С усилием кивнув, он посмотрел на меня, слушая тихий доклад сержанта склонившегося к его уху. Пока они разговаривали, я отдал пулеметные ленты подошедшему бойцу, и осмотрелся.
"- Бля! Девять человек! Всего девять человек из пяти десятков бойцов и командиров!"
Считая меня, то уже десять, но это не радовало. Трое были тяжелыми, видимо дошли сюда силой воли и на адреналине. Но дальше они уже не ходоки, это считая капитана.
Из знакомых тут были: Слуцкий, Демин. Курмышев с пулевым ранением в ногу, не ходок. Капитан Климов, с ранением в грудь. И один из летчиков, из тех, с которыми я познакомился вместе с авиамехаником.
Бойцы уже вскрывали банки с тушенкой, и доставали галеты, есть хотелось всем.
Сержант закончил доклад, и встав подошел ко мне.
- Чего стоишь? Присаживайся где-нибудь. Как стемнеет, выдвигаемся, и идем дальше, так что отдыхай и набирайся сил.
- Товарищ сержант, мне бы перевязаться?
- Ах ты черт, совсем забыл. Давай, садись на тот ствол поваленного дерева и раздевайся, я за бинтами, они у Демина есть.
- Не нужно товарищ сержант. У меня все есть, - остановил я его.
Сержант быстро и профессионально обработал мою спину, щедро поливая ее шнапсом, потом что-то выковыривал у меня в спине, после чего показал маленький осколок, и еще раз обработав, стал ловко перевязывать пропуская изредка бинт через плечо.
- Ну все. Готово.
- Спасибо товарищ сержант. Я смотрю, тут уже поужинали, как вы? Мне компанию не составите?- спросил я у него, решив таким Макаром расплатиться за перевязку.
Слуцкий был не против. Поэтому мы открыли одну банку на двоих и съели все галеты, запив их остатками шнапса. Последнюю банку с тушенкой я оставил как НЗ.
- Товарищ сержант, а что с ранеными будем делать?- задал я интересующий меня вопрос.
Поиграв желваками на скулах, Слуцкий ответил. С ранеными остаются двое бойцов, которые будут о них заботиться, остальные идут дальше.
"- Правильное решение. В том цейтноте в котором мы находимся, это единственное правильное решение", - подумал я, и в слух сказал то же самое.
- Это капитан решил. Но ты прав я тоже согласен с этим. Нужно как можно быстрее доставить этот портфель к нашим.
Пока не стемнело я одевшись в подсохшую одежду побродил вокруг, мне нужен был источник чтобы наполнить термос и флягу водой, кто его знает, когда еще будет возможность. Один из бойцов рассказал, что когда бежал по лесу свалился в какой-то овражек с водой, и показал направление. Слуцкий услышав куда я иду, тут же нагрузил меня свободными фляжками, то есть дал еще две штуки.
В Белоруссии проблем с водой никогда не было, тем более в таком районе, где везде болота. Так что овражек я нашел быстро, как и текущий по нему ручеек. Попробовав воду на вкус, я определил что она нормальная, пить можно. После чего набрав воды, и вернувшись в лагерь, лег отдохнуть, ожидая подъема, но отдохнуть мне не дали.
Подошедший Слуцкий, присел рядом и тихо попросил:
- Сыграй нам что-нибудь. Людям это нужно.
- Хорошо, - кивнул я. Встав, подхватил инструмент, и заняв удобное место посередине лагеря чтобы все меня слышали, откинул стопоры, и начал играть.
На что-нибудь веселое у меня не было настроения, поэтому я играл спокойные мелодии в основном из репертуара своего любимого певца, Расторгуева.
- ... А на сердце опять горячо, горячо,
И опять и опять без ответа
А листочек с берёзки упал на плечо
Он как я оторвался от веток
Посидим на дорожку родная с тобой
Ты пойми я вернусь, не печалься не стоит
И старуха махнёт на прощанье рукой
И за мною калитку закроет
Отчего так в России берёзы шумят,
Отчего хорошо так гармошка играет,
Пальцы ветром по кнопочкам в раз пролетят,
А последняя, эх, западает. (группа Любе и Сергей Безруков)
После "Березы" я спел без музыкального сопровождения "Коня". Потом "Ребята с нашего двора", заменив Гагарина на Чкалова, "Улочки Московские", "Ты неси меня река". Учитель что учил меня играть на гитаре, не тот который на аккордеоне, сказал:
" Играешь ты хорошо, можно сказать отлично, но мастером не станешь никогда, нет в тебе этой жилки, но вот поешь ... Развивай, у тебя талант!"
Я запомнил его слова, и не бросил, всегда охотно откликался, если меня просили на какую-нибудь вечеринку прихватить гитару или аккордеон.
Сейчас хмурые лица бойцов разгладились, слушая меня. Скажу честно, у меня никогда не было таких внимательных слушателей. Они буквально впитывали каждое мое слово. И когда я вспомнив одну песню, тоже в исполнении "Любе", из кинофильма "Путь к причалу":
- ... Если радость на всех одна, на всех и беда одна,
Море встает за волной волна, а за спиной - спина.
Здесь у самой кромки бортов, друга прикроет друг,
Друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг.
Друга не надо просить ни о чем, с ним не страшна беда.
Друг - это третье мое плечо, будет со мной всегда.
Ну а случится, что он влюблен, а я на его пути -
Уйду с дороги, таков закон: "третий должен уйти".
Ну а случится, что он влюблен, а я на его пути -
Уйду с дороги, таков закон: "третий должен уйти",
Уйду с дороги, таков закон: "третий должен уйти"
Меня в конце песни оборвал прибежавший часовой, который запыхавшись, быстро сказал:
- Немцы .. Цепью идут! Как раз с той стороны откуда вы пришли, товарищ сержант.
- Уходите, мы вас прикроем, - неожиданно сильным и твердым голос приказал капитан.
- Меня тоже к пулемету, не ходок я, не уйду, - почти немедленно крикнул Курмышев.
Пока бойцы готовили пулеметную позицию, и укладывали у пулемета раненных, которые оставались прикрывать нас, я быстро собирался. Вещмешок за спину, аккордеон на левое плечо, поправить гранату, больно врезавшуюся в живот, и посмотреть на смертников, что оставались, запоминая их.
- Прощайте братцы ... и спасибо вам за все! Уходим!- крикнул Слуцкий, вешая на плечо планшет капитана и держа в руках портфель. И мы побежали.
Минуты через три сзади вспыхнула резкая перестрелка, которую перекрывал одиночный пулемет бивший длинными очередями. Через некоторое время к нему присоединилось еще несколько, потом все смолкло.
Как только стрельба стихла, мы все остановились и прислушались.
- Все, кончились наши, - со всхлипом сказал стоящий рядом Демин.
- Не стоять, уходим, - приказал сержант, и мы побежали дальше. При первых минутах мне как-то не до того было чтобы следить за дорогой, но через некоторое время я присмотрелся и понял что мы делаем большой крюк, и возвращаемся к тому полю, где я убил немецких танкистов. Дальнейший путь к фронту, был только через это поле. На то чтобы обойти его, требовалось слишком много времени, которого у нас попросту не было.
Вышли мы к дороге километрах в шести от того места где стоял танк. На дороге было пусто, но слышно гул двигателей.
- Пропускаем, - скомандовал сержант.
Мы пропустили три грузовика полных солдатами, проехавших мимо в сопровождении двух мотоциклов, и осмотревшись перебежали через дорогу нырнув в рожь. Двигаться долго, осторожно, а где и вообще по-пластунски, когда по еще видной дороге проезжали машины. Диск солнца уже касался земли, когда мы прошли от дороги километров восемь. Вокруг было одно только поле, пересекаемое полевыми дорогами, по которым изредка проезжали машины и мотоциклы, из-за чего нам приходилось прятаться в высокой ржи.
Шли мы всю ночь, обходя деревни и хутора, где нас изредка облаивали собаки, те которые чуяли и были живы. Под самое утро перед дорогой, по которой мы нагло шли, все равно ночью немцы спят, перед нами выросла темная стена, оказавшаяся лесом.
- Идем вглубь километра на два и встаем на отдых, - скомандовал сержант.
Полянка что мы нашли, была просто идеальной для отдыха, но она оказалось занята. Услышав редкое мычание и туши коров, я понял что тут целое стадо.
А вот бойцы обрадовались, есть хотелось всем, три банки тушенки что оставались у нас, мы схарчили за пару минут на одной из стоянок во время отдыха.
- Стой, кто идет, - окликнул нас тоненький детский голосок.
- Свои!- немедленно откликнулся сержант.
- Какие такие свои, - спросил уже другой голос, явно старика. От этого голоса отчетливо послышался звук взводимых курков.
- Советские бойцы, - ответил сержант.
- Ну подходь, если действительно свои.
При свете костра тускло сверкнули стволы двустволки, которую дед Апанас, продолжал держать в руках.
- К своим значит идите? Отступаете?- спрашивал он.
Я сидел в стороне кушая хлеб с салом, изредка отхлебывая горячего чая из кружки и с интересом прислушивался к разговору.
- Отступаем, - как эхо вздохнул сержант.
- Задание у нас, как можно быстрее пробиться к нашим и доставить им разведданные.
Сидевшие рядом четверо пионеров, три пацана и девчонка лет тринадцати. Два Ивана, Олег, и Ольга, оживились и продолжили нас слушать.
- Разведданные - это серьезно. Покажу я вам одну тропку, о ней мало кто знает, километров тридцать пройдете никого не встретите. Места там глухие, болотистые.
- Может вы с нами, дорогу покажите?
- Да куда мне. Видите же с колхозным стадом. Велели гнать на восток, помощников вот дали, пионеров из нашей школы. А тут самолеты, прямо по коровам стреляют ироды, вот я и загнал их сюда. Как к дороге не поедем так немцы одни, второй день стоим двинуться не можем, много раненой скотины.
- Понятно, - сержант даже и не пытался скрыть своего разочарования.
- А вы летчик?- спросила у меня девочка.
- Летчик, - ответил я согласно.
- А у нас самолет есть, - как припечатала она, отчего я поперхнулся.
- Гхде? .. кхе ... кхе. Спасибо, - со стоном кивнул я Демину хорошенько врезавшему мне по спине, забыв о ране.
- У нас над селом бой был. Вот один из самолетов и сел на луг в километрах пяти от села, - ответил вместо девчонки дед, сворачивая цигарку.
- Целый?- оживился сержант, при этом взглядом спрашивая у меня. "Справишься?". Я молча кивнул.
- Да кто его знает. Но летчика из него всего в крови вытащили. Мертвый он был, даже не знаю как аэроплан посадил.
- Целый он. Там только дырка в боку, где летчик сидел. Я сам слышал как один из приехавших командиров, так и сказал:
"Пришлите летчика, аппарат цел. Местность для взлета нормальная. Пусть перегонят его на аэродром", - процитировал неизвестного командира один из мальчишек, белобрысый паренек с царапинами на руке, и хлыстом под ногами.
- Да, там еще красноармейца оставили охранять самолет. Но никто так и не приехал, - сказала девочка.
- Да его наверное немцы уже наши?- спросил сержант.
- Нет. Вряд ли, тот луг труднодоступен. Туда машина с трудом проехала, если только кто-то из сельских сболтнул, - не согласился со Слуцким дед, дымя как паровоз.
- Нужно торопиться. Отведете нас?- спросил сержант.
- Я отведу, - вскочил тот самый белобрысый.
- Иван проводит, он знает дорогу, - кивнул дед.
Аккордеон я оставил деду. Было видно как он обрадовался такому подарку. Честно говоря мне уже надоело тащить его на себе, даже помощь бойцов посменно помогавших нести его, не помогла. Так что я хоть и с некоторым сожалением оставил музыкальный инструмент, радуясь что смог отблагодарить деда и детей за помощь, все равно внутренне вздохнул с облегчением.
Так без отдыха, мы энергично зашагали дальше следом за невысоким проводником.
- Вань, а что за самолет? Истребитель?- вопрос был закономерен. Бомбардировщиком я управлять не умею.