Наша группа подъехала к штабу округа. Мехлис прошел в здание, а мы с майором остались на улице, точнее, во дворике. Минут через сорок из штаба вышел какой-то майор, пригласил нас зайти и сразу провел в кабинет командующего. Павлов был мрачнее тучи. Мехлис тоже не сиял от счастья. Видно было, что они поцапались. Я вспомнила папины слова: «Когда большие начальники ругаются между собой, подчиненным лучше молчать и делать тупое выражение морды лица». Мы с майором так и поступили. Наконец Павлов заговорил:
— И с этой парой ты, Лев Захарович, хочешь проверять весь мой округ? Ладно майор, он генштабист и кое-что знает. А эта девица — у нее же молоко на губах не обсохло.
— Эта девица, лейтенант госбезопасности Северова, включена в нашу группу по личному указанию товарища Сталина. И совсем не за красивые глазки. Как-нибудь на досуге спроси про нее у товарища Цанавы или у товарища Берии.
Вот даже как! Значит, Мехлис про меня уже навел справки.
Павлов хмуро осмотрел меня с головы до ног, что очень мне не понравилось. Но если даже товарищу Сталину не удалось меня запугать, то куда этому командующему. Он, дурак, не понимает, что наша проверка, может быть, всего лишь через месяц спасет ему жизнь. Ведь если удастся удержать фронт или, по крайней мере, не допустить полного разгрома Западного фронта, то тогда, наверное, и Павлова не расстреляют. А Мехлис тем временем продолжал:
— Я же сказал тебе, Дмитрий Григорьевич, что в те сроки, которые поставил перед нами товарищ Сталин, детальную проверку провести невозможно. Для нее нужно несколько десятков проверяющих и не менее двух-трех месяцев, — тут Мехлис понизил голос, — которых у нас может и не оказаться. Наша задача — проверить наиболее критические моменты. Результаты проверки позволят Генштабу и Наркомату обороны в срочном порядке разработать меры по устранению вопиющих недостатков.
— Так многие недостатки и выявлять не надо. Я тебе сам о них доложу. Ты говорил о вопроснике. Дай его мне на часок — и получишь ответы на большинство вопросов. Но в связи с чем такая срочность? Не понимаю.
— У товарища Сталина появилась тревожная информация о твоем соседе.
— Ко мне все время поступает подобная тревожная, как ты говоришь, информация. Я несколько раз беседовал с теми, кто мне ее приносил. Обычные паникеры и трусы.
— Может быть, но проверку мы все-таки проведем. Сам понимаешь, что поручение товарища Сталина должно быть выполнено. А что касается вопросника, Дмитрий Григорьевич, так вот он.
С этими словами Мехлис вынул из портфеля уже знакомую мне папку, открыл ее и достал оттуда один комплект вопросов.
— Распишись в получении. Порядок есть порядок.
Павлов кивнул, расписался у Мехлиса в отдельной тетрадке и взял вопросник.
— Тогда, Дмитрий Григорьевич, пока ты будешь заполнять таблицу, мои ребята поработают с фотоснимками. Где они?
Павлов вызвал порученца, и тот принес большого формата папку с завязками. Папка была толстой — значит, фоток там полно. Мехлис, в свою очередь, расписался за папку и передал ее Серкову. Затем порученец проводил нас в отдельный кабинет, где мы смогли разложить все на столе.
— Подождите, Аня, — вдруг сказал мне Серков.
Он выскочил за дверь и буквально через минуту вернулся.
— Я попросил, чтобы у нашего кабинета поставили часового. Осторожность не помешает. Теперь, в случае чего, мы спокойно можем выходить из этой комнаты. Часовой никого, кроме товарищей Павлова и Мехлиса, ну и нас, разумеется, сюда не впустит.
Наше изучение аэрофотосъемки свелось к тому, что Серков говорил мне, какой снимок куда положить, какой переложить, а какой убрать. Потом он внимательно рассматривал получившиеся схемы и делал у себя в блокноте какие-то заметки. Я все старательно выполняла без каких-либо возражений, так как это его хлеб. Но пару вопросов майору припасла. Минут через тридцать, когда активность майора немного снизилась, я решила, что надо и мне включаться.
— Товарищ майор. Так как я в этих снимках почти ничего не понимаю, хочу устроить вам допрос с пристрастием.
— Давайте, Аня, а то я уже стал забывать, из какого вы наркомата.
— Первый вопрос: как обстоят дела с маскировкой?
— Судя по снимкам — никак. Мы, разумеется, посмотрим все на земле, но мне почему-то кажется, что никакими ложными целями и бутафорией тут не пахнет. Что на снимках — то и в реальности.
— Понятно. Второй вопрос: как расположены самолеты на аэродромах?
— Ага. Значит, вы тоже это заметили.
Ничего я не замечала. Просто эти моменты из истории помню.
— Очень неудачно расположены. У них там часть полос то ли ремонтируется, то ли оборудуется, поэтому самолеты стоят слишком скученно. Если, не приведи бог, неожиданная бомбежка, то все или почти все сгорят прямо там, не успев взлететь.
Все точно, как было в учебнике. Поэтому сейчас главный вопрос — можно ли хоть что-то изменить, чтобы избежать колоссальных потерь первых месяцев войны. Если, например, часть самолетов просто перевести в тыл. А спрошу-ка я сейчас об этом у Серкова.
— Товарищ майор. Скажите, пожалуйста. А что, если лишние самолеты перебросить в тыл, километров, скажем, за двести или хотя бы за сто?
— Перебросить несложно. Заправили горючим и вперед, то есть назад. Через час вся эскадрилья или даже весь полк будет в тылу. Только в случае войны они ведь окажутся вне зоны боевых действий. Пока вернутся назад. А с далеких аэродромов летать не смогут из-за недостатка горючего.
— Значит, лучше, чтобы их просто сожгли на этих аэродромах?
— Ну что вы такое говорите? Вы меня неправильно поняли.
— Нет, товарищ майор, я поняла вас отлично. На этих аэродромах в случае войны их сожгут, а в тыл их перебросить нельзя, потому что не смогут принимать участия в боях. Так какой же вариант лучше?
Наконец Серков понял, что противоречит самому себе, и задумался.
— Строго говоря, оба варианта плохи. Но получается, что переброска все-таки лучше. Правда, тут есть еще одна проблема. Такой приказ о переброске может отдать только товарищ Павлов. А он никогда его не отдаст.
— Значит, надо, чтобы ему приказали. Знаете, товарищ майор. Я девушка упертая. Если полагаю, что некоторое действие нужно обязательно предпринять, то готова долбить до упора. Вплоть до обращения к товарищу Сталину. Раз он меня назначил в нашу группу, то думаю, что имею право обратиться прямо к нему. Но если вы поможете убедить в правильности такого шага товарища Мехлиса, то, может быть, обойдемся и без крайних мер. Есть ведь нарком обороны и Генштаб. Вот только хватит ли у нас времени?
— Аня, а почему вы так торопитесь? У нас, в Генштабе, нет данных, что война вот-вот начнется.
Тут я чуть было не ляпнула, что такие данные, причем достоверные, есть у меня, но вовремя сдержалась. Решила немного приврать.
— Во-первых, такие сведения есть в нашем наркомате, а во-вторых, возможно, что до вас эти сведения просто не дошли. Мы все в Генштаб отсылаем аккуратно. — Поди проверь.
Вот тут Серков, как любил говаривать один мой приятель, «впал в размышлизм».
В процессе дальнейшей работы со снимками я, не отвлекаясь от их перекладывания, выяснила у Серкова еще несколько интересных моментов. В меня со школы вбито твердое убеждение, что лишней информации не бывает. Важно только ее упорядочить, то есть разместить по степени важности и частоте востребованности. Поэтому по ходу дела я и терзала Серкова разными вопросами, а он, надо отдать ему должное, безропотно на них отвечал в меру своих знаний, которых, насколько я поняла, было весьма и весьма много. Правда, по выражению его лица я понимала, что он недоумевает, зачем мне все это.
Примерно через час зашел порученец Павлова и пригласил зайти к командующему. У двери комнаты с аэрофотоснимками остался часовой. Вся наша группа во главе с Мехлисом снова оказалась в кабинете Павлова.
— Вот, товарищи, — Павлов протянул Мехлису листки с вопросами, — ответы на большинство ваших вопросов. Некоторые вопросы действительно оказались интересными, но в основной массе я не вижу особого смысла в их изучении. Тем более что они, особенно в части умения обороняться, никак не укладываются в концепцию ответного удара. Мы не в окопах сидеть должны, а немедленно всеми силами округа переходить в контратаку. На это нацелены и танки, и пехота, и авиация.
Я почувствовала, что тут явно проглядывают ушки Тухачевского. Мехлис, конечно, это тоже уловил и сразу возразил:
— Товарищ Павлов. Мы помним про доктрину встречного удара, но сейчас начали рассматривать и возможность ведения гибкой эшелонированной обороны, как, строго говоря, написано и в Полевом уставе РККА.
— Знаю я Устав. Сам принимал участие в его подготовке, но главное — это не оборона, а атака.
Тут я не выдержала. Ну нельзя же быть таким упертым. К тому же я уже успела кое-что существенное вытянуть из Серкова. Сейчас самое время использовать.
— Разрешите обратиться, товарищ командующий округом?
Павлов скривился, но, помня слова Мехлиса, кивнул:
— Говорите, товарищ лейтенант госбезопасности.
Глава 15
Своим тоном он, кажется, старался подчеркнуть, что негоже лейтенанту да еще из другого наркомата вмешиваться в разговор двух генералов, один из которых к тому же Герой Советского Союза. Но этим меня не проймешь.
— Вот вы, товарищ генерал армии, воевали в Испании. Воевали не просто хорошо, а очень хорошо, за что вас наградили Звездой Героя.
Павлов согласно кивнул, но на лице проступила подозрительность. Ждет от меня подляны. И правильно ждет.
— Вы, товарищ генерал армии, вернулись из Испании в 1937 году. Скажите, пожалуйста, а много ли танкистов вернулось из Испании в 1938 году?
Павлов снова помрачнел и сквозь зубы признал:
— Не много вернулось. Немцы поставили Франко новые противотанковые пушки, которые с легкостью пробивали броню наших танков. Большую часть танков пожгли.
Тут я наконец нанесла завершающий удар:
— А какими танками вы сейчас собираетесь атаковать немцев в случае их нападения?
Как будто я воткнула шило в зад генералу. Он чуть ли не закричал:
— Так нет у меня других танков. Т-34 и КВ пока поступают в недостаточном количестве.
Теперь не выдержал уже и Мехлис, который тоже был готов сорваться на крик:
— Дмитрий Григорьевич. Получается, что ты готов бросить на новые противотанковые пушки старые танки, заранее зная, что их просто сожгут вместе с экипажами?
Павлов вскипел было, но, поскольку крыть оказалось нечем, выпустил пар молча и уставился на меня.
— Лев Захарович, где только товарищ Берия откопал такую помощницу?
— Его спрашивай, Дмитрий Григорьевич.
Слава богу, оба генерала, кажется, успокоились. Заметив это, уже Серков решил поднять вопрос с аэродромами и самолетами. К моему удивлению, Павлов воспринял наше предложение спокойно.
— Товарищ Мехлис, твой майор тоже дело предлагает. Но честно скажу, без твоей поддержки я такой приказ не рискну отдать. Бесполезно. Товарищи Жуков и Тимошенко меня не поймут. Их ведь нет на этом совещании. — Эти слова командующего прозвучали одновременно и как шутка, и как желание пойти на мировую.