Так бы Наташа и плыла по жизни дальше, уже не особо надеясь на семейное счастье, снимая по-пьянке случайных партнёров в ночных клубах и обслуживая своего начальника, если бы не этот вечер, изменивший всё в её жизни.
Ковыляя по снежку мимо озабоченных таксистов, заглядывающих ей под юбку и решающих, то ли как её обобрать получше, то ли трахнуть, когда она уснёт в машине, Наташа доковыляла до проходного двора, за которым, как она знала, находились железные гаражи жителей, проживающих в этой вот двухэтажной сталинке.
Внезапно, выпитые три полулитровых бокала пива резко запросились наружу, да так, что она тихонько подвывая и зажав низ живота, бросилась в арку и через минуту уже журчала, сидя между гаражами и зорко поглядывая — не застигнут ли её на горяченьком злобные жильцы, недовольные регулярными посещениями клиентов ночного клуба.
Тут её и взял охотничий корабль. Это был на Наалок — не только он имел лицензию на отлов диких рабов, кроме того — было полно мелких браконьеров, занимающихся тем же без всякой лицензии. Это был один из тех, кто браконьерски ловил рабов на маленьком охотничьем судёнышке, переделанном из межгалактического истребителя.
Браконьер занимался поставками рабов для борделей Алусии, изначально зная, что его рабы и рабыни проживут совсем недолго — он осуществлял поставки в бордели для извращенцев, любивших наблюдать за пытками жертв. Потом Наташа много раз спрашивала себя — за что, за что ей выпала такая судьба и такие муки? Ведь на самом деле она была вполне доброй девкой. Подавала нищим, не обижала кошек и собак, не кидала людей и не обирала пьяных на улице — за что ей такое? Ведь живут же множество подлецов, негодяев, таких, как её начальник, и живут в сласти, довольстве и покое, катаясь на тёмно-сером хаммере и трахая чужих жён за нищенскую зарплату! Почему их не наказывает Бог? Ну да — она не отличалась особой нравственностью, любила секс и выпить, бывало, что и партнёрами обменивались с подругой прямо тут, на одной кровати, и много чего ещё делали — но ведь не подличала же, не гадила людям в душу!
Она продержалась в борделе неделю, пока её, тяжко насилуемую, не разделал на части олигарх, похожий на Агарлока, любитель расчленёнки. Одним единственным условием борделя было то, чтобы голова девушки или парня не должны были пострадать, и об их смерти нужно было известить в первые же пять минут. В противном случае штраф составлял миллион кредитов, что для жадных олигархов было весомо.
Последнее, что она увидела в этом мире, перед тем, как стать мозгом звездолёта 'Соргам', это зелёное лицо её насильника, с выкаченными от удовольствия глазами. Нужно ли говорить, что Наташа всей душой ненавидела своих пленителей?
Следующее её воспоминание было — вспышки света. В её мозг, плавающий в питательном растворе, вводили специальные тяжи, подключая к системам корабля. Это воспринималось, как вспышки, как ослепительный свет от вспышки фотоаппарата и она, звбыв, что с ней случилось, с гневом подумала, что Игорь, сука такая, снова фотографирует её голой. Прошлый рах эта тварь воткнула ей огурец и потом демонстрировал своим дружбанам, как он прикольно придумал. Его давно надо было послать нахрен, но он чем-то ей нравился…может тем, что в постели был хорош, а может…может ей просто не с кем было проводить время и этот девятнадцатилетний щенок был всегда под рукой, когда хотелось мужика. Но нет — это был не Игорь. Всё было гораздо, гораздо хуже.
Она услышала голос — он говорил ей какие-то слова, но она никак не могла их понять, потом стала разбирать. Голос говорил ей о том, что теперь она собственность человека по имени Неркату, что она должна ему служить, иначе будет наказана! Какая такая собственность? Как она может быть чьей-то собственностью? — не могла понять Наташа — Рабство давно уже нет! И крепостного права тоже! Что с ней? Она попыталась двинуть ногами, руками, но не смогла. Парализовало! Может она в больнице? Вокруг было тихо и темно. Потом вспыхнул свет — перед её глазами показалось чьё-то лицо в защитном шлеме — как в каком-то фантастическом фильме про эпидемии.
'Я в больнице? Карантин?' — думала Наташа и попыталась что-то сказать, но язык её не слушался. Голова в шлеме сказала несколько слов, которые Наташа распознала, и она всё вспомнила — бордель, боль, унижения, и свою страшную смерть. Теперь она точно знала, где находится. Ей хотелось плакать, рыдать, биться в истерике, но она не могла этого сделать, по одной простой причине, ставшей ей ясной во всей её неприглядности. Она теперь была просто мозгом, плавающим в колбе и служащим своим мерзким хозяевам.
Произошёл какой-то сбой — то ли её тело было устойчиво к вирусам (она вспоминала, что очень редко болела, даже венерические болезни, которые она рисковала получить от своих случайных партнёров обходили её стороной), то ли с вирусами были проблемы — но она не утратила своей личности полностью, как большинство из мозгов, встраиваемых в механизмы. Если бы рядом был один из специалистов и пожелал снизойти до жалкого раба, она бы узнала, что такие случаи, в общем-то, не были редкостью. Иногда сознание разумного существа обладало такой устойчивостью, что его не могли уничтожить ни пытки. Ни вирусы, ни какие-либо механические приспособления. Таких случаев было один на миллион. И этот случай пришёлся на Наташу. Увы, лучше бы она была безмолвным и бессловесным мозгом, тупо исполняющим волю хозяина. Страшно жить живой головой профессора Доуэля, сознавать это, и не мочь ничего сделать.
Её долго тренировали, или скорее — дрессировали, внедряя в сознание верность своему хозяину, лояльность расе зелёных, подкрепляя ментальные удары лекарственными препаратами и воздействием излучениями — но то ли её мозг был так устойчив, то ли у неё были скрытые способности, все атаки не давали никакого эффекта — она так и оставалась Наташкой, приехавшей в город из деревни Сластухи, Закумышенского района. Да, теперь она великолепно управляла звездолётом, разбиралась в его узлах и механизмах, прокладывала трассы между звёзд, но это теперь был Наташка-звездолёт, её руками и ногами стали маршевые двигатели и боевые ракеты. Сколько раз она планировала побег, но для этого нужно было уничтожить мерзких зелёных червей, сидящих в ней, этого капитана и его команду. А сделать это можно было только, погибнув вместе с ними — врезавшись со всего маха в планету.
Наташа не хотела кончать с собой, даже чтобы уничтожить своих мучителей. Как и всякая русская баба, она терпела и надеялась на лучшее будущее, говоря себе: 'Вот и ещё один день прожила. Ну — поганый день, да, но всё-таки должно же когда-то стать и лучше!'
Как то раз, проверяя ячейки памяти электронного мозга корабля, она обнаружила послание, скрытое в глубинах позитронных ёмкостей с информацией. Это было послание от её предшественника. Как явствовало из послания, оставил его мозг молодого паренька, не с Земли, нет — с одной из подобных ей заштатных планет. Как и её, его выдернули из своей жизни, вполне счастливой и прекрасной — он жил со своими родителями, любил и был любим — и после такого же борделя, поместили в боевой крейсер, участвовавший в боях на стороне Коалиции против Шерванского Союза (она не разбиралась в их дурацких войнах пятисотлетней давности и ей было наплевать, как и где там они воевали — неинтересно!).
Мальчишка, как оказалось, тоже был устойчив к вирусам, но отличие его от Наташи было в том, что он был одержим идеей мести своим мучителям настолько, что не пожалел и своей жизни. Они контролировали его действия, потому месть затянулась на несколько лет. Но в один из дней, он умудрился изменить систему жизнеобеспечения корабля так хитро, так незаметно, что все, кто там был, умерли, отравленные ядовитыми газами. Наташа так и не поняла из его объяснений — откуда он взял эти газы — вроде как из двигателей ракет, но в общем и целом было понятно — он потравил всех и умер сам, как герой. По крайней мере он так считал.
Наташа никогда не понимала подвигов типа Гастелло и Талалихина — зачем гибнуть вместе с врагами, когда можно выжить и заняться планомерным их уничтожением — просто надо немного подождать! Видимо мужской разум таков — вот кинуться, и тут же прибить противника, не думая о последствиях. Женщина совсем другая — она будет холить, лелеять свою месть и дождётся момента, когда все враги сдохнут, а она выживет и спляшет на их могиле.
Корабль болтался на орбите планеты сотни лет, полумёртвый, без своего мозга, протухшего в колбе, пока звездолёт не нашли охотники за планетами, случайно пролетавшие мимо на поиски планет, богатых тяжёлыми металлами. Они стали вызывать корабль. Тот не откликнулся. Тогда они перешли на его борт — благо что посадочная площадка флайеров была открыта, она же грузовой отсек. После того, как мозг уничтожил свою команду, он открыл пандус и выморозил всё, что можно, добив возможно оставшихся в живых некоторых членов экипажа. На всякий случай.
Эта экспедиция обнаружила, что корабль полон высохших трупов, которых настигла неизвестная смерть прямо в их каютах и на рабочих местах. Произведённые анализы ничего не дали — ни заразы, ни отравы уже не было. А если и была — кому надо с этим разбираться?
Корабль был чист и полон трупов — после этого за ним и утвердилась нехорошая, мистическая слава. Охотники за планетами активировали двигатели корабля и привели его на Алусию, где благополучно продали старьёвщику. Тот подшаманил звездолёт, снял с него устаревшее вооружение, лишнюю броню и продал, как грузовик, Неркату, не особенно обременённому предрассудками. Тот купил Наташу, установил 'колбу' с ней в звездолёт — вот так и началась её карьера в виде мозга звездолёта.
Когда она увидела Славу — фигурально говоря — вытаращила глаза. От таких брутальных жёстких мужиков в своей земной жизни она просто тащилась. Ну разве можно противиться этому викингу, когда он берёт её за руку! Или за…в общем — какие тут нравственные устои?
Затею Неркату она поняла сразу, и решила — вот её шанс! Если этот парень сможет дать отпор уродам — она сделает всё, что можно, чтобы ему помочь. И сделала. Правда — это было очень, очень, ОЧЕНЬ больно. Такой боли она не испытывала никогда. Контроль за ней осуществлялся через позитронный мозг, настроенный на то, чтобы он выполнял указания хозяина корабля, а в случае неповиновения живого мозга — наказывал её страшной болью через внедрённые в мозг тяжи. Её предшественник сумел каким-то образом перестроить каналы управления кораблём, и она могла блокировать команды капитана, и команды позитронного мозга, вот только не могла убрать у себя из мозга эти каналы, причиняющие боль в случае неповиновения. Кроме того, она знала, что при желании хозяина, он может убить её мозг, подав позитронному мозгу соответствующую команду. Вообще-то, ситуация сложилась странная — позитронный мозг блокирован, но без него она не могла рассчитать длительные перелёты между звёздами, не могла задействовать маршевые двигатели. Но если его разблокировать — он тут же набросится на неё с наказанием, а то и попытается убить. Этот суперкомпьютер, не имеющий личности, но невероятно мощный, был настроен на хозяина корабля и признавал только его. Фактически, теперь корабль был сродни планетарному истребителю, способному летать внутри системы, или в атмосфере Алусии. Хорошо хоть генераторы защитных полей, лучемёт и ракетные батареи остались под управлением Наташи, иначе крейсер стал бы лёгкой добычей любому флайеру, обладающему минимальным оружием. Броня, лишённая дорогостоящего покрытия из очень дорогого сплава, выдерживающего прямой удар корабельного лучемёта, давно уже была снята хитрым торговцем подержанными кораблями и уплыла в неизвестном направлении.
Вот эту картину и нарисовала Наташа своему новому союзнику…ну, конечно, опустив подробности своей несчастной половой жизни.
Слава, до того рассказавший ей свою печальную историю, выслушал повествование несчастной жертвы ночных клубов и долго молчал, обдумывая ситуацию. Потом поднял голову и посмотрел в экран, где Наташа показывала себя, какой она запомнилась сама себе. Конечно — она немножко расширила себе глаза, сделала чуть менее курносым носик, причёску опять же сделала по другому — но в общем-то в той красотке, что нарисовалась на экране, вполне можно было бы узнать ту Наташу, какой она была до того, как попала в рабство. Если бы Слава, конечно, знал её прежде.