Руки зачесались. Но решил достоять до конца этого лицедейства, так как получал представление, что звучало в деревнях, по пути следования фискалов и закладки факторий.
После речи, гордые своей значимостью «посадники», подозвали к себе старосту, да еще наорали на него, отчего он шапку не ломает. Мрак. Вытащил из пистолетов патроны.
Далее был еще больший кошмар. Старосте выдали эскиз фактории, и велели ему нанимать людей и строить. И чтоб к зиме была построена! И на деньги деревни.
Сел на наваленные вдоль забора хлысты будущих дров. В душе все клокотало, даже в ушах звенело. Ведь на этих засранцев ушла значительная часть моей казны — а они теперь требуют от старост, строить фактории за счет деревень. И какое отношение у деревень будет к таким факториям? И куда они дели значительные средства, выделенные им именно для оплаты строительства?
Стройное здание принципа факторий рушилось на глазах. Пусть и не все фискалы так сподличали — но ложка дегтя испортит что угодно, а слухи разбегутся быстро.
Так и сидел с опущенными руками. Подошел староста, молча уселся рядом. Народ толпился кучками, обсуждая новости, и тон обсуждений был явно завышен. «Посадники» потребовали их кормить и снарядить для похода в Холмогоры. За счет деревни, само собой. И транспорт им предоставить побыстрее, они люди государевы — им ждать невместно.
Выискал взглядом Кузьму — велел ему кликнуть ко мне дежурного капрала с экипажем морпехов. Если мои задумки с факториями и не провалились, то они максимально близки к этому. А допустить сие — никак невозможно. У меня есть только один шанс. Просто нет больше финансовых зарядов на повторные выстрелы. Уже давно иду по лезвию бритвы.
Арестовал «посадников» прилюдно. Забрался на ту же телегу, с которой вещал фискал, и рассказал народу, как оно должно было быть. Назвал суммы денег, которые были выданы каждому фискалу на строительство факторий, и как кормовые. Народ зашумел, мне тут верили на слово — а воровство в поморье считали самым тяжким грехом. На Руси так тоже считали. Но там осуждали воровство, а тут его изживали — разница ощутимая. Жаль, что в будущем победа будет за осуждением и словоблудием.
«Посадников» отправил в погреб, в очередной раз, задумался о гауптвахте. Руки тряслись от бешенства. Вещи фискалов обыскали и большую часть денег нашли — но системно это вопрос не решало. Сколько еще деревень было так обобрано? Сколько фискалов нечисты на руку?
Нужна показательная порка.
Сел писать письмо Ромодановскому.
Составлял письмо несколько часов, писал и перечеркивал. Обрисовал все подробно, в том числе и последствия, к которым может привести поведение таких фискалов, вплоть до бунтов, против двойного тягла и поборов. Намекнул и про то, что такие идеи фискалам в голову вполне могли вложить.
Открытым текстом написал, что теперь Преображенскому приказу обязательно надо пройтись по всем деревням, куда отправили фискалов и сличить порученные им дела и траты, с реализацией. Предлагал наказывать за малейшие отклонения, так как дальше будет только хуже. Впрочем, рассыпался в комплиментах, глава Преображенского приказа прекрасно знает, как поступать с ослушниками слова государева, опорочивших задумки царские.
Только дело страдать не должно — ослушников потребно заменять сразу, деньги деревням возмещать — описал, как нашли монеты в вещах фискалов. И главное, чтоб по всей Руси молва пошла, что будет с вороватыми слугами царевыми.
Остальным в письме были словесные вензеля и финтифлюшки — за которыми сходил к святым отцам. Атмосфера в форте веры давила — Ермолай сразу сделал правильные выводы из моего выступления в деревне, и писал отчет своему начальству. Как обычно, выигрывая на одних фронтах — проигрываем на других. Но мы еще поборемся!
Отправил письмо князю-кесарю с обозом из трех телег, на которых повезли фискалов, под охраной пятерки морпехов с капралом. Выправил им подорожные, велел идти максимально быстро. Даже обоза в Москву дожидаться не стал, дело слишком срочное.
Еще день потратил со старостой, подбирая замену отбывшим в свой последний путь фискалам. Опять инструктаж для ВрИО слуг царевых, которым отдали документы убывших.
Документы даже править не пришлось, так как российская лень не посчитала нужным заполнить типографские бланки предписаний — на них только печати приказа стояли, без имен. Деревни, правда, были указаны. Проводили новых фискалов, без торжества, по-деловому, и начали строить факторию в Вавчуге.
От всех этих дел устранился — пусть новый фискал всем занимается, у меня самого острых вопросов было как колючек у ежа — чувствовал их всем телом, особенно седалищем.
А в ушах капали утекающие мгновения.
Большинство острых вопросов мог решить только сам — мне нужна была сварка — и газовая, и электрическая — вопрос упирался в генераторы. Нужны были еще и сварщики, но эти проблемы буду решать последовательно. А теперь ни на что больше не отвлекаюсь и ломлюсь, как лось через подлесок, к электричеству. Заранее мирюсь с тем, что КПД моих устройств будет ниже плинтуса, и что стоить они мне будут больших денег, нервов и крови. Но без электричества мои задумки так и останутся на бумаге. Карл мне, конечно, скажет спасибо — но Петр ко мне ближе.
Начал собирать ингридиенты, для заваривающейся каши. В новый цех свозили бухты протянутой медной и стальной проволоки, стальную ленту, крепеж и прочие мелочи. Во множественном числе называю все эти заготовки исключительно авансом — так как бухт проволоки было пока всего две, а стальная лента терялась на стеллаже цеха. Показал еще раз мастерам литейщикам проект «беличьего колеса» и многозначительно пошевелил бровями. Сам уединился с ракетчиком, хотел попробовать на его винтовых прессах сделать угольные стержни из толченого угля.
Первый раз взял себе подмастерьев. Оказалось, эта ноша похлеще труда Сизифа. Мастера у меня герои, они уже пропустили через завод такое количество подмастерьев, без которого не мыслимо сегодняшнее расширение.
Представляю, сколько нервов и сил вложено. И еще стал очень ярко представлять, как матери тратят силы и частицу души, поднимая на ноги сынов, потом Мастера гранят таланты, десятки людей вкладывают часть жизни в новых мастеров, чтоб не прервался круг, чтоб круг стал восходящей спиралью…
А потом война, мор, жадность людская — и круг разорван. Тысячи жизней потеряно, и эти потерянные жизни унесли с собой смысл еще миллионов прошедших жизней предыдущих поколений. Грустно. И выводы дурацкие — надо заняться с Таей поиском антибиотика, о котором только и знаю, что это была какая-то плесень, и надо максимально быстро закончить войну со Швецией, раз уж без нее не обойтись.
А не обойтись ли?
Петр против шведов настроен основательно. Мало того, что во время посольства шведы учинили ему личную обиду, мало того, что Карл Двенадцатый, по своей семнадцатилетней несдержанности наговорил много лишнего о Петре и Августе — так еще и союз против шведов, во время посольства был заключен.
С моей точки зрения — этот союз не стоил и выеденного яйца. У Петра перед глазами есть свежий пример, как Священный союз плевал на интересы России, занимаясь своими делами. Тем не менее, свое слово, данное Августу, Петр намеревался держать.
Усугублял неизбежность этой войны еще и территориальный вопрос.
Земли под шведами считались Петром исконно русскими. Специально просил просветить меня на эту тему. Мне тут же охотно и обильно нажаловались, причем, от человека к человеку история несколько менялась. Перескажу, как понял для себя.
Оказалось, что первыми на земли Ладоги и Финского залива пришли ильменские словени, еще девятьсот лет назад, и расселились до Балтийского моря. Шестьсот лет назад, то есть в годах тысяча сотых — это были земли Великого Новгорода, и стояли на них крепости, Ладога, Копорье, Корела. Стояли не просто так, а систематически отбивали шведских феодалов, интересующихся расширением своих ленов.
А потом случились татары. Много.
Шведы не преминули воспользоваться моментом, введя в Неву флот и десантный корпус. Их встретил, с русским войском, Александр, сын Ярослава. И было это в лето года 1240. Уже из своей памяти знаю, что встретил он шведов в устье Ижоры, где в мое время стоит поселок Рыбацкое — место там очень неплохое для неожиданной атаки.
Только вот одним этим десантом шведы не ограничились, и в течение дальнейших ста лет было еще 15 крупных столкновений, о которых помнят теперь, но, забыли в мое время. Этими столкновениями шведы постепенно вытесняли славян с Балтики.
На исходе сотни лет постоянных стычек, славяне откатились до истоков Невы и там заложили еще одну крепость, на Ореховом острове, и назвали ее «Орешек».
Потом была Ливонская война — Иван Грозный пытался выдавить шведов обратно, и получить выход к Балтике. Шведы кликнули подмогу, и чуть больше сотни лет назад, году в 1580 пересилили славян, заняв крепости Ям, Копорье, Корелу, Ивангород.
При Борисе Годунове маятник качнулся в обратную сторону — Ям, Ивангород и Копорье славяне отбили.
Шведы вновь кликнули подмогу, и в году 1610 польско-шведские войска заняли Корелу, Орешек, Копорье, Ям, Ивангород, Новгород, Старую Руссу, Гдов, Ладогу…
Далее, в селе Столбово, что рядом с Тихвиным, со Швецией подписали мир, по которому шведам отходил весь Карельский перешеек, все побережье Финского залива, Нева от истока до устья и все северо-западное побережье Ладоги. Занавес.
Теперь Петр рыл копытом землю и пускал дым из ушей. Его распаляла и только что прошедшая победоносная война. Знал ведь, что победы над османами еще аукнуться!
Отговорить Петра от исполнения заветов предков? Мдя. Подумаю лучше, как закончить войну быстро.
А для этого требовалось за два года совершить Невозможное. Рецепт рождения Невозможного прост, как не странно — это Люди с Верой в невозможное. Именно такие люди делают открытия и идут пешком к полюсу. Они верят, что невозможное — возможно.
Вот таких людей и предстояло воспитывать.
А мне это делать еще и проще — мне верят на слово, и если скажу, что завтра делаем антигравитацию, меня только спросят, что и в каком количестве завозить в цех.
На ежедневном вечернем собрании, мастера посовещались и выдали мне пяток смекалистых и пяток просто рукастых подмастерьев. Выдали, как обычно, со скрипом и стонами. Люди были нашим самым дорогим и редким ингредиентом.
На этом же собрании поставил вопрос ребром — пора формировать четыре бригады спасения остальных заводов. Ухмыльнулся над ожидаемым вопросом — отчего четыре, если заводов три? Темные! А как же интенсивность развития? Пора закладывать четвертый завод. Спляшем на собственных костях, под хрип песни из пережатого горла. Святые отцы откровенно застонали — первый раз возникло ощущение, что прямо сейчас меня предадут анафеме. Обещал святым отцам, что при новом заводе построим церковь — не помогло. Подрастил церковь до храма. Тяжело, все же, с ними торговаться. Интересно, где буду на все это денег брать?
Бригады решили посылать временно, на год — у народа тут насиженные места, и переезжать, мало кто захочет. Вот вахтовый метод приняли, хоть и неохотно, с ворчанием. Любопытно, в мое время ходили вахтами на север, а теперь пытаюсь отправить вахты с севера в центральную Россию. А с другой стороны, у нас скоро и горячая вода будет, и свет электрический, если подмастерья мои не увлекутся экспериментами. Чего нам в этой центральной России делать? Правильно.