- Ты хочешь сказать, Алексей Андреевич, что литовский губернатор недостаточно усерден в службе?
- Никоим образом, Ваше Императорское Величество! С некоторых пор он даже излишен в своём рвении.
Интересно, что же должен натворить гвардии рядовой, чтобы это беспокоило военного министра? Объявил войну Англии? Так мы её уже имеем. Войну имеем, а не Англию, хотя конечно же лучше наоборот. Или уговорил прусского короля повесить всех подданных с именем Адольф? С Мишки станется… Но если у него, как у меня, остались воспоминания, чувства, знания… Нет, лишнего не позволит. Наверное, не позволит.
Да, кстати, а кем сейчас Мишка стал? Я, по большому счёту, более чувствую себя императором, хотя прекрасно знаю, что это не совсем так. Кто он? Генерал от инфантерии с характером красноармейца-гвардейца был бы предпочтительнее рядового с генеральскими замашками. Конечно, немного цинично по отношению к другу, но…
- Да ты продолжай, Алексей Андреевич, продолжай, - подбадриваю сделавшего паузу Аракчеева. - Чудится, скажешь нечто презабавное.
- Куда уж забавнее? - голос министра сух и горек. - Войсками литовского губернатора захвачен город Кенигсберг, а королю прусскому направлен оскорбительный ультиматум, требующий немедленной отправки королевского флота для блокирования Балтийских проливов против английской эскадры.
- У Пруссии есть военный флот? Не знал.
- Его нет, Ваше Императорское Величество. Но сей факт не смутил Михаила Илларионовича, ссылающегося на заключённый им же договор.
- Э-э-э…
- Конечно же, государь, это Вы заключили договор, а Кутузов был лишь посредником.
- Так, значит, его требования законны?
- Да, но сам акт агрессии? И что скажет Европа?
- А Европа, милейший Алексей Андреевич, пусть поцелует мою азиатскую задницу. Фридриху Вильгельму немедленно отправить поздравления по случаю успешного предотвращения фельдмаршалом, да-да, не ослышались… фельдмаршалом Кутузовым… попытки высадки английского десанта близ Кенигсберга. И заверьте, что Россия впредь не допустит враждебных действий по отношению к дружественному государству со стороны кого бы то ни было. Напишешь? Или Ростопчина попроси, у того слог побойчее.
- Но это война, государь!
- С кем? Не смеши - проглотят и утрутся. А поздравления позволят сделать это как бы без урону для чести.
- Как бы?
- Не придирайся к словам! Располагаясь между наполеоновым молотом и моей наковальней, пруссаки обязаны любить и ненавидеть только того, на кого укажу им я! Улавливаешь мысль?
- Да, но после Ревельского разгрома…
- Разгрома, говоришь? Ну-ну…
Всё, наконец-то разошлись, оставив в одиночестве. Не часто такое, обычно всегда кому-то срочно нужен. И получается царь на побегушках - величество туда, величество сюда… Вон французский посланник третьи сутки встречи добивается - ну его нахрен! Не могу просто и прямо глядя человеку в глаза заявить, что в гробу видал всю Египетскую армию вместе с генералами. Не поймёт, будет опять плакаться и клянчить помощь, предлагая взамен честно поделить Оттоманскую Порту. Обойдётся! И вообще, судьбы мира могут подождать, когда русский император пребывает в печали.
Но долго в ней пребывать не получается - в голову лезут мысли. Мысли разные, толковые и бестолковые, умные и не очень, грустные и… и опять грустные. Кулибин взялся за перестройку Сестрорецкого оружейного завода - где взять денег на новые молоты, хотя бы падающие? Иван Петрович нашёл аптекаря, оказавшегося чуть ли не великим химиком - где взять денег для нового порохового производства? Я запретил торговлю с Англией - где взять денег, чтобы самому скупать то, что ещё недавно уходило за море? Я - голодранец! Штаны продать, что ли? Товарищи, никому не нужны царские штаны? Так и знал, никому… Дожидаются, пока они останутся последними, да отберут за долги.
Кстати, о долгах. И как мамаша умудрилась набрать столько, что и моим правнукам придётся расплачиваться? И, главное, где эти денежки? А нема золотого запасу! Разошёлся по её хреноголовым хахалям - сто тыщ направо, сто тыщ налево… Налево больше уходило. Курва матка, по-польски выражаясь!
- Дежурный!
- Здесь, Ваше Императорское Величество! - тут же, будто из-под земли появился один из лейб-кампанских прапорщиков.
- Графа Кулибина ко мне! Срочно! Аллюр три креста!
Гвардеец скосил глаза на грудь, где горделиво и одиноко висела маленькая медалька, что-то прикинул про себя, и опрометью бросился исполнять приказание. Хм, меня, кажется, опять неправильно поняли.
Иван Петрович появился только на следующий день к вечеру, когда после тяжёлого разговора с Марией Фёдоровной в графине с коньяком оставалось меньше половины. Механик выглядел осунувшимся, лишь нос из бороды торчит, но сияющим и восторженным.
- Слушай, граф, ты аж светишься весь. Если клад нашёл, делись.
- Лучше, государь, куда как лучше! Чистейший бриллиант пяти пудов весу!
- Не понял…
- Ну как же, разве не по Вашему соизволению полковник Бенкендорф привёл ко мне одного из своих родственников?
- Это кого?
- Александра Дмитриевича Засядько из штрафного батальона. Самородок, ей-богу самородок с золотыми руками и ясным умом.
- Он что, тоже немец?
- Вроде нет, но Александр Христофорович странно улыбался, представляя его родственником. Может через Дарью Христофоровну фон Ливен как-то в свойстве? Она же урождённая Бенкендорф.
- Ну если так… Дашка-проказница… Рассказывай, чего там натворили?
- Э-э-э…
- Не мямли, граф!
- Государь, - обиделся механик. - Выражение восхищения не является мямлостью. Простите, мямличаньем… мямлованием?
- У Державина спроси, как будет правильно. Ну?
Кулибин зашарил по карманам. Опять что-нибудь взрывчатое? Эх и отчаянный человек Иван Петрович - я бы не стал таскать такое близко к… ну, в общем, не стал бы. Не приведи Господь, бабахнет, оторвёт же всё напрочь!
- Вот!
И что это такое? Подозрительная склянка с подозрительным содержимым подозрительно неопределённого оттенка. Неопределённого потому, что через зелёное мутное стекло ни черта не разглядишь. А притёртая пробка предусмотрительно обвязана проволокой.
- Что сие есть?
- Товий Егорович…
- Твой аптекарь, что ли?
- Он Ваш, государь! Товий Егорович много лет бился над разгадкой рецепта греческого огня…
Нормально… а нам капитан Алымов говорил, что жидкость КС была изобретена… не помню когда, но никаких немцев-аптекарей и рядом не стояло, это точно.
- Ты хочешь сказать?
- Действие похоже на описанное в некоторых источниках. Желаете провести испытание?
- Стой, только не в камине!
Механик ответил несколько удивлённым взглядом и заверением, что ни о чём таком и не помышлял, а собирался пригласить меня на Сестрорецкий завод, где с должными предосторожностями будут проводиться пробные запуски зажигательных шутих. В доказательство и эскиз прожекта предъявил.
- А это чего за хреновина торчит? - указываю пальцем в непонятное место на рисунке.
- Это, государь, шест.
- Зачем?
- Дабы обеспечить прямой полёт ракеты.
- А, понятно. А я-то подумал - оглобли для конной тяги.
- Простите, Ваше Императорское Величество…
- Не прощу! Ещё Пётр Великий предупреждал не держаться Устава аки слепой - стенки. А вы? Подсмотрели, значит, у англичан, и на этом остановились? А дальше?
- Что дальше?
- Вот это и я хотел спросить. Тебе, кстати, что милее будет - титул князя Камчатского с немедленным отбытием в новую вотчину, или нормально летающая ракета? Мичуринцы, бля…
Хм… и чего я так взбеленился? Работают же люди, не груши околачивают. Ага, экспериментируют… А потом получается как с той же кулибинской винтовкой - пока Иван Петрович сам делает, то винтовки и делаются, стоит поручить другому - имеем угрёбище такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Так что к бесу голую теорию - пока ружье не сможет изготовить какой-нибудь Васька Суходрищев из деревни Большие Пни, на соответствующих станках, разумеется, и с должным тщанием… Кадры пусть готовят, кадры!
- Извините, Ваше императорское Величество…
- Да? Не обращай внимания, задумался. Значит так - ракеты забудь. Не насовсем, временно. Пока же назначу тебя на должность Спасителя Отечества.
- Э-э-э?
- Потом объясню, после парада.
- Парада?
- Глухой? У нас будет траурный парад. Как это - не бывает таких? Я велю - значит будет.
Смотрит удивлённо и немного жалостливо. Думает, будто у меня опять в голове валеты королей гоняют? Да и пусть думает - с репутацией опасного сумасшедшего жить легче. Именно легче, а не безопаснее и дольше. Зато можно с умным видом городить любые глупости… и пинком под зад вышвыривать подхалимов, ищущих, и находящих, в них гениальный второй смысл.
- Понятно, Ваше Императорское Величество, - у Кулибина вид как у ребёнка, которому пообещали конфету, но подсунули рыбий жир. - Но ведь ракеты - это…
- Это то, что упадёт тебе на башку, и разнесёт её к чёртовой матери! Ну чего вы могли сделать за полдня, прожектёры несчастные? На хорошую пьянку времени не хватит, ежели серьёзно ей заняться. Эх, механикусы… Всё, свободен.
Иван Петрович ушёл опечаленный, а я всё пытался вспомнить причину, по которой его вызывал. Так и не вспомнил. Ладно, потом, после парада.
Документ 9
" Высокомерие русского кабинета становится нетерпимым для европейцев. За падением Очакова видны цели русской политики на Босфоре, русские скоро выйдут к Нилу, чтобы занять Египет. Будем же помнить, ворота на Индию ими уже открыты. 1791.
Мы не только превратим Петербург в жалкие развалины, но сожжём и верфи Архангельска, наши эскадры настигнут русские корабли даже в укрытиях Севастополя! И пусть русские плавают потом на плотах, как первобытные дикари. 1791."
Уильям Питт-младший
Глава 10
Момент истины! Так, кажется, называется нечто подобное? Сейчас выйду на балкон, и станет ясно - царь я, или не царь. Нет, не так немного… Царь-надёжа, или сволочь и мерзавец, использующий гибель сына в личных интересах. Опять что-то не то… где они у меня, эти самые личные интересы? Может, и были когда-то, да вышли все. Кончились, ага. И остались только государственные. Мария Фёдоровна понимает - стоит рядом и успокаивающе поглаживает по руке. Эх, Маша… Чуть позже тоже будем вместе, олицетворяя собой… потом Ростопчин придумает, чего мы олицетворяем.
Сквозь закрытые балконные двери доносится гул толпы. Боюсь. Память предков заставляет бояться. Хотя знаю, что сам собрал этих людей на площадь, и что там нет стрельцов в красных кафтанах, с красными от вина рожами, с красными от безнаказанной ярости глазами. И не толпа - руда, из которой предстоит выплавить сталь и выковать клинок.
- Готова? Пошли!
Шаг вперёд. Распахиваются высокие застеклённые створки. Ещё шаг - от дверей до перил их пять, но кажутся бесконечными. Возьми себя в руки, гвардеец! Не сметь дрожать! Или просто в теле отзывается тревожная барабанная дробь? Дружный вдох, ощущаемый мягким ударом в грудь. Не ждали в таком виде? Нет треуголки и тесного немецкого платья… Или вам царь не настоящий?