— Батюшка… — спросил Сергей, обмирая от возможного предсказания будущего. — Батюшка… А можешь… можете… А когда я…
— А тебе зачем? — усмехнулся своей хитрой улыбочкой священник — Ты-то своей смертью умрешь…
Сердце подпрыгнуло и чуть не остановилось. Вот и поди пойми, то ли батюшка от старости плетет ерунду, то ли и правда будущее видит…
Задумаешься…
Странная парочка — старичок-священник и бородатый высокой парень с котомкой за плечами — пересекли площадь и подошли к длинному дому, стоявшему аккурат напротив церкви.
— Вот они, новая власть, — усмехнулся тонкими губами батюшка, — безбожники…
— Как же вы с ними уживаетесь? — Сергея поразил сам факт нахождения церкви и большевиков в одном поселке. А тут они вообще чуть не рядом стоят.
— Всякая власть от Бога… — улыбка мешала понять, всерьез отец Афанасий говорит или шутит, — Одному — в утешение, другому — за прегрешения…
Сергей хотел было уточнить этот вопрос, но батюшка, продолжая добро улыбаться, развернулся и посеменил обратно к своей церквушке.
„Это что, он чисто меня проводить ходил??? Не мог рукой показать, вон туда, мол, идти?? Ну и батюшка!“
Над широкой дощатой дверью висел потрепанный, когда-то красный, а сейчас выгоревший до светло-розового транспарант с большими серо-белыми буквами „Загорский волисполком“.
„Интересно, что это может значит? Понятно, что власть, понятно, что сокращение, вот только как это расшифровать?“
Загадочный „волисполком“ мысленно разбился на три части: „вол-испол-ком“, Сергей задумался над значением каждой и они тут же перемешались и превратились в „волис-полком“. То есть какой-то загадочный Волис видимо командовал полком, запись о чем и оставил на транспаранте…
Сергей встряхнул головой, выкинул ненужные сейчас размышления и вошел внутрь.
Темный коридор тянулся вглубь, там изгибался хитрым углом и терялся из виду. До перелома в стенках виднелись в полумраке две двери: справа и слева. Обе абсолютно одинаковые: широченные, сколоченные из толстых досок, с двумя толстыми деревянными поперечинами и здоровенными деревянными ручками. Ну и в какую идти?
Левая дверь хранила таинственное молчание, а вот из правой послышались некие звуки, бормотание, тихие ругательства. Может, заглянуть? Там явно кто-то есть…
Сергей потянул ее… Потом потянул сильнее… Потом дернул. Дверь сказала „чпок“ и резко распахнулась.
Сумрачное помещение, слева стол, как и вся мебель здесь сколоченный из толстенных досок. Столешница завалена бумагами, поверх которых скромно лежит револьвер. Почти точная копия трофейного, лежащего в котомке. А может быть и точная — в полумраке комнаты видно плохо. Стена за столом сплошь заклеена плакатами, выглядевшими как страницы из комиксов (Комиксы??? У Большевиков???). В глаза бросался один пожухлый плакат, на котором из-под розовой милой маски выглядывало огромное жирное мурло толстяка в цилиндре…
— Товарищ, вы по какому вопросу? — раздалось справа.
Сергей повернулся, справа, у окна, стоял…
Фашист???
По крайней мере, выглядел стоящий в точности как гитлеровец в военных фильмах: начищенные сапоги, этакие забавные брюки, раздувающиеся по бокам парусами (га… галифе… кажется), белая рубашка с закатанными рукавами, широкие черные подтяжки… Сергей поднял взгляд выше. Лицо тоже в точности соответствовало стереотипу: квадратная челюсть, светлые волосы (белокурая бестия?), прозрачные глаза…
— Вам цего надо? — цокнул по-песковски „фашист“, чем сразу разрушил образ оккупанта. Просто белобрысый парень, даже ненамного старше Вышинского, немного странно одетый…
— Чит… Изба-читальня… — пролепетал Сергей. Уж больно цепко вглядывался в него местный начальник („Волис?“ — мелькнула абсурдная мысль).
— А-а… Направо по коридору вторая дверь.
Сергей повернулся к выходу…
— Стоять! Ты кто такой?
— Я, это… — забормотал немного испуганный Сергей, — из Козьей Горы…
— С Козьей?! — в глазах начальника (как он правильно называется?) вспыхнула подозрительность, тут же, впрочем, сменившаяся пониманием, — А-а, сяктант… Иди.
Сергей повернулся…
— Стоять! Как зовут?
— Се-сергей… Вышинский…
Страх впился в сердце ледяной иглой. Никогда ранее Сергей не видел, как белеют от ненависти глаза у человека. Казалось, их затянул смертельно холодный иней.
— Поляк?!!!
Начальник (уже гораздо больше похожий на фашиста) странно перекрестился: его рука несколько раз хватанула воздух у правого бедра, потом у левого… Сергей с ужасом понял, что рука ищет рукоять сабли или пистолета. Сейчас начальник вспомнит, где лежит револьвер и его, Сергея, будут убивать…
— Нет!!! — отчаянно выкрикнул он, — Не поляк!!! Белорус!!!
От страха в памяти всплыли, казалось бы, прочно забытые рассказы отца о происхождении фамилии.
Иней в глаза начал отступать.
— Белорус?
— Да, да, да! — закивал Сергей, — Просто фамилия похожа на польскую. Как у… как у…
Как назло, все похожие фамилии напрочь смыло из памяти. Всплывал только Дзержинский, который удачным примером не был.
— Белорус?
— Да!
— Иди. Вторая дверь направо.
Дверь закрылась. Сергей прислонился к ней мокрой от пота спиной. Ну и дела… Чуть за собственную фамилию не убили… Чего у начальника такая аллергия на поляков?…
На дрожащих ногах Вышинский отправился искать „вторую дверь направо“. Коридор повернул, изогнулся, вот и дверь. Такая же, как и та, за которой стоял несостоявшийся убийца. Уже и эту открывать страшно…
Может, ну ее, эту библиотеку, в смысле, читальню? Дойти до ведьмы, в смысле, колдуньи Алены, вдруг у нее найдется артефакт, вернуться назад и забыть все это как страшный (очень страшный) сон. Пусть герои книжек предупреждают Сталина, изобретают автомат Калашникова, убивают Гитлера и Хрущева и перепевают песни Высоцкого… Он, Сергей, не герой, ни в каком смысле. Пусть здешние сумасшедшие сами разбираются между собой…
А если у Алены нет артефакта? Или она даже не знает, где он? Ведь придется жить еще какое-то время. А тут шастают террористы, ревнивые мужья и безумные полякофобы. Нет, читальня нужна. Нужны знания о мире. Иначе в следующий раз просто грохнут. И фамилию не спросят…
Сергей взялся за ручку двери. Страшно… Кто его знает, что ждет внутри… Он резко выдохнул, как перед нырком в холодную воду и распахнул дверь.
Слева от двери стоял стол. Такой же, как в помещении местного начальника. Вот только здесь он не казался таким уж огромным. За столом восседал…
На мгновенье Сергею показалось, что он провалился не в прошлое, а в какой-то безумный фильм, в котором смешались все киногерои разом: священник — мастер Йода, начальник — фашист Ганс, а теперь еще и библиотекарь — Илья Муромец.
Здешний книгохранитель действительно выглядел в точности как богатырь из старого фильма-сказки. Огромный торс, мощные руки, волосы, каштановой волной падающие на плечи, окладистая борода колечками. Пронзительный взгляд темно-синих глаз. Казалось, гигант так и рявкнет сейчас: „Коршун ты чебуркуевской!“
— Добрый день! — рявкнул не рявкнул, но будь голос чуть погромче и деревья бы пригибались.
— З-з-здравствуйте… — после общения с полякофобом-начальником Сергей начал бояться людей. Особенно больших.
Широченная как лопата ладонь, протянулась в жесте приветствия. Сергей шагнул вперед, протягивая руку навстречу…
„Интересно, — не вовремя проснулось чувство собственного достоинства, обиженное всеми сразу, начиная с Ингвара и заканчивая начальником, — почему это я должен к нему подходить, чтобы руку пожать? Здоровый, да? Чуть приподняться не может, лень задницу от стула оторвать…“
Богатырь, действительно, даже не подумал приподниматься. Было в нем что-то неправильное, но что, Сергей не успел понять. Возмущение кипело и бурлило.
— Данила. — Добродушно пробасил богатырь.
— Сергей… м-м… Вышинский… — настороженно ответил наш герой. Кто знает, может быть тут все ненавидят поляков?
— С Павлом пообщался? — хохотнул догадливый Данила, кстати, судя по всему, ровесник Сергея.
— Откуда…
— Да уж больно испуганно ты фамилию назвал. Да и слышал я его крик…
— За что он так поляков не любит-то?
— Так он в двадцатом в плену в их концлагере, в Тухоле, побывал…
— А-а-а… — понимающе протянул Сергей, на самом деле ничего не поняв. Концлагерь??? У поляков???
Концлагерь у Сергея ассоциировался только с немцами. Ну, в крайнем случае, с большевиками. Уж никак не с Польшей. Все страньше и страньше…
— А ты, Сяргей, откуда?
— Из Козьей горы, — Сергей внутренне поразился тому, как привычно он произнес это название. Это он-то, москвич!
— А-а, сяктант…
— Ну да…
— Почитать пришел? Только учти, библий мы не держим.
Шутник, блин…
— Да нет, мне бы газет… Нам в секте газет не давали… Вот хочу узнать, что за ситуация в мире и стране…
Данила оживился.
— Про революцию хоть слышал?
— Ну да… Кто ж про нее не слышал…
— В мире сейчас капитал процветает, душит рабочих, крестьян. У нас в стране революция победила, строим мы страну, где угнетения нет и не будет…
Ну-ну… Данила начал разочаровывать. Сергей помнил то светлое будущее, которое построил в этой стране чуть позже товарищ Сталин… Кстати, о товарище Сталине…
— Постой, — прервал Сергей горячую речь, — мне бы газеты посмотреть. Уж больно интересно, что за люди такую неподъемную задачу на себя приняли…
— И не только приняли! Делают!
Данила махнул рукой в сторону мощного, как он сам, деревянного стеллажа, на котором лежали худосочные стопки газет. Сергея опять задело: здоровенный молодой парень сидит в библиотеке (ну пусть читальне!), вместо того, чтобы трудиться. Хорошо устроился! Работка непыльная — выдавай книжки, газеты разные, да вешай на уши лапшу о том, как хорошо будет жить при коммунизме…
Сергей, мысленно кипя, шагнул к полкам… Успел подумать, что для полного комплекта, хаму Даниле осталось вытянуть ноги… Успел сообразить, что ноги и так должны торчать из-под небольшого столика до середины комнаты… Успел подумать о том, куда же Данила их спрятал… Оглянулся…
Все возмущение улеглось мгновенно и остыло. Сергея бросило в дрожь. Холод, морозный холод жуткого стыда…
У Данилы не было ног.
Видимо, Сергей слишком пристально уставился на ноги, вернее, на то место, где они должны были быть:
— Что смотришь? — усмехнулся Данила, — Нету у меня ног, нету.
— А…
— На войне.
Ну да. Сергей вспомнил — в это время малейшая рана и сразу все, хана. Гангрена.
— Ранили? — сочувствующе спросил он.
— Не-а, — махнул головой библиотекарь, — казаки шашками отрубили.
— В бою? — в представлении Сергея казаки и такая зверская жестокость не очень сочетались.
— Да нет, в плену. Сказали, чтобы слишком шустрым не был. Хорошо, что наши отбили, а то бы кровью истек.
Брррр… Как это возможно?? Казаки, они же должны русский народ защищать. А более русского, чем обычный мужик-крестьянин, Сергей не мог представить. Казаки мужика защищать должны, а не ноги отрубать… Нет, лучше не думать об этом… Вернемся к тому, зачем пришли.