В общем, до Ставрополя мы к вечеру все-таки доехали. Правда, в сам город так и не попали, нашу колонну завернули вправо от трассы на второстепенную дорогу километрах в десяти от окраин и разместили на ночевку на территории располагавшейся там мотострелковой дивизии. Похоже, подобные гости тут были не в новинку: военные регулировщики из здешней роты РРД и КС в белых касках и портупеях быстро загнали нашу колонну на большой асфальтированный плац, а самих нас разместили на ночевку в стоящей здесь же одноэтажной казарме. Вполне, кстати, приличной: койки одноярусные, матрацы на них новые, постельное белье свежее, в душевой — и горячая, и холодная вода. Чего еще для счастья на временной стоянке нужно? Разве что перекусить!
Вот тут, врать не буду, дела были похуже: до Четверти и Зинаиды с их кулинарными изысками здешние повара явно не дотягивали. Хотя чего требовать от солдатской-то столовки? Ну, да мы не привередливые…
Переночевав у гостеприимных военных, долив до верху бензобаки, на следующее утро, обойдя Ставрополь по объездной, двинулись дальше. И вот тут-то и начались у нас всякие мелкие, но досадные неприятности: сначала начало гореть сцепление на одном из «Уралов»-тачанок, потом, чуть не вылетел с трассы «КамАЗ», у которого отказали тормоза. Времени на исправление этих поломок ушло немало, хотя чинили совместными силами.
Одним словом, когда мы наконец объехали по Восточному шоссе Батайск и направились в сторону Ворошиловского моста через Дон, солнце уже клонилось к закату, но город, за счет того что правый берег намного выше левого, виден был издалека. Сразу бросаются в глаза горящие золотом купола какого-то храма.
— Это что? — спросил я у нервно ерзающего на пассажирском сиденье Толи.
— Это? Ростовский кафедральный собор, — ответил он с такой гордостью, как будто лично, собственными руками, этот собор выстроил. — Красивый. Там еще городской Центральный рынок рядом. Вообще, рынков в городе полно, но этот самый большой, на нем найти можно почти все.
— Учтем, — кивнул я.
Так, за разговорами о прекрасном и доехали мы до «визитной карточки» Ростова-на-Дону, памятной мне еще по временам Союза, когда ее изображение часто на разных посвященных Гражданской войне открытках печатали. Правда, сейчас я осознал, что открытка — это совсем не то! Памятник Тачанке впечатлял: четверка бронзовых озверевших коней явно неслась, ничего не разбирая на своем пути, готовая смести любую преграду. Трое мужиков в бричке были под стать своим скакунам: могучие, несокрушимые и свирепые. Да уж, блин, такие, пожалуй, и впрямь могли какого угодно врага в бараний рог скрутить. Именно они и были «от тайги до Британских морей», всерьез, без шуток. Сильный памятник!
Вот возле Тачанки, вернее, у КПП ГАИ, там расположенного, мы с колонной и расстались. Они остались, сначала решая по радиостанции какие-то вопросы с размещением на Военведе, а потом вообще отправили туда «Хантер» со старшим, в качестве «парламентера». А мы поехали дальше. Нас ждали в Управлении общественного порядка СБ по Ростову-на-Дону. По крайней мере, надеюсь, что ждали.
— А это что за водоем справа?
— Гребной канал.
— Небось летом от купальщиков не протолкнуться?
— Хватает, конечно, но, вообще, народ тут купаться не любит…
— Что так? Вроде место хорошее, — недоумеваю я.
— Да в конце прошлого века, до Тьмы еще, большие бандитские войны были, слыхал?
— Ну, так, краем уха, — улыбнулся я, прекрасно помнящий «лихие девяностые». Ну, да, малиновые слаксы, кожаные куртки, пудовые цепи и перстни-«гайки» на «реальных пацанах»… Такое поди забудь.
— Так, говорят, в то время тут до фига народа в тазиках потопили. Понимаешь?
— Чего уж непонятного? Берут бедолагу, ставят в таз, а сверху — несколько лопат бетона. И все, ушел клиент на дно с цементным якорем… Поганая смерть…
— Во-во, — соглашается Толя. — Вот из-за таких и считается — дурное место. Хотя нашим многим по фигу, и тут барахтаются. Нас, ростовских, вообще ничем не проймешь!
А вот Ворошиловский мост, по которому мы переезжали Дон, меня откровенно напугал. На каком именно честном слове держалась эта конструкция, лично для меня так и осталось загадкой. Латаный-перелатаный, причем в разное время, разными материалами и разного уровня профессионализма мастерами. Просто мозаика какая-то, а не мост, ей-богу!
— Толик, а что мост-то такой угребищный?
— Ай, командир, не спрашивай!!! Говорят, прямо перед Тьмой другой мост через Дон строили, вон гляди, — он ткнул пальцем влево, и я увидел вдалеке торчащие из реки опорные быки и куски каких-то железобетонных конструкций. — А когда от взрывов земля-то ходуном заходила, так новый целиком в воду и рухнул. Потом долго еще в нескольких местах для прохода судов фарватер от обломков чистили. А это угребище, — он ткнул пальцем в проносящиеся мимо секции ограждения моста, — устояло. И стоит до сих пор. А на новый пока средств собрать не могут — сам понимаешь, страна четыре войны пережила, не было лишних денег… Вот, похоже, и будем кататься по этому, пока он совсем не развалится.
— Главное, чтобы он прямо сейчас у нас под задницами не развалился! — натужно шучу я.
— Да нам тут рядом, командир, — успокаивает меня Толя, глядя на то, как я с тревогой посматриваю на часы. — Сейчас немного вверх по Ворошиловскому, а там, на Советской — увидишь, короче, такая площадь с памятником — влево по Большой Садовой, там еще чуть-чуть, и на месте.
— Погоди, Толя, куда наверх? Дорога под уклон идет!
— А, понял, извини, — смущается напарник. — Это просто у нас говорят тут так. Все, что от набережной, — вверх, все, что к ней, — вниз.
— Догнал! Типа, местный народный фольклор. Запомню.
Площадь Советов, которую, по словам Толи, весь Ростов называл Советской, или просто «Кони», пропустить и впрямь было трудно. Во-первых, на площадь выходило фасадом белоснежное здание Администрации Президента Югороссии. Симпатичное такое, в стиле сталинского классицизма… А может, сталинского барокко… Или ампира… Короче, не разбираюсь я в этих стилях, просто видно, что в конце сороковых — начале пятидесятых построено, Толя сказал, что раньше тут располагалась областная администрация. Ну, да, а как стал Ростов столицей, так и уровень администрации вырос сразу. И памятник на Советской тоже был. И тоже по мотивам Гражданской войны: всадник с шашкой наголо, пехотинец с винтовкой, прижавшийся к стремени кавалериста, и матрос, пытающийся метнуть гранату из положения «лежа». Наверное, символизирует единство родов войск. А может — еще чего, не знаю. Кстати, свое второе, лошадиное прозвище площадь именно из-за этого памятника получила, очень уж на его барельефах коней, впряженных в тачанки, много. А во-вторых, с противоположной стороны площади виднелось здание банка: красивое, явно еще дореволюционной постройки, со всякими бронзовыми фигурами на фронтоне: двуглавым орлом под тяжелой короной, еще какими-то человечками, скорее всего Меркурием и еще кем-нибудь из этой же братии, и надписью: «Контора Государственного Банка».
— Слышь, Толя, вот куда нам надо было свои деньги сдавать. Гляди, как солидно!
Напарник только хихикнул в ответ.
А еще перед банком был фонтан. Я бы даже сказал — фонтанище. Мраморное, кажется, кольцо парапета, бронзовые львы на постаментах. Нет, серьезно, словно снова в Питер вернулся!
Свернув на Большую Садовую, мы проехали мимо городской администрации, и вот тут я понял, что погорячился, решив, что Президентская Администрация на Советов — красивое здание. Ничего подобного! А вот городская администрация, больше на дворец похожая, была действительно красива. Я такие здания разве что в Питере видел. Интересно, а почему их эти ухари из Президентской отсюда не переселили? Думаю, только потому, что этот дворец, несмотря на всю свою красоту, размерами маловат.
Потом был парк, вернее, его жалкие остатки, которые, впрочем, явно последнее время усиленно и вполне успешно приводили в порядок: высаживали молодые деревца и кусты на месте выкорчеванных пней, по-новой размечали и разбивали клумбы, выкладывали серой брусчаткой дорожки и аллеи.
— Это парк имени Горького, — подсказал Толя. — В начале Большой Тьмы его чуть было весь на дрова не извели, но потом с нефтью и мазутом легче стало, ТЭЦ по-новой запустили… Теперь вот восстанавливают.
А еще перед входом в парк я увидел памятник Ленину. Вот уж, правда: «Жил, жив и будет жить»!
Еще через два квартала мы подъехали наконец к бывшему зданию ГУВД по Ростовской области: мощной, сталинской постройки пятиэтажке. Чем-то она напоминала дом на Лубянке в Москве. Такое же монументальное строение, никаких колонн и балкончиков, никаких украшательств, только шершавые панели из серого камня. Внушительно, ничего не скажешь. Раньше в соседнем здании, по словам Толи, располагалось Управление ФСБ. Но в Югороссийской Республике Служба Безопасности выполняла одновременно функции и МВД, и ФСБ. А что, может, и правильно? При Лаврентии Палыче НКВД тоже за двоих горбатился, и ничего, вроде справлялся. А потом от разделения НКВД на КГБ и МВД лично я особого толка так и не припоминаю. Только и делали две эти конторы, что друг другу пакостили по мелочи да чуть что «хозяину» на «смежников» стучали. На кой такое разделение нужно между структурами, единственная функция которых — защита интересов государства и его граждан? Не знаю…
У могучих двустворчатых дверей, деревянных, но обшитых квадратными листами полированной меди понизу, стоял в карауле совсем еще молодой сержантик в фуражке и почти такой же, как и у нас, форме, разве что не черного, а темно-серого цвета и с другим шевроном, отсюда не разобрать с каким, с «Кедром» на плече.
— Товарищ сержант! — голосом не признающего споры и неподчинение человека рявкаю я. — Принимаете машину под охрану, и не дай бог из нее что пропадет!!!
Вообще-то, формы сотрудников СБ на нас сейчас нет и похожи мы, наверное, черт знает на кого, но номера УАЗа с буквами «ТФ», командирский рык и наглая морда делают свое дело. Единственное, на что у него хватает смелости, так это, поглядывая с интересом на мой «козырный» АК-103, потребовать для проверки наши удостоверения. Которые ему и были тут же продемонстрированы. Молодец, перепугаться, может, и перепугался, но службу свою знает. Прочтя и проникнувшись, сержант принимает строевую стойку и четко отвечает:
— Есть!
— Молодец, сынок, — искренне хвалю его я и поднимаюсь по ступеням к дверям, возле которых на стене висит мраморная табличка: «Служба Безопасности Югороссийской Республики. Управление общественного порядка по Ростову-на-Дону и Ростовской области». И эмблема — щит и меч. Кстати, у сержанта на шевроне — такая же, и написано: «Управление общественного порядка». Похоже, местный аналог милиции.
В «дежурке» сидит пожилой, рыхлый и какой-то сонный капитан. Да уж, до Пети Малыша из Червленной ему… Ну, даже не знаю, как пекинесу до волкодава, наверное. Хотя здесь не Терской Фронт — все намного проще и спокойнее.
— Лейтенант Тюкалов и сержант Коломийцев из Червленной с Терского Фронта, — четко докладываю я и протягиваю в узкое окошко наши с Толей командировочные предписания.