- Я готов, - вытянулся я.
С пилотами на "пешки" действительно было швах, присланный инструктор капитан Курьянов, был в полку всего три дня, и погиб, так никого и не научив летать, кроме того же Лапина, хотя теоретическую учебу провести успел. Ребята старались, я тоже не отставал от них, когда удавалось сбежать из санчасти. Только в отличии от их теоретический занятий, я "реально" летал на Пе-2. На симуляторе. Больше сорока часов налетал, а чего зимой делать, вот и тренировался. Я конечно больше на истребителях, но и "бомберы" вниманием не обидел. Так что в себе я был уверен, не смотря на задачу. Пешка в пилотировании удивительно сложный самолет. Хотя я "летал" на образце 44-го года, а не 41-го, то считал что справлюсь, приборы с небольшими изменениями были те же.
- Точно справишься? Кирьянов конечно о тебе хорошо отзывался ...
- Товарищ майор. На транспортном Дугласе, который я до этого в глаза не видел, летал, и ничего, а тут "бомбовоз" какой-то, справлюсь, не волнуйтесь.
А вот тут после моих слов Никифоров буквально встал в стойку.
- Дуглас?- спросил он.
- Ну дали над аэродромом полетать, что тут такого?- отмахнулся я.
- Да, действительно, политрук. Выбора все равно нет. Вылет через двадцать минут. Штурманом пойдет Никифоров, он имеет опыт, а бортстрелком сержант Степанов. Ясно?- сказал вдруг молчавший до этого комиссар. Видимо у них действительно не было выбора кому лететь. Но вот посылать пилота, о котором они ничего не знают, тоже оооочень странно.
- Ясно.
- Все свободны, через пятнадцать минут сбор у самолета Кирьянова, он один тут после бомбардировки в порядке.
- Ясно. Разрешите выполнять?- ответил я.
- Да беги уже, - с улыбкой сказал он.
Собрался я быстро, пока парни расспрашивали куда меня, я натянул собственноручно ушитые солдатские галифе, гимнастерку с орденом, проверил на месте ли документы, застегнул ремень. Одел сапоги, повесил планшет и кобуру с маузером. Проверил, ровно ли сидит пилотка, и выбежав из санчасти чуть не сбив с ног Лютикову, успел мимоходом чмокнуть ее в губки и быстро убежать пока не получил сдачи. Добежав до столовой, я выпросил три плитки шоколада и бегом, сбив дыхание, подбежал к самолету уже выкаченному на взлетную полосу.
У "пешки" стояло командование, пара механиков, и мой экипаж. На Никифорова уже одевшему парашют, я глянул мельком, а вот на стрелка более внимательно. Сержанта я видел в первый раз, так что попытался составить о нем личное мнение. Судя по упрямому подбородку, то еще тип, а какой он в действительности, в полете увидим.
- Взлетаете по команде, - сказал Никитин.
Я в это время застегивал ремни парашюта, который мне помогал надевать один из незнакомых механиков, и только кивнул, после чего пропустив вперед Никифорова, полез в кабину "пешки" через люк снизу. Степанов уже занял свое место и с интересом крутил головой у одного из ШКАС-ов.
Подсоединившись к внутренней связи, я достал из кармана свои очки и одел их вместе с шлемофоном.
- Как связь, слышите меня?- спросил я.
- Норма командир, - ответил штурман.
- Слышу хорошо, товарищ командир, - отозвался Степанов.
С помощью передвижного компрессора я запустил сперва правый мотор, потом левый. Поработав на холостых оборотах, прогревая моторы, я нетерпеливо посмотрел на Никитина, как меня отвлек Степанов.
- Товарищ командир, связь с штабом фронта установлена. Прием довольно четкий.
Повернувшись, я увидел, как майор резким движение махнул рукой, давая разрешение на взлет.
Приборы в кабине я знал на отлично, поэтому манипулируя управлением, дал газу и стал разгоняться.
Оторвавшись от земли, я убирая шасси, спросил у штурмана:
- Курс?
- Тридцать два.
- Поворачиваем, - сказал я бодрым тоном, хотя с меня градом тек пот. Машину я так и не смог почувствовать, не давалась она мне, и было такое впечатление, что долго я ее не удержу.
- Как дела командир?- спросил Никифоров.
- Плохие дела, товарищ политрук. Не чувствую я машину. Уже три минуты летим, на два километра поднялись, а машину я не чувствую, - мне хотелось плакать, я был такого мнения о себе, а тут такой облом.
Свое самомнение я получил, пробуя летать на самых разных типах самолетов, и на первых же минутах сразу понимал, что и как можно на ней делать. Чувствовал машину. Даже во время авиашоу во Франции над аэродромом "СЕРНИ-ФЕРТЕ-АЛЛЕ" под Парижем в прошлом году, где я летал на B-24 "Либерейтор", который мне разрешил пилотировать хозяин этого самолета, так я почти сразу его "понял". Несмотря на то, что рядом сидел хозяин и тревожно смотрел что я делаю. Однако спор с дядей Жорой он проиграл, в том, что я не смогу управлять им, а я смог.
- Возвращаться мы не можем... , - начал было говорить Никифоров, как я досадливо прервал его.
- Да не в этом дело, я ПОКА его не почувствовал, мне нужно время. Так что я сейчас буду делать небольшие маневры, и виражи, вы внимание не обращайте, лучше за воздухом следите.
- Мы с курса сбились. Возьми на семь ... это правее, - сказал он.
- Знаю я как ориентироваться, - пробурчал я, делая осторожный поворот направо.
- Вижу линию фронта, - сказал я, делая легкие виражи на право, налево. Дымы от горящей техники действительно были видны хорошо.
- Курс семнадцать, - сказал Никифоров.
Повернув, куда он приказал я, внезапно для всех заорал:
- Аааа. Есть! Чувствую машину!!! Чтоб ее ... в ... и ...
- Командир в чем дело?- попытался прокричатся через мой мат, Никифоров.
- Я машину почувствовал!
- Все нормально?- осторожно спросил Никифоров.
- Норма, все самолет мой, - и в подтверждение сделал бочку с выходом из пике.
- Командир больше так не делай, или лучше предупреждай, мы и так поняли что у тебя все в порядке, - сердито сказал Никифоров, под одобрительное молчание Степанова.
- Подходим к месту прорыва. Начинаем работу, - внезапно сказал штурман.
- Работаем, - ответил я.
Во время поворотов я внимательно осматривал землю, изредка отвлекаясь от наблюдения за небом. Особист постоянно бормотал в ларингофон передавая данные о местоположении немецких и наших войск, количестве и вооружении. Честно говоря, что он там видит, на изрядно задымленной земле, не понятно, но он не умолкает не на минуту, указывая куда мне и где повернуть.
В километре от нас, двенадцать "хеншелей" бомбили наши войска, неподалеку висела "рама", от чего я крепко сжимал штурвал, так хотелось атаковать их.
- Командир, под нами мост, и скопление войск. Штаб приказал разбомбить его, - сказал Никифоров, на миг прервав передачу данных.
- Ху.. м что ли?
Оба члена экипажа засмеялись.
- Нет. Думаю вторым вылетом. Взять полную нагрузку и... Справимся?
- Не знаю, я истребитель. Не бомбил никогда. Попробуем.
Мы висели над войсками Вермахта еще минут тридцать, после чего ушли от места прорыва на юг, согласуясь со штабом фронта.
- Товарищ политрук, горючка на исходе, - сказал я особисту.
- Сейчас ... Возвращаемся, нам дали разрешение.
Самое сложное это посадка. Поэтому на подлете к аэродрому я был во внимании, оба члена экипажа следили за воздухом, чтобы нас не сбили при посадке, так что я не отвлекался, наблюдая еще и за небом.
- Есть касание, - пробормотал я, и стал притормаживать самолет, полностью убавив газ. Когда мы подкатились к месту стоянки, где нас уже ждал топливозаправщик, машина с бомбами и механики, я дал газу и лихо развернулся, заглушив моторы. От штаба к нам пылила полуторка с командованием.
Я последним вылез из машины, и встал под ветерком, который остужал мое разгоряченное тело. Гимнастерка вся в пятнах пота, под ветром стала слегка холодить тело. Сильно зачесалась спина, там, где рана. Потянувшись, я под гудение нагнетателя бензовоза, и шум бензиновой струи в бак, сказал присевшему рядом на снятый парашют, Степанову:
- Хорошо-то как. Слушай, а нас кормить то будут? А то есть охота.
- Не знаю, товарищ старший сержант.
- Будут, товарищ старший сержант, столовую предупредили ... да вон уже несут, - сказал один из ползающих по самолету механиков.
И действительно от столовой к нам быстрым шагом, даже можно сказать трусцой спешили две официантки с бидоном и корзиной.
Особист, вместе с фотоаппаратом уехал в штаб, оставив начштаба. Переговорив с механиками, которые заканчивали осмотр раскаленных моторов, он направился к нам.
- Так, товарищ старший сержант. Теперь составляем рапорт о вылете, - сказал он подходя к нам, и на ходу доставая лист бумаги.
Вздохнув, я встал и используя крыло как стол, согласуясь с капитаном быстро накидал черновик.
- Нормально. Теперь переписывай.
Написав рапорт и расписавшись отдал его капитану, который изучив, и как-то озадаченно кинув на меня взгляд, тоже расписался, что-то дописав,. После чего убрал лист в папку, и направился к штабу.
" - По-русски же писал, что это он так на меня посмотрел?"- озадаченно подумал я, гладя ему в спину.
- Кушайте товарищи летчики, - услышал я девичий мелодичный голосок.
- Что у нас сегодня, Любаш?- спросил я у знакомой официантки, которая носила нам обед в санчасть.
- Вареники.
- Вишневые?
- Нет, товарищ летчик. С творогом.
Вернувшийся без фотоаппарата особист, присоединился к нам. Быстро и торопливо пообедав, мы снова заняли свои места, и после приказа пошли на взлет.
- Ну ни хрена себе!!!
- Что?- спросил особист.
- Да как ей управлять теперь? Мы сколько взяли?
- Так механик же говорил ..
- Да говорил что полную, а сколько это?
- По две двестипятьдесятых на внешних держателях, и шесть соток во внутреннем бомболюке.
- Тысяча шестьсот?!!!
- Да.
- Я то думаю что это мы так долго оторваться не могли!!
- Все нормально?
- Да в принципе норма. Но все равно маленько не по себе.
- Курс шестнадцать, - сказал особист, после того как мы поднялись на три тысячи метров отойдя от аэродрома на двадцать километров.
При подлете к мосту мы внимательно обшарили глазами небо.
Кроме "рамы" вдали, небо было чисто.
- Сперва бомбим, потом пикируем. Веди, - отреагировал я.
- Я сокол-17, вышли на цель нача ..., - забубнил в рацию Никифоров.
По данным, что мне давал штурман мы под заградительным огнем зениток, встали на боевой курс.
" - Блин, и свернуть нельзя!!!"- подумал я когда буквально в десяти метрах под нами вспух очередной разрыв снаряда.
- Сброс!!!- заорал Никифоров и я почти сразу почувствовал как пешка скакнула вверх, освобождаясь от груза.
- Ну что там?- спросил я нетерпеливо, уходя противозенитным маневром.
- Падают-падают. Пока еще пада... Есть!!!
- Ну???
- Да не видно не зги, пыль одна ... Сейчас ... Черт! Мост цел. В скопление войск попали рядом с берегом, горит там что-то.
- "Мессеры" заходят с солнца, - вдруг закричал Степанов.
Смело повернувшись в сторону солнца, я чуть прищурившись посмотрел на две пары немцев которые с высоты падали на нас.
" - Отлично подготовленная и исполненная атака. На пять баллов! Однако еще далековато, уйти мы не успеем, но вот спикировать это да. Успеем!"- успел подумать я, и дернув "пешку" в сторону, вошел в пологое пикирование.
- Парни, держитесь, пикирую на мост!- закричал я, положив палец на кнопку сброса бомб.
Надрывно загудели так хорошо мне знакомые по симулятору моторы, сообщая что "пешка" пикирует.