Поймите, кроме величия и размаха былого, тут замешивалась дань уровню развития электроники полувековой давности. На сегодняшней элементной базе всю эту многокабинную широту получилось бы уместить в пару-тройку шкафчиков, и уж точно в один полуприцеп К-2. Но кто сейчас начал бы такие преобразования? Цель не имела смысла. Уже появилось зенитно-ракетная техника новых поколений, так что комплекс С-200 просто должен был дослужить свое, дотянуть до собственного, почетного выхода на пенсию. И от него никак не получалось отвинтить этот более ненужный, во многих случаях, протез К-9.
Этот атавизм являлся неизбежным составным элементом, так что небольшая горстка офицеров-мятежников вынуждалась выделять специалистов еще и для работы в этой кабине. Опытный человеческий материал стал попросту на вес золота. ...
Четвертая власть:
«…действительно, руководство почившего в прошлом веке Советского Союза ныне возрадовалось бы безмерно. Еще бы, военно-политический блок НАТО распадается. Это первый случай с момента выхода из военной структуры атлантического союза Франции в 1966 году, то есть, более сорока лет назад…»
42. Кино
Сергей Парфенюк никогда не видел, как снимается кино. А тут массовка пошла прямо по улице. Надо же, Донецк выбрали как съемочную площадку. Автоматы просто-таки настоящие. А может, настоящие и есть? Это что ж снимают-то? Третью мировую? Фантастика какая-нибудь ближнего прицела, ибо форма на статистах не слишком накрученная. Ни скафандров, ни лазеров. «Броники», правда, не наши, какие-то иностранные. Интересно, из картона или… Но рычат и дым пускают по-правдашнему. Папанька когда-то рассказывал – как всегда скучно, но сам рыгочет, однако слушать потребно, ибо возраст тогда не позволял выйти и двигать по жизни по своим делам в менее зацикленные компании – будто в школьные годы– «крылатые качели» – верхняя фаза – взлет к коммунизму – ему подфартило сняться в массовке. Парфенюк младшенький, ясный перец, не помнит в каком шедевре. Может папка даже по «видаку» когда и крутил, и обрюзгшим локтем в бок тыкал, мешал в дрему провалиться от захлестности сюжета. Был там, в кадре вскользь двинувшейся камеры, молодой да ранний папка, на фоне остальной тыщи школяров, или не был, а лишь самому себе привиделся – то дело неясное. Однако ни оператору, ни режиссеру он, видимо, не приглянулся, не зацепил взор, в связи с худосочностью, и потому в артисты не вышел. Лучше бы они сейчас попробовали: он бы занял все кадровое пространство – эдакий типаж несостоявшегося украинского среднего класса. Тоже мне мечтатели – надумали! Создать средний класс в колонии! Как возможно? Эту ступеньку надежно оккупировал обыватель мировой метрополии. Он и есть средний класс, но вынесенный за скобки.
Тем не менее, сейчас судьба явно улыбнулась «Нэньке Украине». Здесь снимают настоящее, не фальшивое кино. Сюжет явно не слабый, а бюджет убойный. И статисты не какие-нибудь школяры в джинсах, а дядьки обмундированные до зубов. Конечно, с точки зрения неспециалиста Парфенюка, для полной правдивости форму можно было бы немножечко подпачкать; так она слишком уж новёхонька, муха не сидела. Но бюджет, видимо все ж, не безразмерный – тряпье на заказ не бесплатное, пригодится для других фильмов. Или тут блокбастер с продолжением? Ну, тогда тем паче. Вот шмотки, что попроще – в «сэконд-хэнде» получается оторвать мешок за грувну – те совсем не берегут. Смотрите-ка, как девицу поволокли по асфальту. И визжит так натурально. Кинуха будет просто вообще! Натурализм с соцреализмом под ручку, не иначе. Наверное, Бондарчук. Кому ж еще? «Обитаемый остров – 3». Спешите видеть! Но на широком экране когда еще? Пользуемся моментом – наблюдаем процесс в действии.
Сергей смотрит не один, вместе с Таней. Конечно, по взглядам некоторых продвинутых, наедине с любимой девушкой надо заниматься только одним делом, причем сутки напролет. Однако, в большой мере, к сожалению, до «этого самого» у них с Татьяной еще не дозрело, не докатилось. Но Сергей не очень в обиде. У них ведь с Танечкой все по-настоящему, не шаляй-валяй. Так что когда-нибудь все будет само собой. В реале – все это, конечно же, лишь отрешенно-философские размышления. Редкое ныне состояние организма и души. В основном, усиленное сердечное сокращение, потоотделение – просто жуть. Если бы в таком темпе потело подмышками у всех возрастных групп – выпуск дезодорантов переплюнул бы в рентабельности добычу нефти в Аравии. Сейчас повезло, имеется хороший отвлекающий фактор, концентрирующий внимание. Хотя бы частично. Ибо, высунувшись из распахнутого окна общаги можно, как бы для страховки, прижимать Танину талию как можно ближе и крепче. Если она, по странному казусу гравитации, вывалится с седьмого этажа, он выпадет вместе с ней и с батареей парового отопления: за радиатор он тоже держится одним местом. Мы теперь с тобой одной веревкой связаны, стали оба мы скалолазами. Точнее, через систему муфт, труб и сочленений, уплотненных окаменелостью пакли, мы связаны со всей системой тепло-снаба микрорайона.
Таня позволяет себя держать даже в прорези задравшейся от перегиба футболки. Существуют три вариации трактовки факта. Она так увлечена, что ей не до мелочей. Причем, как следствие теоремы – для нее это, в самом деле, такая мелочь, что даже не является помехой процессу наблюдения. Второе, данная стадия близости уже допустима. Это ведет к выводам, от коих слитность с далекой газовой котельной упрочняется до бетона созданного цементом марки «шестьсот». Помимо, существует допущение того плана, что Таня просто не прочь иметь дополнительный страховочный пояс, ибо не доверяет старинному, тоталитарного века, подоконнику.
Реальность легко рушит излишние сущности. Таня действительно увлечена не в меру. Она совсем не переживает за открытую ветрам тонкость талии. Там внизу…
– Ух, ты! Сережа, глянь! Ирка Сазонова! Ни черта себе!
– Во! – отзывается Парфенюк, ибо этикет требует – раз, а второе, съемки уж совсем натурные. – Она артистка разве? Прямо…
– Ни черта мне не рассказывала. Вот сволочь! Ведь только позавчера… Ой!
Сергей тоже взрагивает. Ему уже не до талии и не до теплоснабжения города, тем более до зимы еще далеко. Внизу, семью этажами ниже…
– Слушай, по правде что ли? – выдавливает он вслух. – Или так теперь снимают?
– Ну, не…
Таня более не опирается о подоконник, она держит ладони у лица. Потому как, двадцатью метрами ниже, киноартист, в полевой форме армии нехорошей альтернативы будущего, лупит красивую брюнетку Иру Сазонову по лицу, совершенно не защищенному ни руками, ни чем-то еще. Когда она падает, ракурс позволяет сетчатке запечатлеть полную картинку. Лицо расквашено в кровь.
Гримеров-аниматоров в округе не наблюдается. ...
Четвертая власть:
«…официальные лица лидирующих стран Европы воздерживаются от каких-либо комментариев по поводу выхода Турецкой Республики из военной и политической структуры Организации Североатлантического Договора. Возможно, это связано с тем, что государствам истинной демократии очень непросто поднимать в настоящий момент вопрос о выплате Турцией весьма немалой контрибуции, должной выплачиваться в связи с нарушением долгосрочных обязательств касающихся общей безопасности. Как известно, нынешний год стал для Турецкой Республики весьма и весьма непростым…»
43. Цифровые машины и политические пристрастия
Командир инструкторской группы Забияка сидел посреди кабины управления и обучал только намедни сформированный расчет из подчиненных офицеров правилам ведения воздушной войны. Точнее, обучать с нуля было бы уже несколько поздно, ибо времена подобной манеры обучения аукнулись еще в 41-м прошлого века. Так что боевой расчет просто обменивался мнениями и уточнял детали распределения обязанностей. Поскольку все были несколько не в своей тарелке, а, кроме того, после расправы со сторонниками евро-интеграции оказались повязаны если и не кровью, то уж совместным заговором однозначно, иерархические ступени, и до того порядком изъеденные совместными армейскими невзгодами последних лет, почти полностью сгладились. Можно сказать, происходило совещание друзей-товарищей по несчастью.
– Послушайте, майор, – интересовался возящийся со старинным фотоаппаратом «Зенит», старший лейтенант Землянский, – а зачем нам, все-таки, вести этот фото-контроль? Для кого?
– Для себя, Антон, – щурился на него Забияка. – Чтобы потом прикрыть собственную задницу.
– Да уж, – вздыхал инструктор приемной системы, – сильно эта фотопленка поможет, когда америкосы…
– Что за панические хлипы, Антоша? – зыркал на него Забияка. – Чего струхнул-то? Совсем скоро тебе придется пережить настоящий бой. Когда еще случай выдастся, а?
– Это он нашим евро-любцам завидует, – подтрунивал полулежащий на табурете без всякого дела капитан Иванов. – Им вот, когда с НАТО совокупимся, вместо советского «Зенита» выдадут «Никон».
– Держи карман, – хмыкал Забияка. – Еще скажи, что им «Пэтриоты» «подарують».
– То уж само собой, – кивал командир локатора К-1. – Но только не в подарок, а в долг. Сколько он там стоит, а? Наши внучики как раз рассчитаются по процентам, а там может и спишут по остаточной стоимости, так ведь? Как думаешь, Николай, – менял тему Иванов, – наша цифровая шкафина, без ЦВМ-щика, не проволынит дело?
– Сплюнул бы ты через плечо, Лёва, – вяло раздражался Забияка. – Месяцами не ломается, а тут… Вот! Тьфу, тьфу, тьфу!
– Такой большой, Николай Васильевич, до майора дорос, а в приметы веришь.
– А ты, Лев Степанович, прямо атеист чистой воды, да?
– Зато не коммунист!
– Нашел чем хвастать, тоже мне. Я бы вот сейчас, наверно, вступил.
– Переживем бой, тогда уж всем скопом можно, – соглашался Иванов.
– Когда… Точнее, если… свалим америкоса, нас и так вне очереди возьмут, – делал философский вывод Землянский. – Вот, закрепил, пан майор, – докладывал он, демонстрируя фотоаппарат, прикрученный на специальном, опять же хап-способом сотворенном крепеже.
– Вижу, – кивал Забияка. – Только брось ты, Антон, этот «пан». Тошно уж. Тут в коммунисты всем рядком готовим пожитки, а тут… Пусть уж по-старому – «товарищ». Привычней пока еще.
– Конечно привычней, – опять подтрунивал Иванов. – Слушай, товарищ майор, а как на зоне друг к другу обращаются? Тоже, «товарищ»?
– Твою бого-мать, Лёва! – нервничал Забияка. – Опять ты за свое? То, понимаешь, «машину» хаишь, то…
– Да, не хаю я ваше милое «Пламя», что мне, – раскачивался на вращающемся табурете Иванов. – Просто, думаю вслух. ЦВМ-щика нашего вспоминаю. Мне ведь ему присветить пришлось. И не жалею как-то. Евро-атлантист хренов. Пусть посидят в бомбоубежище, ума наберутся. Я им там свет вырубил.
– Вырубил свет?! – почти вскакивает со своего собственного табурета Забияка. – Зачем? Как-то…
– Да, чтоб не сбежали, – вяло пояснял Иванов. – В темноте же тяжелей будет сориентироваться, чего, куда. Пусть помучаются в неизвестности. Им, наверное, сейчас тяжко. Они ж не знают, чего мы задумали. Вдруг, прикидывают, как мы их утречком поведем расстреливать.
– Горе наше, капитан-товарищ Иванов! – сплевывал Забияка. – Я понимаю, что мысли вслух. Но полную околесицу-то нести все равно не следует. Тут на носу серьезное дело, а ты…