нечего, и Петя Седов это знал.
А человек, которому терять нечего, – страшен…
– На хитрый секрет у нас компьютер с Интернетом найдётся, – улыбнулся майор. – Конкретики, конечно, ноль, но в общих чертах… На самом деле взорвать плутоний очень непросто. Половинки критической массы надо сблизить качественно и мгновенно. Иначе разогреется, расплавится и потечёт… Попутно – энергии-то уйма! – расплавив и испарив любое устройство, осуществляющее такое сближение. Вот тут выкладки с цифрами, доказывается, что ключ ко всему – сходящаяся ударная волна, а значит, имплозия, взрыв, направленный внутрь. Охренительно точный. С тридцати двух точек, не меньше. А лучше – существенно больше. Всё это строго одновременно, с управлением на микросекундном уровне…
Варенцова слушала очень внимательно.
– А вся критическая масса… плутоний, он же страшно плотный, шарик получается с куриный желток. То есть точнейший расчёт и прецизионное изготовление. Малейшая несинхронность, перекос ударной волны – и вся критическая масса по кустам мелкими брызгами… В общем, лично я понял, почему террористы ещё никого такими бомбочками не закидали. На коленке подобные детонаторы не соберёшь. Зато с красной ртутью всё становится значительно проще. Открываются широча-а-айшие перспективы… И с плутонием, и с ураном… И астероида на голову необязательно дожидаться…
Отправив заместителя писать инициативный рапорт («Кто, кого, куда и зачем…»), Варенцова включила электрочайник и вытащила из холодильника пакет. Развернула, понюхала.
Палтус. Солёно-копчёно-белоснежный. С полезнейшей амброзией упругих хрящей.
Всему управлению было известно, что за солёную рыбу Варенцова… нет, отчизну всё-таки не продаст, но торговаться будет отчаянно. Коллеги Оксану любили, везли ей из командировок ароматные свёрточки – то из Мурманска, то из Астрахани, то с Камчатки…
Чайник поспел быстро. Варенцова заварила пакетик «Липтона», развернула палтуса, порезала чёрный хлеб. Вытащила сгущёнку и принялась пить чай. Именно так: вприкуску с солёной рыбой и чайными ложечками сладкого тягучего молока.
Хорошее кончилось быстро. Хорошее всегда слишком быстро кончается.
«Красная ртуть… Имплозия… Панафидин…»
Шурша то бумагами, то компьютерной мышью, Оксана не заметила, как подошёл к концу рабочий день. За окнами уже вовсю горели фонари. Это значило, что надо было собираться, запечатывать кабинет и ехать домой.
В пустую однокомнатную берлогу, где никто не ждал.
Кроме разве что рыжего хвостатого чудовища, которое само по себе. Впрочем, если бы не оно…
Варенцова всегда отпускала водителя на одном и том же углу. И шла дальше пешком – по длинной-длинной дорожке, что вьётся вдоль Муринского ручья. Светили оранжевые фонари, поодаль мелькали машины, сильное тело, приученное к нагрузкам, радовалось движению. На улице было славно. Только что выпал снег, деревья кутались в шали, на маленьком катке – хорошо промёрзшем пруду – играла музыка и тусовался народ…
Много лет назад точно так же крутился снежок, только не над Питером, а над Москвой… близился Новый год, пахло мандаринами и морозом, и рядом стоял улыбающийся Глеб, а на пруду выделывалась, кружилась, приседала, тянула ножку «пистолетиком» розовая от холода и движения Сашка… И казалось, что всё ещё впереди…
Варенцова вздрогнула, еле слышно зарычала и ускорила шаг.
Когда дорожка кончилась, она обошла круглую площадь и, завернув во двор, толкнула дверь с надписью: «Товары для людей и животных».
– Здравствуйте, Оксана Викторовна! – обрадовалась продавщица Любаша, она же хозяйка. – Вам как всегда?
Ещё бы ей не радоваться. Этак с год назад на неё наехали. Да не бандиты, которым она регулярно платила, а новый участковый, капитан, не столько блатной, сколько голодный. Замурзыкал предписаниями, натравливал, гад, то налоговую, то санэпидстанцию, то пожарных… А потом прямо так и говорит: давай съезжай по-хорошему. На твой подвал кое-кем глаз положен.
Как это «съезжай»? А товары для живности Варенцовой где брать?.. Ну, она и поговорила с участковым по душам… Так, что внезапно удовлетворились и пропали все чохом инспекции и сам гад капитан. Странное дело, но сгинули и бандиты, да не только здесь – во всём микрорайоне. Осталась только Варенцова, покупающая корм «Вискас» и кошачьи игрушки. И наступила гармония.
– Да, Любаша, – кивнула Варенцова, – как всегда.
Забрала харчи, расплатилась и пошагала дальше домой.
Жила она на первом этаже огромного, вытянутого дугой дома-тысячеквартирника. С птичьего полёта он казался подковой, брошенной народу на счастье, однако сам народ так не считал и называл домище по-всякому – псарней, сучьим закутом, комитетской общагой. Это последнее было не в бровь, а в глаз. Тысячеквартирник был действительно ведомственный, с претензией на дизайн, построенный советской властью для своих доблестных защитников. И плевать, что власть изменилась, сам дом стоял нерушимо. Потому что всякую власть приходится охранять. В основном от тех, для кого она якобы существует.
Варенцова закрыла почтовый ящик (пустой, как всегда), отперла дверь, включила в прихожей свет.
– Эй, рыжий-конопатый, который убил дедушку лопатой, ты где?
«Блин. Себе-то еды не купила. А, ладно… Жрать надо меньше. И где-то там ещё зубатка лежала…»
– Эй, рыжий! – шаркая сапожками по коврику, ещё раз позвала Варенцова. – Залазь, чучело! Холодно же!
В квартире действительно царила почти уличная температура. Это из-за распахнутых форточек на кухне и в комнате. Воры сунутся вряд ли, а вот рыжее хвостатое…
Котище весом в полпуда материализовался непосредственно в форточке и мягко соскочил на пол. Не зверёк, а зверюга: на ушах кисточки, хвост трубой, мышцы перекатываются, глазищи зелёные и свирепые. Все окрестные собаки уступали ему дорогу. Люди, в общем, тоже.
Домашних дел у Оксаны было немного. Включила телевизор, покормила кота, запустила стиральную машину… Попила чаю (с зубаткой и сгущёнкой), развесила бельё, вычесала кота… Всё.
Сытый и благостный Тишка грел ей колени, по каналу «National Geographic» показывали расследование авиакатастрофы. У лайнера что-то произошло с двигателями, но мужественные пилоты на честном слове и такой-то матери всё же дотащили рассыпающийся в воздухе «Боинг» до полосы, где он и рассыпался уже окончательно, и вот уже муж обнаружил среди уцелевших жену, а мать сквозь клубы дыма увидела бегущего к ней ребёнка…
«Ну вот… хоть у кого-то всё кончилось хорошо…» Оксана покрепче прижала к себе Тихона, и тот, вытянувшись, тронул лапой мокрый след у неё на щеке.
Счастье как артиллерийский снаряд – в одну воронку дважды не попадает… Оксана посмотрела в окно, за которым мало-помалу гасли огни.
– Пошли, Тишенька, – сказала она коту. – Вечерний моцион.
«Да на фиг мне сдался твой моцион…» – угрюмо зевнул кот. Однако за хозяйкой пошёл. С обречённым видом, словно декабрист в Сибирь, но поплёлся. Надо же, в самом деле, за ней присмотреть, а то мало ли что…
Кто-то бегает по утрам, Варенцова предпочитала вечером. Когда висит в небе луна, мороз хватает за щёки, а добрые люди смотрят столь же добрые сны. Про детство, про сбывшуюся мечту, про спасённое счастье…
…В темпе, размеренно дыша, ритмично работая ногами. Чтобы никаких там дурацких мыслей и непутёвых желаний, чтобы «мышечная радость» пусть не прогнала, но хоть чуть приглушила холод и пустоту… По кругу, по кругу, по кругу. А круг – двенадцать километров.
Тихон почти сразу взял разгон и, мяукнув, взлетел хозяйке на плечо. Оксана ждала прыжка и только поэтому не полетела с тропинки в сугроб. Всё как всегда… Завернув руку за спину, она расстегнула молнию рюкзачка:
– Иди уж, баловник.
Дважды упрашивать не пришлось. Кот влез, привычно устроился и заурчал – Оксана не столько слышала мурлыканье, сколько ощущала спиной. По кругу, по кругу, по кругу… с отягощением…
Дома её ждали тёплый душ, постель и книга. Иногда, если хотелось развеяться и похохотать, она бралась за «крутые мужские» боевички, при условии, что героя звали не Глебом. Иногда, наоборот, читала «женские» романы, чтобы вволю поплакать над несбыточно счастливым концом… Сегодня она решила доставить себе удовольствие – припасла «Чудеса за углом» своего любимого писателя, Краева.
Случалось ли вам, любезный читатель, вглядываться в фотографии гималайских вершин и раздумывать о загадочной стране Шамбале?.. А если это слово для вас не совсем пустой звук и не диагноз психического заболевания, то скажите: известно ли вам, что у нас в России испокон веков бытовали легенды о таинственном аналоге загадочной Шамбалы, называвшемся Беловодье? Причём расположенном не «где-то там, далеко», где никто и никогда не бывал, а непосредственно рядом? Не за стенами неприступных гор, а за барьером, куда труднее преодолимым, – духовным?..