Ну вот, Можно приступать к следующим процедурам.
***
Романа Евгеньевича вместе с этим уделавшимся Нуриным я отослал безапелляционно:
- Господа офицеры, извольте удалиться на кабельтов. Вам ещё турка бить, а уж мы тут покряхтим по-стариковски.
Снаряженную торпеду следовало донести до воды, спустить и обнулить ей плавучесть. Это с двумястами сорока килограммами динамита, при собственном весе около полутонны. Откуда столько, спросите? Так семь сантиметров деревянных стенок никуда не денешь. Потом еще балласту придётся добавить до семисот. Да знаю я, что неказисто это всё, зато оно есть. И работает. Так что можете насмехаться над старым чудаком. До завтра.
Почему я так уверенно про турка заявил? Так нет вокруг меня дураков. Русский флот, почитай, с осени готовится воевать тут на Чёрном море. Корабли у какого-то богатого купца по имени Ропит отобрали и вооружают пушками, а ещё множество кораблей да катеров куда-то погнали. Бают -- на Дунай. Я тоже без дела не сижу, так что нет у меня времени в политиках и стратегиях разбираться. Моё дело подготовиться к утоплению супостата, тем более, что Макаров обещался взять нас с маленьким ныряльщиком к себе на "Великого князя Константина". Это тоже корабль, отобранный моряками у того же самого несчастного Ропита, но без пушек -- вместо них на нём собираются возить катера, предназначенные для использования шестовых мин. Самоубийцы. И на моего "Маленького ныряльщика" смотрят свысока. Белая кость, голубая кровь! Что с них возьмёшь!
***
Чем я был занят в конце зимы и начале весны? Разумеется, прежде всего, торпедами. Достраивал, благо недостающие детали по эскизам делались теперь за казённый счёт и, поскольку затраты на них оказались просто смехотворными, то дело упиралось исключительнов сроки. А вот тут возникали затруднения - русский флот находился в состоянии подготовки к войне, отчего делалось много усовершенствований на кораблях, особенно на тех, что намеревались отправить на Дунай.
Сам я, по представлении бумаги с похвальным отзывом о преподавании в гимназии, был принят вольноопределяющимся и получил чин юнкера флота - то есть, звание не офицерское, но и не просто матрос. Добровольцами ведь принимали нужных специалистов, а не подряд всех желающих. Причём, подтверждение получения образования являлось обязательным условием. Я же ни диплома, ни аттестата, ни свидетельства не имел. Вот тут-то бумага от директора гимназии и сработала, тем более, с поддержкой Степана Осиповича.
Работал я на берегу. Выбор места определил сарай с динамитом, расположенный поодаль не только от жилья, но и вообще от населённых пунктов. Для охраны тут была поставлена армейская палатка и, служба неслась без глупостей или разгильдяйства - не всё в Российской армии так уж плохо, как иной раз поговаривают. А вообще-то, флотские шарахаются от динамита, считают его очень склонным к подрыву при малейшем ударе. Конечно, они правы, но их любимый черный порох под днищем броненосца, как мне кажется, будет не слишком эффективен, тем более, что в свои шестовые мины они его всего-то килограммов двадцать пять могут заложить - иначе таким грузом на конце длинной жерди ворочать просто невозможно, тяжело. А у меня в торпеду сто шестьдесят литров помещается - четверть тонны. Ну и взрыв куда как мощнее в плане разрушительной силы, потому что детонация проходит, а это намного быстрее, чем горение пороха. Потому и энергия выделяется, считай, мгновенно. И вместо толчка получается удар.
Вот, торпедами я тут и занимался, пока лёд не сошёл. А потом "Ныряльщика" своего обкатывал в море. Мы его приспособились буксировать за катером, для чего на носу на палубе пришлось установить рым - это по морскому так называется кольцо. Вот за него буксировщик и подхватывает багром, да так потом и тянет за собой за верёвку, к рукоятке привязанную. Если же лодка идёт с торпедой, тогда за торпеду и тянут - на ней тоже имеется рым.
Что сказать? Вода в море чище, даже можно ориентироваться, поглядывая снизу на днища кораблей. То есть не слепой полёт получается, как в речной мути. Однако волнение не на шутку беспокоит. Потому я взял за правило ходить на глубине метров десяти. И "потолок" хорошо просматривается, и уже не качает. Опять же воздух мне в баллоны закачивали корабельным насосом до шестнадцати атмосфер, так что его хватало надолго.
Торпеды, как Вы наверное догадались, я все по разу отстрелял еще без взрывчатки. Всю дюжину. Они, понимаешь, каждая на свой манер плывёт. Имею ввиду отклонение от первоначального направления. Вот это отклонение я на них и отметил, переставив прицельные торчки, чтобы створ указывал куда надо. А потом - чистка, перезарядка с приклейкой кирпичей. И горькая правда жизни. Отобрали у меня моих красавиц господа командиры минных катеров. Сказали - самим нужны. Правда, пару штук оставили, чтобы не сильно плакал.
Сами-то они, ясное дело, всю подноготную из меня выпытали и дальше сами с ними возились. Там и хитростей-то, только аппарат установки глубины. Да и то, мне показалось, что знакомы они с темой, потому что спрашивали исключительно о важных особенностях, а не о принципе работы. А вот в боевые отделения опять пороха напихали. Говорил уже, что опасаются динамита.
Что ещё отметить?Отношение к вольноопределяющимся довольно мягкое. То есть вне службы можно ходить в статском платье, да и стеснений в перемещении нет. Большинство офицеров со мной по имени отчеству - видно чин юнкера для сивобородого мужика им не кажется подходящим. С матросами и кондукторами - аналогично. Молодёжи среди нижних чинов у нас на "Великом князе Константине" негусто. Так те вообще повадились дядей Петей звать. Не подумайте, что я расслабился - звания различать научился и "Вашбродь" с "Васкобродь" не путаю, если незнакомого увижу. При случае и глазами начальство могу есть . Ритуалы надо знать. Это необременительно.
Из работ отмечу еще подготовку к погрузке подводной лодки на корабль-носитель.Дело в том, что шлюпбалки тянут судёнышко вверх всего за две точки, а мне с торпедой это не подходит. Сочленение подводного судна со снарядом к большим поперечным нагрузкам не приспособлено. Попросту говоря, сломается оно, если тянуть за нос и корму. Пользуясь тем, что днище и у субмарины, и у её оружия плоское, устроили прямоугольный поддон и с ним процедуру как спуска, так и подъёма хорошенько отрепетировали. Трудность заключалась в том, что пилот на протяжении всей операции находится в герметичной кабине и ни в чём участвовать не может. Посылать человека, чтобы стоя в холодной воде, он что-то привязывал или отвязывал, не хотелось, тем более море не всегда спокойно и лодку мою просто будет перехлёстывать. Ну да справились задачей при помощи концов и багров, конечно.
***
Весна на берега Чёрного моря приходит сравнительно рано и в апреле уже тепло. Ветры, конечно, то тучи нагонят, то шторм принесут, но погода меняется быстро. Наш корабль второй день в море. Будущий беспокойный адмирал гоняет команду и в хвост и в гриву. Своё место по боевой, артиллерийской, пожарной и водяной тревоге я уже знаю. Оно всегда одно и то же - с правого борта ближе к корме в той самой каюте, где проживаю. Каюта пассажирская, с удобствами даже, хотя не особенно великая.
Рядом на палубе стоит моя лодка прямо вместе с торпедой на одном щите, прикрепленном к шлюпбалкам туго натянутыми концами. И задача моя - по первой же команде занять место в кабине, чтобы отойти в сторону - увезти заряд динамита подальше - как только другие члены команды вывалят нас за борт. Не хотят рисковать моряки в случае попадания в боеприпас шального осколка, или ещё чего.
Сейчас идут минные учения. Три паровых катера атакуют крепко осевшийв воду корпус старого корабля. На нем осталась только одна мачта, и та покосившаяся, отчего выглядит он по-разбойничьи. Никого на нём нет, и он дрейфует, как захочет. Незанятая часть команды расселась на крыше надстройки и комментирует действия экипажей этих камикадзовских миноносок. Не могу на это смотреть, хотя и знаю, что заряды многократно ослаблены. А вот у меня тренировочной торпеды нет, поэтому придется тратить боевую. Оттого и очередь моя - последняя.
На корабле нынче немало начальства. Двое "васкобродий" и даже одно "вашсияс". Но меня им не представляли, так что имён не скажу. Наши-то офицеры или лейтенанты все, или мичманы, причём, на мой взгляд, зелень сплошная. Так что серьёзного человека кроме как среди нижних чинов не сыскать. Когда случается, пригласят в кают-компанию - чисто детский сад. Шутки всякие и разговоры в основном про баб. В общем - в точности как у нас.
- Подводную лодку к спуску! - это с мостика через рупор.
Пока матросы снимают брезент, надеваю шлем и разминаю плечи - мне их сейчас трубочкой сворачивать. Сашка Клёмин открывает люк и смотрит, как я ввинчиваюсь в потроха своего подводного дредноута. Помогает поставить крышку на место, осматривает уплотнение и показывает большой палец, как я и учил.
- Лодка к спуску готова, - вопит он так, что я это отчётливо слышу. Это значит, что мой сигнал прочитан верно. Я уже завинтился и проверился.
В ответ снова звучит рупор, меня поднимают, переваливают за борт, унимая раскачку длинными шестами, и опускают в воду.
От машины в воздухе я неотделим. В воде, конечно. Как только метки на канатах оказываются ниже кромки палубы, даю ход. Теперь, хоть искомандуйся кто хочет где угодно - я выполняю задачу и ничего не слышу.
Обнуляю плавучесть, что непросто - волнение не позволяет так же чутко, как на речной глади угадать момент закрытия клапанов. Нырок, глубина десять метров. Поворот на заданный азимут. До цели две мили, а это ровно час ходу. Видимость нынче в воде очень хорошая. Свет падает удачно, а на блики, что иной раз доходят до меня с волнистой поверхности моря, внимания не обращаю. Иду плавно, дышу ровно и гадаю, придётся мне всплывать для корректировки курса, или прямо отсюда разгляжу днище мишени?
Ну вот, время вышло, и справа вроде как что-то появилось. Точно, тенисто в той стороне.
Доворот. Нашел. Что-то ужасно обросшее ракушками торчит сверху через границу воды и воздуха. Плавно выбираю позицию и сбрасываю ход. Подрабатываю рулями глубины, чтобы не всплывать. Увы, ничего чудесного -- на расстоянии пятидесяти метров разглядеть ничего невозможно, приходится всплывать, обнулив скорость. Вот через воздух видимость прекрасная. Целюсь прямо в середину и рву рычаг пуска. Пошла родимая, вспенив за собой всё до полной непрозрачности.
Резкий поворот через правое плечо и полный ход. Признаюсь по такому случаю - я тоже терпеть не могу динамит. И не люблю находиться от него поблизости. Так что -- рву когти.
Минута по часам прошла, и меня словно пнули под зад. Попал. Теперь снова взять курс по компасу и опять час неторопливой работы ногами. Вот на этот раз шансов отыскать корабль не всплывая, у меня практически нет. Его, в отличие от полузатопленной старой калоши, сносило ветром.
Пока работают ноги, голова свободна. Она вспоминает откуда дуло и прикидывает скорость дрейфа. Ну-ка, три градуса влево.
Всё, время вышло. Ни днища корабля-носителя, ни даже тени от него, не видать. Закладываю плавную циркуляцию влево и продолжаю осматриваться. Почему не всплываю? А не хочу показываться на глаза наблюдателям. Судно-то моё - потаённое, вот это я и демонстрирую. Такие вот понты. Поэтому иду змейкой и буквально через десять минут обнаруживаю искомое.