Я бросил взгляд на часы. Первый час! Я проспал полсуток! Нет, точно на меня напал какой-то вирус... Но звонить Олегу, пожалуй, опрометчиво, он скорее всего спит.
Ладно, позвоню утром. А сейчас — на кухню, подумал я, чувствуя, что моё настроение сейчас — лучшее за всю последнюю неделю, не меньше. Может, Лидка — энергетическая вампирша, парализовавшая мою волю и мыслительные способности?
Все девчонки в каком-то смысле — вампирши.
Я не успел развить эту мысль — телефон на стене у двери зазвенел. Это оказалось до такой степени неожиданным, что я вскинулся, не понимая в первую секунду, что произошло. Потом, всё ещё недоумевая, но уже поспешно, подошёл к телефону. Мог позвонить отец — предполагая, что я не сплю, а вот мать можно и разбудить. Правда, непонятно, что ему нужно, ну так...
— Да? — спросил я в трубку.
— Вадим, ты?! — резануло ухо незнакомым хриплым воплем. Чей-то идиотский прикол — может даже, из лагеря звонят, чтобы в очередной раз живописать мне, чего я лишился. Я разозлился, но ответил спокойно:
— Да, кто это? — чтобы сразу дать понять, что не настроен стебаться. Но уже в следующую секунду едва сдержал радостное восклицание — голос Олега (теперь хорошо узнаваемый!) почему-то зашептал:
— Вадим, это я, я, Олег...
Что-то там было ещё. На заднем плане. За фоном голоса моего друга, угадавшего мои мысли. Словно кто-то стучит в дверь... Они там что — ремонтом занялись, в первом-то часу ночи, мимолётом подумал я, ответив:
— Олег? Ты с Эльдорадо звонишь, что ли?
Я хотел сказать, что сперва не узнал его и спросить, с чего у него такой бешеный голос был — но Олег снова заорал:
— Да! — и дальше последовало такое, что я окаменел, пытаясь разобраться, а уж не продолжение ли это непонятного то ли сна, то ли обморока?! — Вадим, я тут один! Двое ломятся в дом, слышишь?! Звони в ментовку! Скорее!
Столько ужаса было в его голоса, что я поверил мгновенно. И так же мгновенно спало оцепенение:
— Сейчас! — крикнул я. Олег дышал в трубку — и там, за этим дыханием, я услышал звон и хруст посыпавшегося стекла. — Олег! — завопил я. — Убегай из дома! Или запрись, я звоню! Продержись, слышишь?!
Снова звон, треск — только где-то подальше, глуше. Дыхание Олега. И его очень спокойный голос:
— Поздно. Они уже в доме.
Он повесил трубку.
Секунду — не больше! — я стоял, сжимая в руке нагревшийся пластик. Ещё секунда ушла, чтобы вспомнить и набрать 02. Ответили сразу, и я, постаравшись справиться с собой, быстро заговорил:
— На Эльдорадо, в дачном посёлке, ломятся в дом. Там...
— На первый раз прощаю, — прервал меня голос дежурного. — Потом засечём твой телефон, пацан — и тогда держись.
Трубку повесили и здесь. Онемев от злости и растерянности, я стоял с ней в руке, думая, что делать. Точнее, пытаясь думать — мысли были отрывистые, похожие на вскрики. Позвонить ещё раз, а когда засекут и приедут — всё объяснить? Время! Да и станут ли слушать?.. Думай, думай...
Олег говорил — он один?! Значит, родители в городе?! Я набрал номер его старой квартиры. Никто не подошёл — и я поймал себя на том, что приплясываю от волнения на месте, как маленький ребёнок. Нет, никто не подходит. Господи, да куда же звонить?!
Отец! Конечно! Скорее...
— Сыскное агентство «Бульдог» слушает, — раздался в трубке голос Кольки, отцовского секретаря.
— Коль! — крикнул я. — Отец там?! Только быстро!
— Вад? — удивился он. — Что не спишь, в загуле?.. Нет, шефа нет, сказал — через пару часов будет. А что...
Застонав от ярости и досады, я швырнул трубку на рычаг. Куда ещё?!
Нет, стоп. Так я только теряю время. Надо действовать самому.
Помню, что я действовал так, словно спасение попавших в беду друзей было моим постоянным занятием. Метнулся к столу, на ходу накинув куртку — на всякий случай — выгреб из верхнего ящика деньги — рублей сто, около того, ссыпал их в нагрудный карман. В другом кармане у меня среди разной мелочи всегда лежал армейский складник «оборотень» — настоящее оружие, не подделка, у которой лезвие сразу разбалтывается и стопор рукояти слетает. Но... нужно что-то серьёзное. Быстро. Думать, Вадим, думать...
У отца — два пистолета. Тяжёлую итальянскую «берету», дорогущую и точную, как хронометр, он всегда носит с собой. Второй пистолет — наш, русский ИЖ-70-400 — отец держит в сейфе своего кабинета, и кода я не знаю. Но есть ещё один пистолет — газобалонник «Аникс» А-111, с ним отец тренируется, и лежит этот пистолет в ящике его стола!
Всё это я додумывал уже на бегу. Никогда и ничего я не брал у отца без разрешения, но... но сейчас форс-мажор. Он поймёт.
Пистолет лежал на бумагах. Это всё-таки было не совсем настоящее оружие. Его заряжали не патронами, а барабанчиком-клипом с пятнадцатью стальными дробинами, и выталкивал их из ствола сжатый газ вставленного в рукоять баллончика. Убить из такой штуки человека нельзя. Но — во-первых — легко напугать, «Аникс» — копия «смит-вессона». Во-вторых, скорость у дробинки — 150 м/с, если попасть в человека несколько раз подряд, то получается глубокая и сильно кровоточащая, очень болезненная рана. Так мне отец объяснил, когда учил стрелять из этого пистолета. А если подгадать в висок или в глаз — можно всё-таки уложить наповал, это он тоже говорил.
Я сунул пистолет в карман джинсов, ощутив, какой он увесистый. Эта увесистость прочистила мне мозги, я начал соображать. Решимости не убавилось, но сейчас я трезво оценивал происходящее.
Транспорт на Эльдорадо уже не ходит — поздно. Надежда только на попутку... хотя — может, мне повезёт и я наткнусь на милицейский патруль. Если высказать им всё в лицо — поверят, обязаны поверить. Если не повезёт — попытаюсь добраться один, а на развилке выскочу у поста ГИБДД, это верняк, а там — пять километров. Продержится Олег, или нет? Скорее всего, он убежит из дома, не станет же он стрелять по людям, даже если у него окажется под рукой одно из ружей...
«А ты станешь? — трезво спросил я себя, осторожно закрывая за собой дверь. — Зачем тогда ты взял пистолет?»
Нет, я не знал, смогу ли стрелять в людей. Да и глупо затевать перестрелку, имея газобалонник, с как минимум двумя грабителями, у которых может быть настоящее оружие...
...На улице было тепло — теплей, чем в квартире или на лестнице. Я наискось перебежал пустой, тихий и какой-то загадочный двор, чтобы проскочить в дыру забора и сразу оказаться на трассе. Удачно, что я живу так близко от неё... Сразу за дырой в кустах я налетел на бомжа, истошно завопившего спросонья, споткнулся, удержался на ногах и, перемахнув кусты, выскочил на обочину. Навстречу мне промелькнула машина. В остальном трасса была пу... нет, стоп! Из переулка за нашим домом выкатила легковушка — чёрная «ауди», насколько я мог различить ночью. Я бешено замахал рукой — машина остановилась, подбежав к ней, я дёрнул дверцу и сунулся в салон:
— Подбросьте на Эльдорадо, — выдохнул я в лицо мужика лет за сорок, изумлённо захлопавшего глазами. — Вы ведь в ту сторону?
— Я воще-то на Рассказово... — неуверенно ответил он. — А ты чё, один?
— Один, быстрее! — умоляюще выпалил я.
— Крюк... — колебался он, потом решился: — Ладно, полста. Идёт?
— Согласен! — облегчённо мотнул я головой, прыгая на сиденье рядом. — Только быстрей, ради бога...
— Не доись, успеем, — пробормотал он, но с места набрал приличную скорость. — Часом не от ментов драпаешь, пацан?
— Нет, — ответил я, вглядываясь в шоссе в поисках этих самых ментов — о, как они мне были нужны!!!
— А куда тогда заполночь?
— К другу на вечернику, — выдохнул я и добавил: — Быстрей, быстрей же!
— Вот заладил, — ухмыльнулся мужик, но прибавил скорость. — Тебе там куда?
— В дачный посёлок, — коротко ответил я.
Мужик кивнул и больше ничего не спрашивал, только знай выжимал газ. Скоро впереди я увидел огни поста ГИБДД и повернулся к водителю:
— Остановите здесь, пожалуйста.
Он как-то странно посмотрел на меня, кивнул... и проскочил мимо! Решив, что он не понял, я повторил:
— Мне нужно около поста выйти.
— Перетопчешься, — процедил он и вдруг, резко притормозив, повернулся ко мне: — Бабки гони и сваливай.
— Что? — у меня мгновенно пересохло во рту.
— Гони бабки и вали отсюда, — повторил он, сжимая кулак. — И спасибо скажи, что не прибил, придурок. Ну?
Он смотрел на меня с явной злой угрозой. Сказать, что я испугался — значит... соврать. Я мгновенно осатанел от злости и страха, что могу опоздать. Глядя водителю прямо в глаза (в его взгляде мелькнула растерянность, и я его понимаю — четырнадцатилетний мальчишка не попытался броситься опрометью из машины, не отдал покорно деньги, не начал беспомощно бормотать или звать на помощь!), я сказал раздельно, чуть дрожащим голосом:
— Ах ты мурло протокольное, — и, прежде чем он успел хоть как-то отреагировать, достал из кармана джинсов пистолет и направил его от живота в бок водителю.
Он опустил глаза — инстинктивно — и позеленел так, что стало видно даже в еле освещенной кабине. Очевидно, испугался до такой степени, что ему и в голову не пришло попытаться обезоружить меня или хотя бы предположить, что пистолет — не боевой. Его глаза быстро зашарили по мне, уставились в лицо...
— Не стреляй, — умоляюще пробормотал он таким голосом, что казалось — в обморок сейчас упадёт. — Деньги в бардачке, забирай... ключи вот...
— Пошёл на... — я сказал ему — куда, — со своими ключами и деньгами! Мне нужно в посёлок на Эльдорадо. Вези. Вздумаешь ещё шутить — получишь пулю в бок, понял?
Конечно, я говорил так, как говорят в кино. Но это подействовало. Он закивал, словно собачка на лобовом стекле его «ауди» и дал по газам, весь прижавшись к прижавшись к рулю и скорчившись, словно это могло его спасти от пули. Я привалился к спинке сиденья, продолжая держать пистолет у живота. Мне стало смешно и противно от трусости здорового мужика.
Хотя, нацель мне в бок пистолет — кто знает, как бы я сам себя повел? Неизвестно... одно знаю точно — не так! Я подумал вдруг, что могу его сейчас ограбить, раздеть, отобрать машину, заставить танцевать голым брейк на дороге — он все сделает, потому что хочет жить.
Но разве не все хотят жить? И все-таки есть люди, которых не заставишь что-то сделать против их воли... Такой — мой отец. И еще много таких. И что интересно — легче всех ломаются в опасности как раз те, кто при случае рад покуражиться над слабым. Это не сказки, это правда так, и не важно, о чем речь — сшибать рубли с мальков в школе, ограбить пассажира-подростка на дороге ночью, отрезать голову пленному. В масштабе — разница, а ведут себя похоже, чуть прижмет.
Если те, кто влез к Олегу в дом, такие же — посмотрим.
Может, правильней было бы вернуться на пост? Но мужик мог заорать, что у меня «пушка» — и пошло бы... Придется одному.
Тот, кто никогда не был ночью вне города, не поверит, насколько темной может быть даже лунная ночь в лесу. Мы пролетали мимо сплошной стены черноты — слева и справа, я не успевал различать отдельных деревьев или кустов. Потом впереди и левее замаячили редкие огоньки на разных уровнях — и я неожиданно и словно бы ни к селу ни к городу вспомнил, как Фродо с товарищами, переправляясь через реку на пароме, видят ночные огни Брендинорья...
— Приехали, — тихо сказал мужик, — это... поселок. Тебе куда?
— Дача Марычевых, — без особой надежды ответил я. — Знаешь?
— Генерала Марычева? — уточнил он, и я мысленно поднял брови: ого, я и не знал, что дед Олега — генерал! — Знаю. Это... подвезти?