— Ты сам умрёшь от стрелы, пущенной без чести, — сказал Эйнор спокойно, даже отстранённо как — то, выпуская плечи оруженосца. — Уходи прочь и сделай так, чтобы я тебя не видел хотя бы этот день. Я ничему не научил тебя.
Гарав поправил одежду. Молча отсалютовал кулаком — к сердцу — вперёд — вверх. Чётко, непонятно повернулся — красиво так, пристукнув каблуками. И вышел.
— Ты неправ, Эйнор… — сказал молчавший всё это время Фередир. И не опустил глаз, когда нуменорец обернулся к нему — с прежним бешенством. — Ты не прав, рыцарь Кардолана, — упрямо повторил Фередир, вставая. — Если и судить Гарава, то не тебе и не мне. Не нам, спасшимся ценой щедрого ломтя, отрезанного от его души.
— В благодарность я должен покрывать выстрел труса?! — огрызнулся Эйнор. Но как — то неуверенно.
— И второй раз ты не прав, пророча ему такое, — продолжал Фередир. — Люди твоей крови должны следить за тем, что говорят в гневе. А Руэта был смел, но подл. И получил впрямь давно отмерянное судьбой; вот только передать свой дар она как — то не удосуживалась, пришлось послужить гонцом Гараву.
Фередир тоже отдал честь и вышел.
Эйнор остался стоять посреди комнаты…
…Гарава Фередир отыскал за сараем, где тот сосредоточенно и деловито ломал арбалет. Несомненно, Волчонок услышал шаги друга, но глаз не поднял, кинжалом пытаясь расщепить удобный приклад.
— Он пожалеет о своих словах. Уже пожалел, — сказал Фередир. — Волчонок, слышишь?
— Да, — белая щепка окрасилась кровью из порезанного пальца. Фередир сел рядом, взял друга за руку и, дёрнув не глядя подорожник из — под ног, стал приматывать его вытащенной из кошеля на поясе полоской ткани. Гарав больше ничего не говорил, только кривился и кривился… Фередир потупился, чтобы не видеть слёз. И лишь изумился, снова вскинул голову, когда услышал, как Гарав сказал со смехом:
— Veria rokuennya… он так сказал тогда… я почти поверил, что это правда… а теперь он так меня ударил… — и неожиданно запел:
_ — _Разводит_огонь_в_очаге_каждый_свой_
_Каждый_смертный_под_кровом_своим…_
_И_четыре_ветра,_что_правят_землей,_
_Отовсюду_приносят_дым…_
— Гар!.. — ахнул Фередир. И умолк, потому что не узнавал голоса друга. Нет, спорить нечего, это, конечно, был голос Гарава… но как он пел!!!
_ — _То_по_холмам,_то_по_далям_морским,_
_То_в_изменчивых_небесах_
_Все_четыре_ветра_несут_ко_мне_дым_ — _
_Так,_что_слезы_стоят_в_глазах!_
_Так,_что_слезы_от_дыма_стоят_в_глазах,_
_Что_от_скорби_сердце_щемит…_
_Весть_о_прежних_днях,_о_былых_часах_
_Каждый_ветер_в_себе_таит…_
_Стоит_раз_любому_из_них_подуть_ — _
_Тут_же_весть_различу_я_в_нем._
_В_четырех_краях_пролегал_мой_путь_ — _
_И_везде_мне_был_кров_и_дом._
_И_везде_был_очаг_средь_ночей_сырых,_
_В_непогоду_везде_был_кров!_
_Я,_любя_и_ликуя_за_четверых,_
_Спел_им_песнь_четырех_ветров!_
_И_могу_ль_с_беспристрастной_душой_судить,_
_В_чем_дому_огонь_горячей,_
_Если_мне_в_одних_довелось_гостить,_
_А_в_других_принимать_гостей?_
_И_могу_ли_любого_я_не_понять_ — _
_Скорбь_и_радость_в_его_очах_ — _
_Это_все_и_мне_пришлось_испытать,_
_Это_помнит_и_мой_очаг!_
_О,_четыре_ветра,_вас_нет_быстрей,_
_Вы_же_знаете_ — _я_не_лгу!_
_Донесите_ж_песнь_мою_до_друзей,_
_Пред_которыми_я_в_долгу!_
_Кто_меня_отогрел_средь_ночей_сырых,_
_В_непогоду_пустил_под_кров…_
_Я,_любя_и_ликуя_за_четверых,_
_Спел_им_песнь_четырех_ветров…
— Это… он? — Фередир часто дышал. — Это Мэглор… сделал?
Гарав кивнул.
— Наверное. Наверное, он мне всё — таки не приснился.
А потом оруженосцы увидели идущего к ним Эйнора. И встали — оба, плечом к плечу. Гарав уронил с колен уничтоженный арбалет.
Эйнор остановился в двух шагах от мальчишек. Вытащил меч — медленно, неспешно, длинно. Потом встал на колено и склонил голову, вонзив меч рядом и опершись на него рукой.
— Гарав, прости меня, — тихо сказал он. — Прости за то, что я сделал с тобой, Волчонок. И слова мои прости… если можешь.
Гарав часто заморгал. И глупо сказал:
— Ну чего ты…
— Прости, — Эйнор не поднимал лица.
— Ну чего… — Гарав стал поднимать рыцаря. — Эйнор… ну не надо так… ну ты на себя не похож… — он хлюпнул носом и вдруг (Эйнор всё — таки встал) разревелся по — настоящему, навзрыд. И обхватил Эйнора сухо зашуршавшими кольчужными руками, громко всхлипывая и жалобно выплакивая полудетскую — полумужскую обиду и тяжёлый, долгий, неподъёмный даже для взрослого — страх: — Я так боялся… мне так страшно было… я совсем думал, что конец… а ты меня после всего так… как щенка под живот сапого — о–о — о–ом!..
Эйнор уронил меч (Фередир поймал неуловимым движением) и прижал к себе плачущего оруженосца.
— Прости меня, — снова повторил он надорванным голосом. Гарав готовно закивал, царапая нос о кольчугу под оплечьем Эйнора.
Фередир вздохнул. Подошёл и, не выпуская из руки Бара, обнял — на сколько хватило рук — своих друзей. И рыцаря, и младшего оруженосца…
…Арбалет Гарав взял с собой.
* * *
Левым берегом Буйной шла армия.
Не отряд — именно армия. Нет, в ней не было слитной чёткости римских легионов или греческих фаланг (почему — то Гарав именно это вспомнил — памятью Пашки). Она не двигалась, она скорей текла — текла десятками извивающихся ручейков, которые сближались, отдалялись, а иногда даже впадали друг в друга или разделялись вновь. Некоторые ручейки текли быстрей, некоторые медленней, некоторые — вообще еле ползли. Гарав различал чёрные отряды орков — составлявшие основную массу войска, они еле двигались, рассыпая вокруг себя точки отставших (солнце, хоть и вновь спрятанное за ползущими с севера тучами, явно «давило на голову» этим воякам). Различал искристо сверкающие сталью группы холмовиков — под тяжёлыми стягами кланов. Тут и там гарцевали группы всадников, но явно лёгких — вастаки. И только в двух местах Гарав различил ровно и быстро идущие длинные и почти ровные прямоугольники конных панцырных сотен.
Видимо, гибель Руэты в этом движении уже не могла ничего остановить.
— Ё — бли — и–иннн… — процедил мальчишка, рефлекторно вцепляясь пальцами в камень. Он впервые видел тут настоящую армию. И неожиданно подумал — а что могут противопоставить этому его друзья? Сколько воинов стоит за Эйнором? Он напряг память, пытаясь вспомнить — какой была судьба Кардолана. Вот дурак же, ну что стоило взять у Олега Николаевича все книги Толкиена и прочитать!!!
— Они идут на Имладрис, — процедил Эйнор, сползая вниз со скалы. Гарав и Фередир спрыгнули рядом. — Не на Зимру. Вообще не на нас. Проклятье! Мастер Элронд ничего не знает… Идут через Рудаур, как у себя дома — наверняка к мосту через Буйную. Такая орава собъёт стражу с ходу…
— В Имладрисе знают, наверное, — неуверенно сказал Фередир. — Мастер Элронд видит всё…
— Король — Чародей умён и силён, — Эйнор вытер лицо ладонью, словно липкую маску с себя стягивал. — А Элронд смотрит сейчас не сюда, дел хватает на Востоке…
— Их не меньше двадцати тысяч, — Гарав соскочил сверху. — Это только те, которых видно и можно прикинуть на глаз… А сколько воинов в Раздоле?
— Тысячи три тысячи, не больше, — ответил Эйнор зло. — Конечно, они не чета не то что оркам, но и холмовикам. Но если удастся напасть внезапно…
— Так какого чёрта мы тут сидим? — грубо спросил Гарав. — Надо скакать в Раздол и предупредить эльфов. Я с самого начала так хотел!
— Боюсь, что их передовые отряды уже почти у моста, — покачал головой Эйнор и оглянулся на реку. — Надо плыть.
— Эйнор! — выкрикнул Фередир, вытягивая руку. — Они нас заметили! Вон же! Скачут сюда!
— Проклятье… — рыцарь побелел. — Скорей, щенки!!!
Глава 4,
в которой оживает одна детская сказка
Когда Хсан с маху рухнул наземь, Гарав успел выдернуть ноги из стремян и, пробежав вперёд с десяток шагов, даже остался на ногах. Крутнулся на месте, бегом вернулся к хрипящему и стонущему коню, который пытался подняться на ноги.
— Ну что же ты?! Ну вставай! — мальчишка перекосил лицо, ударил коня под нижнюю челюсть кулаком. — Ну вставай! Вставай, скотина! — Хсан жалобно и протяжно заржал. — Вста — ва — а–ай! — закричал Гарав, рывками за узду пытаясь поднять коня. В глазах Хсана была мука и мольба: «Ну ты же видишь, хозяин, я не могу — я правда не могу! Дай мне отдохнуть, пощади меня, пожалей…» — Что же ты?! — Гарав обнял шею коня, падая рядом с ним на колени. — Прости… прости меня… Но как же мы теперь… Не везёт мне с конями… а может — им со мной.
Подскакали Эйнор и Фередир. Фион шёл достаточно ровно, а вот Азар шатался и закидывал голову, хрипя. Ясно было, что и он сейчас рухнет. Фередир соскочил наземь — Азар благодарно прохрипел что — то — и прижал к груди голову коня, с состраданием глядя на друга.
— Он больше не может, — страдальчески кривя лицо, поднял Гарав голову. — Эйнор…
— Я вижу, — рыцарь покачал головой и оглянулся. Фередир глухо сказал:
— Азар тоже не протянет долго…
— Я могу сделать так, что они будут скакать ещё часов пять галопом, — Эйнор потрепал уши Фиона. — Но потом… — он не договорил и покачал головой.
— Нет, — покачал головой Фередир.
Гарав встал, отряхнул колени от пыли. Вздохнул:
— Нет. Мы останемся, а ты скачи в Раздол. Мы их задержим, место удобное.
— Бросить вас? — на скулах Эйнора вспухли желваки. Фередир проворчал:
— Ерунда. Всё верно, мы их задержим.
Эйнор в бешенстве прогарцевал несколько шагов в сторону. Сжал шенкеля.
— Гарав, ты из нас самый лёгкий и самый худший боец, — сказал он. — Скачи на Фионе ты.
Мальчишка поднял голову (он снова опустился на одно колено и поглаживал голову коня, касаясь губами то надглазьев, то храпа). Медленно и горько усмехнулся:
— Мне и так бывает тяжело жить после того, что я сделал в Карн Думе, — прошептал он. — Зачем ты хочешь сделать меня дважды предателем, рыцарь Эйнор?
— Фередир! — Эйнор крутнулся в седле. — Ты…
— …я измучен пытками и вообще обязан тебя слушаться, — закончил за рыцаря Фередир и снял с коня лук. — Но я уж ослушаюсь тебя в этот раз, Эйнор сын Иолфа. Счастья тебе.
— Я вернусь, — Эйнор отъехал ещё на десяток шагов. Вскинул руку. — Я вернусь!
— Скачи! — поднял ладонь Гарав. Фередир просто помахал рукой. В глазах его стояли слёзы.
Фион понёсся прочь…
— Давай их расседлаем и вообще, — предложил Гарав, как будто ничего особенного не произошло. — Пусть гуляют.
— Давай, — кивнул Фередир. — Смотри, вон там дерево хорошо стоит. Давай быстро, а потом повалим его на дорогу.
Мальчишки освободили коней, отнесли в кусты сумы, вообще всё лишнее. Подсекли, работая по очереди, дерево — оно точно рухнуло поперёк тропы. Криками и хлопками кое — как заставили подняться Хсана — и свистом отогнали обоих коней прочь. Те побрели и скоро скрылись за деревьями.
— Во — от, — Гарав мазнул по глазам ладонью. — Ну…
— Идут, — обыденно — спокойно сказал Фередир.
Гарав оглянулся. И увидел маленькие, но чёткие фигурки — всадники шли галопом на противоположной стороне долины.
Три. Семь. Десять. Пятнадцать. Двадцать. Двадцать две…
Двадцать два всадника.
Они исчезли в низине. И это значило, что вот — вот появятся здесь, на тропе.
— Угу, — Гарав взвёл арбалет, положил на дерево. — Раза два успею выстрелить, — он смерил взглядом расстояние от того места, где тропа выходила на подъём. — Если не остановятся.