Везде я был желанный гость и многие из тех, кто еще три года назад не подал бы купцу и лейтенанту ГБ Александру Мечникову руки, теперь набивались ко мне в друзья. На мои плечи упали майорские звезды. На грудь просыпался дождь из орденов и медалей. А дела моей торговой компании были хороши как никогда. В общем, живи и радуйся, и в праздниках, отдыхе и возне с детьми прошла осень. За ней своим чередом наступила зима, и перед самым Новым Годом, вместе с еще девяносто девятью самыми преданными диктатору и популярными в Конфедерации людьми, по принятому Государственной Думой закону, в замке Симаковых, я стал дворянином.
Сама церемония прошла без пафоса, салютов и широкого освещения в СМИ. Правитель ККФ решил провести мероприятие тихо, хотя в обществе про это событие, конечно же, знали, и много о нем говорили. В большом зале, который был обставлен под старину, собралось около полусотни гостей, а в центре, несколькими рядами, выстроились будущие дворяне. Сначала, как и ожидалось, перед нами выступил диктатор, который двинул короткую десятиминутную речь. Он говорил про смутное время, которому наше общество должно противопоставить не только армию, флот и спецслужбы, но и касту людей, готовых честно служить обществу и государству не взирая ни на что, то есть нас, аристократов Кубанской Конфедерации.
Диктатора поддержали аплодисментами, а затем он стал вызывать нас к себе. Мы выходили один за другим. Стоящий рядом с Симаковым-старшим герольд кратко рассказывал о заслугах каждого новоиспеченного аристократа перед государством. Диктатор жал нам руки, вручал бумаги на пожизненное дворянство и титул, и вешал на шею серебряный диск с цветной гравировкой герба, который у каждого был свой. На моем гербе, кстати сказать, был изображен черный щит, а на нем алое сердце в языках красного пламени, крестообразно пронзенное черным мечом и стрелами. По ободу шел затейливый узор девиза: «Не тлеть, а пылать. Не существовать, а жить».
Так я стал графом. И после фуршета, когда вернулся домой, несколько часов привыкал к новому титулу, который выделял меня из всех прочих людей, населяющих Кубанскую Конфедерацию. Перекатывал словосочетание: «граф Мечников» на языке, и пришел к выводу, что это звучит. Однако, по факту, графское звание не дает мне никаких явных привилегий. Оно только обозначает близость к правящей верхушке, и обязывает ко многому, ибо все мы, сто человек, военные, предприниматели, купцы, разведчики, мореходы и промышленники, поклялись в верности диктатору и его сыну Илье. И не знаю, кто и как, а я и мой патрон генерал-майор ГБ Еременко к своей клятве относимся чрезвычайно серьезно, и готовы выполнить практически любой приказ нашего будущего императора.
С чего бы, вдруг такая верность? А с того, что мы видели мир за пределами ККФ без всяких прикрас, и нам совершенно ясно, что для выживания нашего общества в мире, который пережил уничтоживший более девяносто пяти процентов населения всей планеты Земля катаклизм, необходимо всю полноту власти сосредоточить в одних руках. Только так, Конфедерация сможет быстро и правильно реагировать на все многочисленные опасности вокруг нас. Тут и харьковские сектанты-сатанисты, называющие себя Внуками Зари, и дикари-«беспределы» на востоке, и рабовладельческий Крымский имамат, впитавший в себя всю безродную накипь рода человеческого, и Всероссийский Диктат в Москве, и Средиземноморский Альянс, и Новоисламский Халифат за Кавказским хребтом. Да, и мало ли еще кто. Куда ни посмотри, кругом потенциальные агрессоры и упыри смутного времени, которые имеют желание с нас что-то получить, в этом Симаков-старший прав. И чтобы жить спокойно, и не бояться за жизнь детей и честь жен, не только своих, но и чужих, таким людям как я и Еременко, приходится поступаться своей личной свободой и принципами. И не просто поступаться, но и делать то, что нам прикажет будущий император, а пока еще только правая рука диктатора ККФ, его сын и наследник Илья Симаков. Такие вот дела.
— Санек, ты чего?
Мои думки были прерваны Буровым, который подошел ко мне вплотную и обеспокоено заглядывал мне в лицо.
— Не понял, — очнулся я.
— Это я не понял, — тесть кивнул на ведро, которое было до краев наполнено крупной барабулей. — Ты как заведенный, спиннингом машешь, катушку крутишь, и рыбешек, не глядя, в ведро скидываешь. Ты в порядке?
— Да, — я усмехнулся, — просто задумался крепко. Сам знаешь, как это бывает, одна мыслишка цепляется за другую, а та за собой третью тянет и так далее.
— Ну, ты осторожней, — Кара тоже улыбнулся, — зятек. А то серьезные мысли в такие дебри завести могут, что потом и не выберешься.
Желая сменить тему, я посмотрел на опускающееся к горизонту вечернее южное солнце, начал сматывать орудие лова и предложил:
— Пошли домой?
— Пожалуй, пора, — согласился старик.
Собрались быстро. Я взял ведро с нашим совместным уловом, и мы пошли наверх. Идти молча, Кара не мог, а может быть, специально, хотел отвлечь меня от мыслей, и всю дорогу сыпал вопросами.
— Саня, а правда, что в Краснодаре телевещание наладили?
— Верная информация. Правда, пока только один канал, но и это уже кое-что.
— А чего показывают?
— Фильмы старые, музыки идет много, программ общеобразовательных, и новости местные. На всю столицу и окрестности не больше тысячи телевизоров, так что этого пока хватает.
— Хорошо вам, к цивилизации приобщаетесь. А как у тебя по бизнесу дела?
— Нормально. Дела компании «Мечников и сын» идут просто замечательно. Разлука всем транспортом занимается. Исмаил-ага сидит в Гвардейском и для отряда пополнение готовит. Иван Штеменка со своими людьми в Краснодаре, любую технику ремонтирует, мастерская оснащена отлично и сейчас у него больше сотни мастеров трудится. Ветер плантации держит, и только постоянных работяг у этого плантатора уже четыреста человек, а объемы продукции с каждым годом только увеличиваются. Лист охранную структуру возглавляет. А над всеми Калуга стоит, денежки считает, и мои интересы отстаивает.
— А ты не опасаешься, что они тебя кинут?
— Ну, а чего опасаться? Крысятничества? Так парни бывшие гвардейцы и все на меня замкнуты, доход имеют хороший и постоянный, да еще за ними люди Еременко присматривают. Ну, кинут они меня и вскроется это, и что дальше? Куда из Конфедерации побегут? Некуда бежать, ибо нигде они не нужны, вокруг нас по всем границам полная хрень творится. А со мной у них все хорошо, крыша от госбезопасности имеется, громкое имя главы компании и никаких наездов со стороны наших олигархов. Опять же у каждого семья, дети, хозяйство и планы на будущее. Нет, мои управленцы не дураки.
— Не слышу в твоем голосе энтузиазма.
— Про другое мысли, а компания, это так, одна из точек опоры, на которую я всегда могу опереться.
— Ты прям, как стратег рассуждаешь.
— Расту, дядя Коля. Раньше был рядовым, думал за день сегодняшний и голову особо не забивал. Потом сержантом стал, за группу все планировал. А дальше, больше, сейчас я уже дворянин, многого в жизни добился, и пришло понимание того, что деньги это не самое главное в жизни.
— Ага, — хохотнул тесть, — особенно если они в достатке. Кстати, Саня, а чего ты, вообще, желаешь достичь?
— Черт его знает. Чего хотел, в общем-то, достиг. Буду дальше служить, закреплюсь где-нибудь в Испании или Португалии, стану мир исследовать и, когда-нибудь, наверняка, дослужусь до генерала. Вырастут дети, постараюсь сделать из них настоящих людей, передам им все, что имею, может быть даже внуков дождусь, и этим буду счастлив.
— С твоим образом жизни до старости и внуков дожить мудрено.
— Кто бы говорил, — я посмотрел на старика. — Сидел бы себе на месте и в ус не дул, а туда же, по новой с сектантами воевать.
— Не начинай.
— Не буду.
Мы вышли на дорогу, вошли на территорию особняка, и замолчали. Через минуту, миновав вечно настороженную охрану семьи Буровых, которая стояла на воротах и была усилена моими людьми, оказываемся во дворе и останавливаемся перед трехэтажным белым домом с колоннами, который сильно напоминает типовой особняк какого-нибудь русского помещика девятнадцатого века. Здесь сдаем улов служанке, под колонкой умываемся холодной водой и направляемся в молодой яблоневый сад, где за большим столом расположились наши семьи. Тискающие моих детей, двухлетнюю чернявую Олюшку и шестилетнего русоволосого Игоря, жены Кары, его верные спутницы жизни, сидят с одной стороны. С другой стороны, расположились мои красавицы, блондинка Лида и брюнетка Марьяна, которые одеты в одинаковые легкие сарафаны светло-синего цвета и выглядят просто сногсшибательно.
На мгновение, мы с Карой замираем на месте, смотрим на эту сельскую идиллию и радостные лица дорогих нам людей, переглядываемся и понимающе киваем один другому. Вот оно счастье, как оно есть, момент, который необходимо запомнить на всю жизнь и никогда не забывать. Войны, драки, хабар, приказы высокого начальства и интересы государства, все это остается за стенами поместья Буровых, а здесь царит какое-то непередаваемое словами спокойствие и, даже можно сказать, умиротворение. И пока мы здесь, заботы на время забываются, а по душе разливается благостное тепло.
— О-о-о, а вот и наши добытчики, — сказала мать Марьяны тетка Ирина, и встала. — Садитесь к столу, сейчас ужинать будем.
Ирина направилась на кухню, а мы с Карой присели каждый рядом со своими женами. Игорек сразу же перебрался к деду на руки, а я принял дочку. Вскоре пришли служанки, накрыли на стол, и словно бычок на откормочной базе, я съел все, что передо мной ставили. Молодая картошечка со сметанкой и зеленью? Замечательно. Котлетки? Уважаю. Молоденький поросенок? Очень хорошо. Рыбка жареная? Отлично. Салатики? Просто прелесть.
Затем, наступил вечер. Где-то за домом еле слышно заработал дизель-генератор, в саду зажглись яркие фонари, запели над головой ночные птахи, и мы с тестем крепко налегли на ледяную водочку. Захмелев, покурили и, расслабившись, провели остаток вечера за разговорами про жизнь, при этом скользких тем, таких как планы на будущее, старались не касаться.
Без преувеличения, это был один из лучших дней в моей жизни, я это понимал и старался продлить его насколько это только возможно. Завтра я возвращаюсь в Краснодар, и там будет не до отдыха, так как меня возьмут в оборот вышестоящие начальники, и начнется подготовка к походу в Средиземное море. Хотя, наверное, правильней будет сказать, подготовка к переселению и колонизации, ведь в дорогу мне и воинам моего отряда предстоит отправиться не в одиночку, а с семьями. Представляю себе, что это будет за путешествие. Наверное, нечто напоминающее цыганский табор во время кочевки из пункта А в пункт Б.
Глава 2
Кубанская Конфедерация. Краснодар. 01–02.06.2066
Я был прав. Посиделки у Буровых были последним днем моего отдыха перед началом серьезной подготовки ко второму походу в Средиземное море.
Лишь только мой кортеж, вместительный корейский внедорожник и пара изрядно переделанных «джипов» с охраной из СБ компании «Мечников и сын», въехал на двор нашего столичного дома, а это, между прочим, произошло в восьмом часу вечера, как в гости заявилось начальство. Мой патрон и сосед генерал-майор госбезопасности Сергей Иванович Еременко.
Не могу сказать, что я начальнику обрадовался, устал с дороги и хотел всеми делами завтра заняться. Однако генерал думал иначе, и не откладывая серьезного разговора, ради которого он меня навестил, предложил пройти ко мне в кабинет. Спорить с ним было бесполезно, да и ни к чему, а потому, я отпустил Лихого и Умного, подчинился желанию командира и, вскоре, поднявшись наверх, мы повели неспешную и несуетную беседу.