— Оружие держать при себе постоянно, рядовой! Что, на гражданке расслабился без меры?!
Наверное, это был сержант. Каюсь, я его не запомнил. Мутное бурое-зеленое пятно с кепи на бритой голове на фоне багрового рассвета.
— Прощу прощения, где мои инструменты?
— Какие…, инструменты?! Рядовой, ты не дома, у мамочки! Привести себя в порядок и отвечать по уставу!!!
Я прочистил мизинцем зазвеневшее ухо и тихо ответил:
— Орать на молодых будешь, кто титьку забыть не успел. А я доктор. И по правилам мобилизации должен получить походный набор инструментов и "медицину". А ружье это можешь себе в одно место засунуть. Потому что по законам призыва и военного времени, медицинский персонал не должен вооружаться и пользоваться какими-либо средствами поражения противника. И если вы это забыли, то я вынужден вам напомнить…
Тем утром было очень тихо. Так тихо, что я слышал, как потрескивают остывающие двигатели у транспортника за спиной, и как сипло икает солдатик слева от господина, принимавшего пополнение. Видимо, я там был первый из волны "бывших штатских", кто про погоны вспоминал раз в пять лет на эпизодических сборах, и о субординации имел крайне смутное представление.
Как ни странно, бравый вояка, чье лицо вымылось со временем из моей памяти, сдержался и даже не дал мне в зубы, что я успел неоднократно повидать за время моего путешествия. Он лишь зло сплюнул мне под ноги и процедил:
— Штурмовая винтовка и боекомплект записаны на твое имя, рядовой. За утерю — штрафбат. А теперь собирай барахло и в барак номер четыре. Там тебе быстро мозги вправят… Духтор…
Захлопнув крышку коммуникатора, этот милый человек брезгливо добавил:
— Согласно законам войск специального назначения, куда вы зачислены по военной специальности, звание младшего лейтенанта вам будет присвоено только после сдачи соответствующих тестов. А пока, рядовой, отдать честь старшему по званию и в место назначения… БЕГОМ!!!
Я кое-как приложил правую руку к непокрытой голове, навьючил на себя выданное барахло, положил на тяжелый ящик с продуктами блестящее смазкой ружье и засеменил по направлению к бараку номер четыре. Бегом, так бегом, мне не жалко.
Ввалившись как загнанная лошадь под крышу длинного закамуфлированного здания, я свалил ношу на пол и посмотрел на мужчин, синхронно повернувшихся к новоприбывшему. И лишь когда маленький боец со следами ожога на левой щеке громко выругался, я наконец-то окончательно распрощался с моей утраченной мирной действительностью и осознал, в какую глубокую задницу попал:
— Бра, вы посмотрите, к нам "диетическое мясо" прислали!
И, потянув из ножен тонкий клинок, меченный огнем солдат пошел мне на встречу…
Зачастую эту фразу вырезали на телах убитых туристов, которые по ошибке забредали на территорию, которую контролировали банды "латто" и "ганга-бойз".
02. Делай раз
Самое обидное при росте "без десяти два" болтаться в воздухе и не доставать ногами до пола. Как говорил мой папа, любивший подвешивать своего непутевого сына за проделки на крюк для старого скафандра: "Учись преодолевать когнитивный диссонанс". Для меня так и осталось загадкой, откуда отец добыл эти два слова, нетипичных для астероидного шахтера, и что за смысл прятал в глубинах трескучей фразы.
Но тогда, в первый день моей действительной военной службы, я определенно испытывал некоторый диссонанс с окружающим миром, с трудом хватая сдавленным горлом воздух и болтая в воздухе тяжелыми ботинками.
Разноцветные ребята, составлявшие большинство в четвертом бараке, определенно нацелились хорошенько поразвлечься. Тем более что чужак принадлежал к категории "диетического мяса": проклятых белых ублюдков, получивших бесплатную общественную школу и шанс на хорошую работу по факту рождения в приличном квартале. И там, где изнеженным белоручкам давали возможность жить припеваючи, нищим ребятам из дальних пригородов приходилось зубами выгрызать в окружающем мире свой кусок хлеба. Так почему бы не проучить "залетного" идиота, перепутавшего двери, и не отыграться на нем за старые обиды? Объявленная мобилизация и спешная переброска к черту на куличики позволит списать любую выходку. Дальше фронта все равно не пошлют, а фронт уже рядом, судя по обрывкам фраз, которые я услышал во время пересылки.
Мое бренное тело поднял в воздух громадный негр. Он с легкостью "подвесил" меня под потолком, вцепившись лопатообразной рукой в тонкую докторскую шею. Нарезающий рядом круги крепыш с обожженной щекой походил на целеустремленную акулу, идущую по кровавому следу за раненным аквалангистом. Придирчиво проверив содержимое моих пустых карманов, он брезгливо пнул сваленные в кучу вещи и озабоченно спросил у напарника:
— Может, мы его в умывальник отнесем? Если уши здесь отрезать, кровью все уляпаем.
Черный как безлунная ночь здоровяк усмехнулся и кивнул. Похоже, он вообще предпочитал делать, а не говорить. Как и большинство в бараке, молча ждавших продолжение представления.
— Будешь резать, ударь сначала сюда, в сердце, — просипел я. — А то кому нужен будет доктор без ушей. Медсестрички любить перестанут.
— О, "мясо" еще и вякает! — восхитилась "акула" и аккуратно чиркнула меня по правой щеке. — Может еще что скажешь, пока я тебя на куски не разобрал?
— Скажу, — я из последних сил выдохнул, разглядывая толпы золотых мушек перед сереющей картинкой. — Ганга-бразе надо сервопривод до ума довести, на двух пальцах неконтролируемый тремор.
Здоровяк сердито насупился на неприятное прозвище, подбросил меня правой еще выше и легонько пробил в солнечное сплетение. После чего швырнул мою скрюченную тушку на пол и отошел в сторону, освободив место новому персонажу.
Не дожидаясь, когда я выблюю остатки желчи, коротко стриженный седой мужчина плеснул на поцарапанную щеку теплой воды и процедил:
— Запомни, умник. Это ты у себя дома был доктор. Тут это имя еще надо заслужить. Поэтому твое место у входной двери и не отсвечивай. Пока ребята тебя в самом деле не прикопали. Понял?
У меня не было даже сил кивнуть в ответ.
— Сиди молча, и не доставляй мне проблем, пока твои бумаги не сунут под зад полковнику. Неделя-две, и тебя переведут от нас к тыловым крысам. Постарайся добраться до них целиком, а не по частям. Мне будет лучше, если не придется отписываться за заблудшего покойника.
И неизвестный доброжелатель ушел так же бесшумно, как и появился. А я остался валяться на полу, как выпотрошенная рыба, хватая воздух распахнутым ртом. Как говорится, вот и познакомились…
* * *
К вечеру я разобрал груду обмундирования и сухпай, рассортировав выданное между жестяным шкафом для одежды и крошечной тумбочкой. Банки оставил в ящике и запихал под кровать. Когда вернулся из душевой, обработав порез, обладатель ожога уже ковырял ножом россыпь прессованной говядины, сублимированных супов и сгущенки. Протиснувшись мимо него, я убрал походный хирургический набор под подушку и тихо заметил:
— Странно. Ни "конгеладо", ни "боррачи" никогда не крысятничали.
Солдат медленно поднялся, и переспросил, уперев кончик ножа мне в грудь:
— Что ты сказал, йеббо?
— Ты меня за стол приглашал, чтобы долю в продуктах требовать? Нет? Тогда катись… Или я при случае расскажу моим бывшим соседям, что "латино" испортились, стали втихую по чужому барахлу шарить.
— Что ты знаешь о моих родных, "мясо"? — еле слышно прошипел мой собеседник, с трудом сдерживая ярость. — Газеток начитался и решил за крутого сойти?
— Я три года тебе подобных штопал в "Бюргере", и угол снимал над рыбным рынком. А с Пабло из Боррачи каждые выходные мотались на мото-корриду. Поучи меня еще, что правильно, и как себя надо вести в приличном обществе.
Клинок медленно вернулся в ножны, и подобный ртути подвижный боец похлопал меня по плечу, оскалившись во весь искривленный рот:
— Надо же, земляка встретил… Земелю… Слушай сюда, белый урод. Я успею проверить каждое твое слово до того, как задницы из штаба разберутся с бумажками. И аккуратно вырежу все буквы из сказки у тебя на лбу. В назидание другим…
Оставшись в одиночестве, я обессилено присел на жесткую кровать, не пытаясь скрыть дрожь в коленях. Да и какой смысл скрывать — эти битые жизнью мужики отлично все видели. И при первой же моей оплошности или слабине свернут мне шею… Но по-другому я не умел. Если не воевать за место под солнцем — сожрут. И не посмотрят, что ты гений от медицины.
Уняв мандраж, я постарался успокоиться. И ничего такого, рабочие моменты. И даже не страшно. Хуже было, когда в клинику ввалились "убитые" напрочь залетные, подстрелив охранника и согнав дежурную смену в операционную. Как ни странно, мы тогда даже сумели отделаться всего лишь разбитыми губами, разгромленным лекарственным ларьком и грудой мусора в холле. Хуже было, когда подъехали банды, контролировавшие район, и устроили войну за больницу, вышибая чужаков прочь. Вот тогда мне было совсем "весело". Да и не объяснишь ничего спятившему от передоза наркоману с автоматом в руках. А тут что, тут меня даже слушают. Периодически…
* * *
Когда на плацу зажгли свет, седой командир выгнал всех на вечерний променад. И первое, что я успел сделать, так это испортил ему настроение.
— Упор лежа принять! По моей команде…
— Прошу прощение, но мне нельзя отжиматься. И тем более на кулаках.
Похоже, меня ожидала ночная экзекуция. Очень уж характерный взгляд я заметил у моих сослуживцев. Попытка объясниться положение исправила мало:
— Мне нужно будет оперировать. Поэтому я должен беречь руки.
— Я не получал приказа о зачислении тебя в штат доктором. Только отметка о "штатной единице в медицинской службе". А это может быть и фельдшер. И медбрат. И даже солдат, прослушавший курс об оказании первой помощи… Но раз тебе надо беречь руки, то я готов пойти на встречу и заменю упражнение… Ногами ты не оперируешь? Отлично. Будешь приседать… И делай РАЗ! Делай ДВА! Делай…
К полуночи я добрался к кровати как на костылях. В ушах звенело:
— В моей группе появилось слабое звено! А выживание группы строится именно на том, как выполняет свои обязанности слабейший! Даже если наш санитар не владеет рукопашным боем и не способен выбить на стрельбище сто из ста, он обязан дотащить на себе перевязочные материалы следом за боевыми товарищами во время марш-броска, а затем оказать необходимую помощь! И пока по недоразумению этот доходяга числится под моим командованием, он будет соответствовать нормам спецназа! Ты понял меня, санитар?! Тогда упор присев принять! К выпрыгиваниям приступить! Делай РАЗ! Делай…
На утро меня сбросили с кровати на холодный пол, и довольные голоса хором проорали:
— Доброе утро, солдат! Построение на зарядку, санитар! Делай РАЗ!!!
* * *
Люди — тщеславные существа. И я не исключение. Для того чтобы не сдохнуть на нищей стипендии, я записался в спортивную секцию и даже выступал за любимый университет в беге на средние дистанции. Что давало бесплатные талоны в столовую и иногда приносило бронзовые медали в копилку сборной. Пусть я и не блистал на стадионах, но бегать любил и гордо думал, что способен показать неплохое время и на марафонских расстояниях.