Дзау-Джикау
, имея задание аккуратно надавить на немирные кланы Дарьяльского ущелья, что тревожат своими набегами наших осетинских союзников. Кроме того, мы должны были, при необходимости, обеспечить силовое прикрытие работ Центрально-кавказской экспедиции Русского Географического общества…
— К делу, ротмистр, давайте сразу к делу! Отчеты ваши я, как вы догадываетесь, изучил, и интересует меня сейчас именно то, что в них не попало… Кого у них там осенила эта светлая идея — ликвидировать британскую экспедицию руками немирных горцев? Генерала или Наместника?
— Если бы! — мрачно хмыкнул ротмистр. — Все гораздо хуже: инициатива исходила как раз от клана
Ата
-Гири. Наместник — человек на Кавказе новый и проглотил наживку вместе с грузилом и поплавком: еще бы, есть возможность безнаказанно нагадить Владычице морей, да еще и прикупить, за те же деньги, лояльность крайне враждебного России немирного клана! То есть это он, дурашка, полагал, что покупает их лояльность, а на самом-то деле все обстояло ровно наоборот… В любом случае такого рода операции надо тщательнейшим образом готовить — от предварительной разведки до зачистки концов, чтоб наши уши ниоткуда не торчали. А полагаться тут на экспромты местных душегубов — это ж надо вообще мозгов не иметь…
— Это, конечно, верно, — кивнул Командор, рассеянно изучая акцизных орлов на початом, порядку для, штофе. — Но вам ведь, ротмистр, не понравилось тогда не только это и даже не столько это, нет?
Да уж… А какого черта, подумалось вдруг ему, раз уж я нынче все равно в отставке!
— Британцы в этот конкретный раз не нарушали никаких правил приличия: за пределы
territories
Фиц-Джеральда
ни на копейку не отличалась от того, чем в позапрошлом году невозбранно занимался по ту сторону Хребта, в Сванетии и Абхазии, ротмистр
Расторопшин
… Но главное — в другом. Да, по ходу нашей Большой Игры и нам, и британцам приходится иной раз прибегать к услугам не шибко приятно пахнущих туземных союзников. Но когда
возомнилось
— зверя человечиной, надо отстреливать на месте, немедля. Я понятно выражаюсь?
— Вполне. Кстати, предостеречь британцев — ваша инициатива или?..
— Или. Обошлось без меня: начальник русской экспедиции, как оказалось, стажировался в свое время в
Гейдельбергском
университете вместе с одним из
Фиц-Джеральдовых
геологов. Правильно говорят: «Мир — деревня»... Так что всего-навсего — «джентльмен помог джентльмену», никаких лишних вопросов.
— А вы потом, вызволяя этого самого
Андреич
?
— Ладно, — позволил себе наконец улыбнуться он, — так тому и быть. Судя по тому, что меня растолкали ни свет ни заря, дело и впрямь срочное. Куда надлежит отправляться — в Константинополь, в Тифлис, в Тегеран?
— Судя по всему, в Америку. — Даже мимолетный отблеск той улыбки не вернулся к нему в ответ: похоже, дело совсем дрянь. — А насчет ни свет ни заря… Дело в том, что сегодня ночью умер министр колоний и этот упавший камешек может стронуть лавину таких масштабов, что и подумать страшно.
— Министр колоний? Опять?!
— Опять. Вредная для здоровья должность, как видите…
— Умер или убит?
— Хороший вопрос… Министр умер около полуночи в своем особняке на Морской. Официальный диагноз — «сердечный удар». Доктор
Клюге
, вызванный слугами и зафиксировавший смерть, неофициально предположил, что причиной удара было сильное нервное потрясение. И — совсем уже неофициально, тет-а-тет — уточнил: «Умер от страха». Министру было 52 года, в прошлом — боевой офицер; железное здоровье и сангвинический темперамент… И вот еще что, — с этими словами Командор развернул на скатерти носовой платок и продемонстрировал тщательно запеленатый в него серебристый цилиндрик. — Что это, по-вашему? Только пальцами не хватайте…
Некоторое время он озадаченно разглядывал вещицу, тщетно пытаясь сообразить — в чем же тут подвох? Потом сдался и доложил, что
Расторопшин
ответ закончил!
— Ответ неверный. Это не копия, а сам патрон. Он то ли покрыт сусальным серебром, то ли посеребрен при помощи гальванотехники. В момент смерти министр имел при себе револьвер, снабженный такими вот странными боеприпасами. В качестве дополнительной вводной: министр был родом из Западных губерний, где очень в ходу легенды об упырях и оборотнях, которых, якобы, можно убить только серебряной пулей. Ну а поскольку заряжаемые с дула «
Лепажи
» отошли в прошлое, серебряная пуля обрела нынче, как я понимаю, именно такой вот облик…
— Постойте! — ошарашенно откликнулся ротмистр. — Вы это что, всерьез — оборотни, серебряные пули?..
— О реальности существования оборотней я, вроде бы, не поминал ни единым словом; что ж до серебряных пуль, то одна из них непосредственно перед вами… И, кстати, не она первая — в смысле, не первая из имевших касательство к нашему с вами ведомству. Вы что-нибудь помните о графе
Потоцком
?
— О котором из них — о Яне?
— Разумеется.
— Пожалуй, только то, как он в 1805-м был прикомандирован к посольству князя Головкина ко двору китайского императора — отвечал там за научное прикрытие. Миссию они тогда провалили с треском: китайцы же не полные олухи — делегация под триста персон, среди них куча военных, куда вам столько? В Петербурге тогда не таясь писали — граф Воронцов, например, цитирую по памяти, — что «Целая шайка готовится ехать в Китай с Головкиным и с кучей разного народа... Я бы хотел, чтобы Китайский император,
рассердясь
на то, что с ними посланы инженеры, которые будут снимать планы и профили тамошних крепостей, приказал бы всех высечь от первого до последнего и потом выпроводить из его владений»; ну, так оно, собственно, и вышло — разве что без «высечь»: китайские пограничные чиновники стали вдруг требовать от российского посла выполнения китайских церемоний, с земными поклонами-
коутоу
и прочим в том же духе; пойти на это посол великой державы, разумеется, не мог — ну и не проехал никуда дальше Урги... Я читал когда-то на сей предмет официальный рапорт
Потоцкого
министру иностранных дел князю Чарторыйскому — его личная вина там была минимальна, но...
— Да, тот китайский эпизод в его карьере был провальным, согласен. Он вообще-то был весьма экстравагантный европейский интеллектуал, из «парижских поляков» — археолог и путешественник, с 1806-го — почетный член Императорской Академии Наук. Объездил все Средиземноморье: Марокко, Сицилия, Тунис, Египет, Кавказ — и наш и не наш, потом на Мальте вел какие-то наглухо засекреченные даже от нас дела с тамошним рыцарским Орденом, обведя вокруг пальца британских
Уладовке
, — серебряной пулей. А пулю ту он самолично отлил из ручки серебряной сахарницы, да еще и освятил потом у капеллана; такие дела. А
Уладовка
та, между прочим, совсем рядышком с
Бердичевым
... таки себе. В общем, впечатление такое, будто он специально дарил писателю-преемнику роскошный сюжет для мистического детектива: секретная служба и серебряные пули, хасиды с их
каббалистикой
и мальтийские рыцари с их
многотайными
делами...