Собрав народ вокруг себя, я посадил всех в круг.
– Если есть вопросы, лучше задавайте их сейчас, чтобы потом не отвлекаться. Руку поднял один из артиллеристов, чью фамилию я не знал.
– Да, что вы хотели узнать, боец?
– Товарищ старший лейтенант, а зачем нам рукопашному бою учится, ведь винтовки же есть и пулемёты.
– Для начала неплохо бы представиться.
– Боец Кудряшов, товарищ старший лейтенант.
– Поздно. Отныне ваш позывной – «Дед Никто»!
Тот с недоверием посмотрел на меня, пытаясь сообразить, что всё это значит. Однако, среди участников семинара были и люди, уже начавшие, что называется, «въезжать» в наш специфический для данного времени юмор – Дымов и Трошин сидели, улыбаясь.
– Итак, отвечу на ваш вопрос. Рукопашный бой учит, в первую очередь, двигаться. Перемещаться. Как ударить и чем ударить – это уже дело десятое. Во-вторых, оружие можно потерять, его у вас могут отобрать, оно может, в конце концов, сломаться.
Теперь о движении. Если вы контролируете своё тело, то и любой предмет, контактирующий с телом, вы тоже контролируете. Сержант Юрин!
– Я!
– Дайте мне карабин!
Взяв карабин, я проверил, нет ли в нём патронов. Затем я поднял Юрина на ноги и, попросив его взять ещё один карабин, поставил на точку противоположной той, где сидел Дед Никто.
– Курсант Кудряшов, встаньте! Тот нехотя встал. А я повесил карабин на правое плечо и продолжил
– Представьте, что вы меня встретили в лесу и решили задержать. Причём я был настолько невнимателен, что позволил одному из вас зайти себе за спину. Как видите, оружие у меня на плече, а у вас – в руках. Что я могу, по-вашему, сделать?
– Нууу, – протянул Кудряшов, – винтовку с плеча снять?
– Верно. Но это можно сделать по-разному. Можно так… Я продемонстрировал уставной способ – «за ремень».
– А можно так.
Качнувшись назад, я, взялся за шейку приклада и крутанул винтовку вокруг плеча так, что конец ствола пролетел в паре сантиметров от лица Юрина, заставив того в испуге отшатнутся. Сам же я, парой мелких, семенящих шагов сместился в сторону, так что в конце трюка ствол карабина артиллериста смотрел на опешившего сержанта, а мой ствол – целил точно в грудь Кудряшова.
– Эк вы ловко то, – одобрительно крякнул Несвидов.
Надо сказать, что подобное скидывание «мосинки» я нарабатывал ещё в своём времени, благо на охоту я езжу, и разрешение на нарезной ствол имею. Мне этот трюк показал один егерь во время охоты на Енисее. А ему, как он сказал, показал его дед-казак.
– Сам понимаешь, если правильно делать, у тебя синяк под глазом будет. – Это я – Юрину.
– Итак, я всего лишь сделал три шага и два раза двинул рукой – а из проблемной ситуации выкрутился!
– Ну а ещё что-нибудь? – раздался голос кого-то из зрителей.
На этот раз я вызвал поассистировать мне Зельца и Дроздова – того окруженца, что с подбитым глазом сидел в сарае.
– Новая вводная. Предположим, вашим соратникам удалось меня обезоружить, а вам надо меня препроводить, ну, допустим, в дверь. Я жестами попросил зрителей раздвинуться на пару метров.
Я жестами попросил зрителей раздвинуться на пару метров.
– Вот дверь, – и я указал на разрыв.
– А ну пошёл! – и Дроздов пихнул меня винтовкой.
«Ох, паря, не знаешь ты, что такое туйшоу из тайцзи-цюань.» – подумал я, присаживаясь и мягко «подправляя» направление толчка. Споткнувшись о меня, боец полетел вперёд, но, дёрнув за ствол его карабина, я изменил траекторию его полёта так, что он врезался в Дымова, и они оба рухнули на не успевшего отскочить Юрина. Пока они атлетически барахтались в партере, я перехватил карабин поудобнее и два раза передёрнул затвор.
– Надеюсь, что демонстрация вам понравилась. А теперь – пойдёмте учится. Кстати, кувыркаться все умеют? Нет? Сейчас научимся. Но тут другой артиллерист поднял руку, явно собираясь задать мне вопрос.
– Да. Вы что-то хотели спросить? Тот вскочил на ноги и вытянувшись сказал:
– Ефрейтор Чернов! – и заметив, что я одобрительно кивнул, он продолжил. – Товарищ страший лейтенант, а я вот боксом занимался. Сможете меня одолеть?
«Ну нифига себе заявочки!» – мелькнуло меня в голове. – «Хотя, если он мастер спорта или чемпион какой, то противник может оказатся непростой.» Много лет занимаясь рукомашествами, и не забывая о дрыгоножествах, к боксёрам я относился весьма уважительно, ведь, в отличие от «гимнастических эстетов» и «астральных каратистов», во множестве расплодившихся в залах и секциях восточных единоборств, боксёры не слова говорили, а делали дело.
– Отчего ж не попробовать… Только вот, правила спортивные я соблюдать небуду.
– Да и не надо! – и он повёл плечами.
«Так, стойка, по-нашим временам архаичная – руки низковато держит… Тяжелее меня килограммов на десять-пятнадцать… Чуть выше ростом… И лет на пятнадцать моложе…» – Я в темпе «прокачал» своего противника.
Чернов сближается со мной, сделав три быстрых приставных шага, и «стреляет» в голову прямым с левой.
«Мда, а вот тактика у тебя, дружок, чисто спортивная…» – и я быстро сажусь пятой точкой на землю. Внешне небыстрым движением, не бью, а, скорее, толкаю двумя вытянутыми пальцами правой руки его левую ногу чуть выше колена. Нога «складывается», и боксёр рушится на спину. Я поднимаюсь на ноги. Публика в недоумении.
Чернов снова на ногах. Показывает прямой в голову и… он хотел меня поймать «крюком с задней», то есть дождаться моего ухода от фальшивой атаки, и мощно рванувшись вперёд, «припечатать» боковым. Но вместо уверток и уходов, я просто отскочил назад. Далеко, почти на метр. Правда перед этим я нежно «взял» кулак его передней руки двумя руками… И немного повернул. Так что сейчас боксёр лежит мордой в землю, а его левая рука, натянутая, как струна, позволяет мне контролировать любое его движение.
– Достаточно? – спрашиваю я его.
– Или бог троицу любит? – и отпускаю его руку. Он встаёт, и, потирая зудящую руку, принимает боевую стойку.
«Упорный, но ещё глупый» – думаю я и громко и протяжно ору. Что-то вроде «Уууууааааиииииии».
Чернов вздрагивает от неожиданости, и я с короткого подшага пинаю его в центр груди. Но, памятуя о данном командиру обещании, исполняю не «пинок-проткнуть-насквозь», а более гуманный «пинок-закинуть-мешок-подальше».