— Не мы начали эту войну! — возмутился командир отряда, сжав кулаки.
— Но хоть дайте нам ее закончить и уйти… Ради всех нас…
Встав рядом с узким проходом между зарослями, я сунул полегчавший ящик ближайшему партизану и попрощался с высыпавшими на поляну низкорослыми вояками:
— Удачи, господа повстанцы. И чтобы нам не встречаться больше…
К закату я уже был дома.
* * *
Мой поход к "соседям" принес нам неожиданные послабления. В деревне мне теперь меняли продукты с существенными скидками. А когда я заикнулся про мясо, попросили заехать еще раз и пригнали отличного быка. Правда, каждую субботу теперь у рыночной площади собиралась молчаливая очередь из женщин с детьми. И стоило нашему старому грузовичку зафырчать на дороге, как мои пациенты вставали и приветливо махали руками: дядя доктор прибыл, вот удача! На пост к нам больше никто не приходил, предпочитая вопросы со здоровьем решать в деревне, не мозоля глаза разгрузками с гранатами и потертыми винтовками.
Единственный скандал, который устроил Тибур, произошел в один из больших базарных дней. Взбешенный Самсон выдернул из очереди молодого идиота, забывшего снять с пояса пистолет и тесак. Мотая парня, как тряпичную куклу, пулеметчик рычал ему что-то нецензурное. Флегматичный Тибур приволок старосту деревни и прошипел перепуганному старику, показав пальцем на притихшую толпу женщин и детей:
— Дед, вы тут расслабились без меры? Ты сам правила на доске вывешивал. За неучтенное оружие — расстрел. За поддержку партизан — расстрел. За нападение на патрули и минирование дорог — расстрел. Ты что думаешь, вы убивать будете, а мы по доброте душевной вам пулевые ранения штопать?.. Берешь болвана и пинками гонишь его в то болото, откуда он вылез. Так быстро, чтобы я закрыл глаза на секунду, открыл — и уже никого нет… А если еще раз такое повториться, то мы приедем без дока и наведем тут свой порядок. Быстро и без дураков. Понял? И сам будешь тогда малышне уколы ставить и таблетки выдавать. Если кто в живых останется…
И, получив пинок под зад, староста деревни исчез в жарком воздухе, прихватив с собой слишком расслабившегося "партизана". Больше мне на глаза в деревне повстанцы не попадались.
* * *
С моим образованным врагом я встретился через месяц. Молчаливый молодой человек подошел перед нашим отъездом на базу, поздоровался и сказал:
— Мы не нашли акушерку.
Я договорился о месте встречи, и вечером еще чуть-чуть поругался с ротным, который с большой неохотой отпустил меня на неделю.
— Знаешь, док, если тебя там пристукнут, я найду твой с…ный труп, заставлю местных колдунов оживить, и расстреляю показательно перед строем еще раз! Развели бардак на войне, просто черти-что. Будто на курорт приехали…
Капитан ворчал чисто для проформы. А ящик с новыми бинтами и системами для переливания, которым заранее расплатились "аборигены", взял с удовольствием. Правда, сам использовать не рискнул, но уже договорился махнуть его по бартеру на ночную оптику у соседей. Так я неделю провел на болотах. Где принял роды, присмотрел первые дни за новорожденным, и поддержал медикаментами маму. Мы даже пообсуждали со счастливым отцом виды на мирную жизнь, перспективы сельского хозяйства и будущий рост туризма на островах. При этом аккуратно обходили любые политические вопросы и старались не вспоминать о возможной встрече по разные стороны прицела.
Уже собираясь назад, я поинтересовался:
— А тот милый покойник, что болтается на краю лагеря. Что-то стянул? Или еще чем провинился? Очень уж радикальный способ внушения вы использовали.
— "Непримиримый", — нехотя отмахнулся командир партизан. — Приходят, предлагают нападать на блокпосты, солдат взрывать. Только зачем это нам? На побережье за каждого убитого штурмовкой отвечают, гибнут женщины и дети в первую очередь. И терять людей, когда вас выведут через месяц-два… Не вижу никакого смысла.
— Бардак, — кратко подвел я итог беседе. — Вы вешаете своих, чтобы закончить войну. Мы лечим ваших детей и пинками отправляем солдат обратно в джунгли, если кто попадется на глаза. Скоро начнем совместные базы строить.
— Может быть, — не стал спорить узкоглазый молодой человек, бережно держа на руках новорожденного сына. — Но лучше вообще не делить мир на своих и чужих. Тогда и будем жить счастливо.
Я не стал спорить с этой идеалистической мечтой. Действительно, жить мирно куда как лучше, чем каждую секунду ждать чужую пулю из кустов. Но вот получится ли когда-нибудь? Особенно в нашем свихнувшемся мире, где все давно поставлено с ног на голову. И где легче найти друзей среди врагов, чем поверить в поддержку своих, торгующих жизнями подчиненных как расходным материалом…
А предсказатель из моего знакомого получился паршивый. Нас вывели на центральную базу через три дня, а не через месяц, как он думал. Хунта собирала силы, передавая управление местной территорией очередной марионеточной власти. На материке заваривалась крутая политическая каша, и какой-то поджаренный напалмом архипелаг на другой стороне планеты уже никого не интересовал. Войска возвращались домой…
17. Медаль
— Господин старший лейтенант Убер?
В голосе вестового сквозило вполне оправданное сомнение. Мы только что выгрузили остатки нашего барахла из забитого под завязку транспортника, и даже не успели перевести дух. И после путешествий по бесконечным глиняным катакомбам больше походили на оживших грязевых истуканов, чем бойцов спецназа.
— Он самый, — сплюнул я тягучую слюну в пук травы, нагло проросший среди плит взлетно-посадочной полосы. — Что стряслось?
— Командир базы полковник Вильямс ждет вас для беседы. Немедленно.
На последнем слове вестовой споткнулся еще раз, но все же осторожно повторил:
— К сожалению, ему уже доложили, что вы прибыли, и он действительно хочет видеть вас немедленно.
Я лишь пожал плечами и нахлобучил на голову бурую от грязи панаму. Почему бы не повидать господина полковника. Тем более что напрямую я ему не подчинялся, и больших неприятностей он мне доставить не мог. Так, разве что еще раз в личном деле "потоптаться".
— Господин полковник, Макс Убер по вашему приказанию прибыл.
За безразмерным столом сидел огромных размеров мужчина с тяжелой лошадиной челюстью и колючим недобрым взглядом, глубоко запрятанным в провалах глазниц. Командир базы молча полюбовался на мой драный комбинезон, на жеваную панаму на голове и коричневые наслоения грязи на лице. Потом покосился на шикарную кожаную мебель в кабинете, перекатил дымившую сигару из одного угла рта в другой и выдохнул:
— Это теперь модно в спецназе, в таком виде приходить к начальству?
— Ну, я могу следовать уставу. Прослежу за размещением раненных, пополнением аптечек, организую баню личному составу, помоюсь сам… Наверное, к утру смогу зайти снова.
Полковник Вильямс удивленно покосился на меня, потом потыкал пальцем в планшет, хмыкнул и с холодом в голосе прокомментировал:
— Вот оно как… Взыскания, пререкания с вышестоящим начальством, рапорт с базы о рукоприкладстве… Как вас только держат в войсках, господин старший лейтенант.
— Зато у меня медицинских потерь в роте нет, — устало отмахнулся я, заскучав посреди полированного великолепия. Но хозяин кабинета сумел меня удивить.
— Согласен. Для доктора это важнее. Будь моя воля, я бы всю эту макулатуру заменил на единственный рапорт вашего ротного, где вам дана блестящая характеристика… Значит так, Убер. Мне плевать, чем вы занимаетесь у себя в подразделении, и как именно развлекаетесь во время боевых действий. Но сейчас у меня приказ доставить вас и еще десяток охламонов на авианосец, где прибывшая из метрополии комиссия наградит героев войны орденами и медалями. Учитывая существующий уровень бардака, я разрешаю вам прибыть ко мне с рапортом еще раз завтра утром. Но уже одетым и бритым согласно устава.
— Награда? — я пригладил наполовину оторванный левый погон и переспросил: — Это за что меня вдруг награждают? Обычно лишь жалобы в личное дело шьют.
— За спасение жизни командиру службы политического воспитания в зоне боевых действий.
Я не успел удержать сорвавшиеся с языка слова:
— Этому пьяному бурдюку? Так я ему лишь чирей на пятой точке убрал проездом, когда медикаменты для роты получал!
Полюбовавшись на мою ошарашенную рожу, полковник нарисовал дымящей сигарой нечто абстрактное в воздухе и закончил:
— Возможно. Но — приказу дан ход. Запрошенный орден "зарезали", но медаль вручат. Поэтому — кругом, и приводить себя в порядок. Если завтра в восемь ноль-ноль я снова увижу перед собой чучело, лично спущу шкуру и вам, господин старший лейтенант, и вашему капитану. Для поднятия тонуса. Свободны…
* * *
— Правильный полковник, — прокомментировал мой рассказ Тибур. Он уже успел помыться, сменил форму и теперь щеголял по выделенному нам ангару в новеньком камуфляже, дожевывая добытый где-то кусок кекса. — Лично на штурмовку мотался, когда тут заваруха была с высадкой наемников. "Летуны" на него молятся. Говорят, дважды огнем прикрывал эвакуационные команды, когда сбитых пилотов забирали. И уставщиной зря парней не мучает, хотя по делу дерет беспощадно.
— И как же он попал на место начбазы? — поинтересовался я, с трудом снимая с себя вставшую колом одежду.
— Прежних на повышение сунули, его временно — сюда. Если генералы замам теплое место искать не будут, так и оставят мужика на хозяйстве.
— Сожрут, — только и смог прокомментировать я, отсвечивая голым задом посреди расставленных в беспорядке кроватей. — Ладно, где у нас тут помыться можно?
— В соседнем бараке! — хором радостно ответила любимая рота, наслаждаясь происходящим.
— Где?! Так какого я тут!..
— Док, так ведь ты у нас всегда нестандартно мыслишь! — захохотал Самсон, спешно сгребая груду тряпок и удирая к выходу. — Зато тебя сестрички любят, не то, что нас, грубых и неотесанных!
Я лишь беспомощно погрозил кулаком вслед. Потом махнул рукой, как мог завернулся в старенькое полотенце и с гордым видом потопал в соседний барак, мыться. То, что там была лишь женская душевая, мои любимые бабуины умолчали. Спасибо знакомым сестричкам, которые сжалились надо мной и пропустили без очереди. Потому как два рапорта подряд о неподобающем поведении и непристойном внешнем виде старшего лейтенанта вряд ли порадовали бы господина Вильямса.
Зато в качестве мести я вечером заставил сослуживцев организовать мне "соответствие уставу", включая модные блестящие звездочки на погоны, отглаженных до хруста комбинезон и прошитый жесткими нитками камуфляжный берет, украшенный начищенной эмблемой войск специального назначения. Как-никак, но я буду лицом сводной бригады, надо не ударить в грязь лицом…
* * *
Утром господин полковник построил всех счастливчиков и проинспектировал внешний вид. Похоже, слухи о грозном нраве были оправданы, поэтому застывший по стойке "смирно" народ сиял отполированной обувью, благоухал одеколонными ароматами и готов был немедленно промаршировать на обложки глянцевых журналов. Смахнув с миловидной девушки в погонах сержанта несуществующую пылинку, Вильямс строго предупредил: