- Думаю, подкатывал, и не раз. Слышала ведь, как Акисаме-сан выразился о пропаже...
- ВАУ! - Ренка держала один из листков. - Ничего себе... Кхм... может заказать себе такое платье в ателье?
Мию тут же посмотрела на лист в руках Ренки и фыркнула:
- Не знала что у тебя настолько вульгарные вкусы.
- Да ну тебя, не стоит строить из себя высокопарную леди. Прогулки в пижамке под луной, случайности, и многое другое. Мне пришлось прижать папочку, чтобы узнать каково ему жилось здесь до меня. Честно говоря, я вообще поражена, что после такого к нему отношения он не отправился в дом красных фонарей.
- Много ты понимаешь.
- Кстати про красные фонари, ты в курсе недавнего решения совета Редзанпаку?
- Нет, - Мию покачала головой продолжая перебирать листы.
- Три из пяти голосов были за то чтобы устроить Кеничи после всего произошедшего нормальную разгрузку. Никто не желает того чтобы у их "единственного" ученика поехала крыша.
- ЧТО?
Ренка пожала плечами, и произнесла:
- Ты все правильно поняла подруга... Кстати присмотрись позади рисунка стоит дата, думаю по ней и была сортировка.
Девушки принялись раскладывать листы по датам.
- Неплохо смотришься в кольчужном бикини. - Ренка передала пару листов Мию. - Идею подал отец, Коэтсуджи поддержал, даже обосновав предложение отца. Твой дед с Апачаем против, Сио воздержался. Апачай скорее всего был против из-за решения твоего деда.
- А Сигуре?
- Я ответи...ла - за.
- Сигуре, просила же так больше не делать. - Мию тяжело вздохнула. - Стоп. Ты сказала ЗА?
- Да, - Девушка в вишнево-цветочном кимоно тенью спустилась с потолочных перекрытий, в месте пролома, и присела на спинку дивана. - Он может иначе перего...реть.
"Да что вообще творится в этом доме?".
- Краси...во. - Мию с Ренкой замерли, разглядывая портрет Косаки.
"Вот теперь его придется спасать, либо от меня, либо от Сигуре".
- Мию успокойся, тут даже на эротику не тянет! Тем более ты повторяешься! В прошлый раз у тебя была похожая реакция! А толку? - Ренка закончила раскладывать листы по порядку. - По сути, ты пытаешься смутиться и возмутиться тем, что он тобою заинтересовался. Плюс это всего лишь рисунки...
"Если бы только мной. Здесь портретов двенадцать разных девушек, и шесть из них на грани приличия, я молчу уже про рисунок, что у Сигуре в руках".
- Эти всего лишь рисунки Ренка-чан, является отражением души. Как ты заметила он не монах, его взгляд многогранен. Но он может сорваться, по идее он уже давно переступил как свой физический предел, так и психологический. И вот последнее более чем странно...
Появление Коэтсуджи в мастерской девушки устав дергаться уже восприняли спокойно.
- Спасибо что собрали его труды, уберу в сейф в клинике, иначе может попасть на глаза твоему деду, а у него удар таков, что и зашибить сможет ! ( прим. Русский ) - Коэтсуджи принял из рук Мию папку. - Да а насчет вашего разговора да трое за, вот только пока еще не решено окончательно...
После чего Коэтсуджи вышел, оставив Мию с Ренкой в легкой прострации.
Глава 19. Турнир -- Начало.
Несмотря на позднее время Нидзима поднял трубку, хотя по зевоте он уже лег спать:
- Вели-и-икий генерал у аппарата.
- Великим будешь, когда завоюешь мир, - усмехнулся я. У тебя все готово?
- Умеешь ты сбить с настроя Кеничи. Да готово, причем уже давно!
Я разлегся на прохладных татами пола, и задумчиво смотрел в потолок. Говорить Ему или нет? Хороший вопрос...
- Ты связался с нашим великим музыкантом?
- Да он собирался вылетать завтра в шесть, сказал, что прибудет уже на место, правда не упомянул как.
У меня по спине пробежал холодок. Надеюсь это не тот самый способ? Отскребать музыканта будет не из приятных моментов в жизни.
Шальную мысль пришлось отогнать, чего-чего, а такого выступления друга мне видеть не хотелось бы.
- Хорошо, что по нашей проблеме?
Нидзима на том конце едва слышно ругнулся, но все же ответил:
- Его видели в Японии. Походу ему неймется, о "ней" пока ничего. Как сквозь землю провалилась. Единственная возможность узнать -- это задействовать твою родню, но ты сам на это не пойдешь.
- Все верно. Будьте готовы.
Серо-стальные тучи над головой и мелкий моросящий дождь. От некогда великолепного архитектурного строения остались руины, как и у его предшественника Римского Колизея.
Я ничего не слышу, звуки тонут и практически не проходят сквозь слой ваты.
Площадка ринга, выложенная ровными шероховатыми плитками, засыпана обломками строительных блоков и мелким щебнем. Периодически сотрясается земля, с неба падают обломки камня и бетона.
Все равно.
Мой противник передо мной. Его одежда изорвана, на правой щеке длинная кровоточащая ссадина. Левая рука висит плетью. В глазах ненависть. Ненависть на меня и на весь мир.
Мои губы что-то говорят.
Я не слышу. Тело не слушается, словно слиток стали, холодный непривычный, чужой. Вспышка близкого взрыва, пол под ногами вздрагивает.
Я не участник, я просто наблюдатель.
Фуринзи стоит возле крупного бетонного блока с треснувшими краями и торчащей с одного конца арматурой. В ее глазах застыла боль и мука. Каменная пыль, смоченная дождем, создает на ее светло-фиолетовом комбинезоне грязные потеки. Она что-то кричит.
Я глух. Я не могу сдвинуться с места, тело неподвижно. Справа и слева от меня сыплются с неба камни.
Внезапно мой противник смещается вправо, в сторону Фуринзи, словно заслоняя от чего-то.
В его тело словно разбуженные осы входят три пули, заставив его дернуться. Четвертую, он ловит пока еще целой рукой. Пуля входит в предплечье и там остается, выбив из тела фонтанчик крови.
Все словно в замедленной съемке.
Я даже вижу длинный шлейф от края северного зрительского сектора.
Пуля летит быстро, слишком быстро, чтобы успеть среагировать.
С криком я проснулся. Все тело била крупная дрожь. Мысли скакали, словно стая обезумевших кузнечиков. Глянув на часы, я увидел горящие в темноте цифры: полчетвертого ночи.
Улегшись, я попытался успокоить дыхание.
Сон. Всего лишь кошмарный сон, навеянный моими переживаниями бедующего турнира. Турнира, в котором я могу сложить свою буйную голову.
Дверь слегка приоткрылась, в щель упал лучик света из коридора. Учитель Ма. Уточнив, все ли в порядке он ушел. Слишком многие поставили на меня многое, слишком многие меня опекают. Утром, скорее всего, будет знать весь мастерский состав додзе о моем кошмаре и невозможности спать спокойно ночью.
Утро следующего дня не принесло мне ничего нового. Утроений разминочный комплекс "Умри и не позорь школу", после чего занятия с Апачаем.
После занятия, с трудом передвигая ногами, я дошел до крыльца главного строения додзе, и достал из кармана куртки сотовый.
Все-таки придется позвонить матери. Слишком многое меня сейчас беспокоит, слишком многое сейчас непонятно. Телефон успел сделать всего лишь пару гудков, после чего приятный голос матери прозвучал:
- Здравствуй сын.
- Привет, мам.
- Я так понимаю, что-то случилось, раз ты решил позвонить . - В ее голосе прозвучал намек и усмешка.
Да, я виноват, надо чаще звонить домой. Но после "настоящего" разговора с матерью я стал ее немного побаиваться. После клановых мероприятий я стал опасаться клана. После попытки разобрать на органы я потерял к нему всякое доверие. Видимо мой российский менталитет весьма не вписывается в местные рамки...
- Прости, сама понимаешь тренировки, отнимают все время.
- Понимаю, причем очень хорошо.- Ни тени насмешки. Серьезный спокойный голос с нотками радости и гордости. - Сын, тебе что-то срочно нужно, раз ты сейчас звонишь?
- Да я хотел бы вечером переговорить, а не через систему слежения за каждым членом общества.
- Мне приехать?
- Не надо, я отпрошусь на ночь домой. У меня слишком многое накопилось, а поговорить "по душам" так и не представилось возможным со всей этой суматохой и неразберихой.
- Тогда тем более, если ты снова приедешь в том же виде, отца удар хватит. Пожалей его самолюбие. Я приеду после ужина, чтобы не создавать диссонанс в жизнь школы.
- Хорошо мам, до вечера.
Чужое присутствие я почувствовал давно, еще во время звонка.
- Женское любопытство сгубило не одну кошку.
- Увы, Кеничи эта черта является незыблемой в каждой девушке.
С крыши спрыгнула Мию, красивым кульбитом, после чего присела рядом на крыльцо.
- Почему не пригласил ее на ужин?
- Ты же сама слышала, она не хочет вмешиваться в здешнюю жизнь. Наши миры хоть и близкие, но все, же разные.
Додзе Редзампаку и "закрытый женский монастырь" по сути два соседних сумасшедших дома. В одном буйные, в другом тихие. И от которого больше проблем не знает никто.
От ворот шел хмурый Апачай, держа в правой руке посылку, запечатанную в серую оберточную бумагу и перевязанную такой же сероватой бичевой.
Мию забрала коробку удивленно смотря на отсутствие обратного адреса.
- Кеничи! Долго тебя ждать? - Голос Сио раздавшийся над самым ухом заставил меня вздрогнуть.
- Иду мастер!
Вечером после ужина Мию отдала вскрытую коробку деду. Я уже представлял, что внутри может находиться. Это было начало.
- Я рада, что в тебе после поступления в это додзе наконец-то проснулось то качество, которого тебе, никогда, не хватало? - Сирахама Саори, поправив подол офисного платья, по-простому села на колени напротив меня.
- Какого? - С интересом полюбопытствовал я, усаживаясь по-турецки.
- Аккуратность! Обычно твои вещи были вперемешку с книгами и бульварными романами по всей комнате. Так о чем ты хотел поговорить?
Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.
- Что я еще должен узнать, прежде чем уеду на турнир Тьмы?
- Ваше додзе уже получило приглашение?
- Думаю, сейчас старейшина уже читает пригласительное письмо с пропусками на каждого мастера.
По краю красивых карих глаз пробежала золотая искорка, после чего глаза пришли в норму. Мать умеет менять цвета глаз, когда ей захочется. Раньше я думал, что у нее разные наборы линз, правда оказалась куда прозаичнее и сложнее. Я бы не отказался от возможности прятать свои черные угли глаз от людского взгляда без всяких линз. Мию не может смотреть в них спокойно, что немного действует на нервы. Ренка тоже иногда отводит взгляд. И первая, и вторая чувствуют за собой вину в этом.
- Мастер Астанна мертва. Катарина пребывает в коме в одной из наших горных баз в Европе. Кайл сбежал, прихватив с собой несколько единиц спец.оружия и два полных комплекта выживания. Попытки отследить его привели назад в Японию. В Токио так и не появлялся.