В ноябре 1918 года успешно завершилась операция по разгрому белоказачьих войск на Тереке. В ней участвовали Первая Ударная советская шариатская колонна, части георгиевского боевого участка и Первая Святокрестовская дивизия. Шариатская колонна была образована из Первой Внеочередной дивизии, пополненной горскими частями, в составе которых были кабардинцы, осетины, ингуши, чеченцы, черкесы. Ее боевое ядро составляли Дербентский, Выселковский и Таганрогский полки. 2 ноября части красноармейцев начали наступление и, преодолевая сопротивление противника, 8 ноября подошли к станице Прохладная, где размещался штаб терской казачьей дивизии. Поражение Кавказской армии генерала Бичерахова северо-западнее Прохладной вынудило командование терской контрреволюции ослабить осаду Грозного и Кизляра. Противник сосредоточил свои силы в районе Прохладной, чтобы дать здесь генеральное сражение наступающим частям Красной Армии. Однако атакующие войска разбили контрреволюционные отряды и Девятого ноября овладели Прохладной. С 13 по 20 ноября наши части очистили от противника все станицы по Тереку до Моздока, а 23 числа освободили и Моздок. Под Котляревской и в районе Червленной Одиннадцатая армия соединилась с частями Двенадцатой армии, что позволило восстановить железнодорожное и телеграфное сообщение от Георгиевска до Кизляра и связь с Астраханью. Это был серьезный успех, так как в отношении снабжения Двенадцатая армия находилась в лучших условиях, поскольку ее коммуникации шли вдоль берега Каспийского моря через Кизляр, Черный Рынок и Алабужскую на Астрахань. Местность здесь более населена, и с начала декабря именно по этому пути стало организовываться снабжение Одиннадцатой армии. Также существовала возможность доставки пополнений и боеприпасов морем, но, к сожалению, только с началом весны. Другой мерой, позволившей в какой-то мере облегчить положение Каспийско-Кавказского фронта, стал перевод военной базы Одиннадцатой армии из Элисты в Арзгир и Старый Крест. Военная база имела три с половиной тысячи подвод и вьючных верблюдов с имуществом: около шести миллионов патронов, сорок тысяч снарядов, шесть тысяч винтовок, пятьдесят пять тысяч комплектов обмундирования, много продовольствия, медикаментов и других видов военных припасов, в которых так отчаянно нуждался фронт. Самым интересным оказалось то, что сначала предполагалось наступать, а только потом получать боеприпасы. Спешили настолько, что при разработке плана наступления не обратили внимания на то, что армейские запасы на складах левого фланга Одиннадцатой армии на 17 декабря 1918 года составляли: орудийных снарядов — 2104, винтовок — 2100, патронов — 33 405, ручных гранат — 90, пулеметов разных систем — 53, пулеметных лент — 242.
После того, как в десятых числах декабря я узнал, что командование и Реввоенсовет Каспийско-Кавказского фронта находятся аж в Астрахани, в четырехстах-пятистах километрах от войск, у нас с комфронта Михаилом Степановичем Свечниковым состоялся достаточно нелицеприятный разговор. Командование фронта фактически не принимало никакого участия в руководстве боевыми действиями и не имело постоянно действующей связи ни с Одиннадцатой, ни с Двенадцатой армиями. Во время разговора со Свечниковым я выяснил, что командование фактически занимается только проблемами снабжения войск. Это было понятно, так как доставка припасов для Одиннадцатой и Двенадцатой армий, вызывала огромные трудности. Вопрос снабжения отнимал все время Кофронта.
Кроме всего прочего, Реввоенсовет фронта оказался втянутым в конфликт полномочий с Астраханским губкомом партии. Губком требовал полной подотчетности политорганов фронта и пытался контролировать оперативную и политическую деятельность РВС Каспийско-Кавказского фронта. В итоге потребовалось личное вмешательство Ленина, с которым я немедленно после получения этой информации связался, так как уговоры ЦК партии и увещевания ВЦИКа не помогали решить эту проблему.
Конфликт уладили, и руководство армиями вновь сосредоточилось в руках командования фронтом. Тем не менее, я снял с должности увязшего в дрязгах председателя РВС Каспийско-Кавказского фронта Александра Шляпникова и на его место назначил проявившего хорошие организаторские способности Константина Александровича Мехоношина. В самой Одиннадцатой армии тоже произошли изменения. Командующим стал Михаил Карлович Левандовский. Его кандидатуру выдвинул Орджоникидзе, с которым я связался для выяснения всех аспектов дела. Григорий Константинович в это время занимал пост председателя Совета обороны Северного Кавказа и был в достаточной мере осведомлен о происходящем и лично знал многих красных командиров на Кавказе. Это улучшило руководство и, в какой-то мере, тоже помогло решить проблему снабжения фронта.
Разбираясь с положением на Северном Кавказе, я отменил директивы и приказы о наступлении на Ставрополь, Новороссийск и Ростов-на-Дону, в помощь Южному фронту, изданные в первых числах декабря Восемнадцатого года, и во второй половине декабря отдал приказ об отходе Одиннадцатой армии из района эпидемии тифа, закреплении на рубеже Маныч — Арзгир — Благодарное — Минеральные воды — Моздок — Кизляр и переходе к обороне. В задачу Двенадцатой армии входила оборона участка Кизляр — Нальчик, с целью обеспечения снабжения Одиннадцатой. Других вариантов особо не было.
Во-первых, можно оставить все как есть и спокойно ожидать удара Первого конного корпуса генерала Врангеля по растянутым в линию частям Одиннадцатой армии. Я не помнил, на стыке каких частей белогвардейцы нанесли этот удар в прошлой истории, но в данном случае это представлялось не столь важным. Растянутая в линию, больная тифом, без боеприпасов, обмундирования и продовольствия Одиннадцатая армия не сумеет организовать оборону. Если так поступить, то Деникин будет громить Каспийско-Кавказский фронт по частям, что, конечно, задержит его, но ненадолго. Потерять сто тысяч бойцов — большая ошибка.
Второй вариант представлялся много интереснее. Закрепившись на указанном рубеже, Одиннадцатая армия уйдет из района эпидемии, через который придется двигаться частям Деникина, сократит линию фронта, что позволит создать резервы, и заставит Добровольческую армию приложить громадные усилия для уничтожения группировки сил фронта. Деникин не бросит на Царицын и в Донбасс свои основные силы до тех пор, пока на Северном Кавказе находится стотысячная группировка Красной армии, которая в любой момент сможет ударить по его флангам и в тыл. В любом случае, хоть как-то организованная оборона фронта задержит Добровольческую армию и позволит осуществить операции по уничтожению Краснова.
Возникло несколько проблем, настоятельно требовавших решения для обеспечения флангов Одиннадцатой армии Каспийско-Кавказского и Десятой армии Южного фронтов на их стыке. Отданный в середине декабря приказ о создании Особой Степной группы войск решал вопрос прикрытия пространства на протяжении около трехсот верст, в середине которого, примерно в районе Большого Лимана, находится условный стык между Десятой и Одиннадцатой армиями. Существовала опасность, что противник, нанеся удар на Элисту, сумеет выйти по прямой линии Элиста — Яшкуль на Астрахань. Кроме того, в этом случае Деникин получал возможность прервать сообщение Астрахани со Святым Крестом по степной дороге через Яшкуль и Арзгир. Командующим группы прикрытия стал опальный Дмитрий Петрович Жлоба, бывший командир легендарной Стальной дивизии. Он прекрасно знал театр боевых действий на Кавказе, Кубани и на Дону. Красная Стальная дивизия под его командованием в середине осени совершила восьмисоткилометровый поход от станицы Невинномысской до Царицына и нанесла 15 октября удар по тылам войск генерала Краснова, оказав решающую помощь защитникам Царицына и сохранив город от сдачи. В конце ноября Жлоба был отправлен в двухнедельный отпуск в Саратов, откуда его и вызвали в Астрахань. В распоряжение Дмитрия Петровича выделили часть резервов Каспийско-Кавказского фронта, которые все равно находились в Астрахани. Кроме того, командующий фронтом Свечников отдал приказ по войскам гарнизона Астрахани: оказывать всестороннюю помощь Жлобе и не чинить препятствий бойцам и командирам, изъявившим желание служить в Особой Степной группе войск. Для формирования отряда Дмитрию Петровичу потребовалось всего две недели. Удалось набрать два пехотных полка, три конные сотни, пулеметную команду и две четырехорудийные батареи. Жлоба сумел организовать Степную группу в кратчайшие сроки и 1 января 1919 года уже выступил в направлении на Элисту. Базой действия группы назначен яшкульский продовольственный и вещевой магазин. Снаряды и патроны отряд Жлобы также получал со склада в поселке Яшкуль. Эти меры позволили создать подвижную боевую группу во главе с опытным командиром, которая действовала в целях прикрытия прежде всего правого фланга Одиннадцатой армии на направлении Элиста-Астрахань, что позволило укрепить оборону Каспийско-Кавказского фронта в конце декабря. Для подкрепления левого фланга Десятой армии Южного фронта в районе Черного Яра командование создало резерв из двух пехотных Саратовский полков, с артиллерией и конницей, усиленных батальоном моряков.
Отход и перегруппировка войск Каспийско-Кавказского фронта осуществлялись под постоянным давлением со стороны противника. Однако, когда Первый конный корпус Врангеля 3 января нанес удар на стыке Третьей Таманской стрелковой и Четвертой стрелковой дивизий, Одиннадцатая армия оказалась более-менее готова к отражению атаки. Командование правого боевого участка, по которому пришелся удар Врангеля, смогло сориентироваться в обстановке и ликвидировать прорыв деникинской кавалерии. Политический комиссар участка Ивницкий лично повел в бой Третью кубанскую стрелковую бригаду, действия которой остановили кавалеристов Врангеля. Начиная с первых чисел января деникинцы последовательно нанесли ряд ударов по оборонительным позициям Одиннадцатой армии, но решающего успеха добиться не смогли. Таким образом, оставалась надежда, что войска Каспийско-Кавказского фронта сумеют задержать Добровольческую армию Деникина на срок, достаточный для проведения операции по уничтожению Донской армии Краснова. Войска несли серьезные потери, но и урон наносили достаточный для отказа Деникина от помощи казакам. К слову, Владимир Ильич принимал живейшее участие в организации фронта. Именно благодаря его вмешательству, хотя и по моей просьбе, оборудование линии снабжения Астрахань — Кизляр пошло хорошим темпом, а в распоряжение командования Одиннадцатой и Двенадцатой армий были переданы суммы средств, достаточные для снабжения войск провизией, избегая реквизиций продовольствия у местных жителей, что также позволило улучшить положение Красной армии на Северном Кавказе. Эпидемия тифа в войсках не прекратилась, но количество вновь заболевших уже снизилось. На Кавказ всеми силами перебрасывались не только военные припасы, но и медикаменты.
Я отложил карандаш, снял пенсне и потер лоб. Посидев немного, невидящим взглядом уставившись в заиндевевшее окно вагона, позвал ординарца и попросил принести чай. Немного отдохнув, опять занялся положением на фронтах. Еще одним важным направлением, требовавшим повышенного внимания, был север страны. Рассматривая карту Северного фронта, я обратил внимание, что на северо-восточном и северном участках сплошная линия обороны отсутствовала. Природные условия (тундра, заболоченные леса и болота, суровая и снежная зима) на этих направлениях определили методы и формы боевых действий, которые в основном велись вдоль основных транспортных коммуникаций (рек и дорог).