- Пьют? - удивился Серов. - Аллах запретил магометанам пить.
- Аллах запрэтит вино, но ест гашиш и ест другой напитки, крэпче. - Абдалла приподнял кружку с ромом. - Этот напиток в Коран нэ сказан, потому пьют. Но турок пить всэ. Турок сын Иблис, почти нэ правовэрный.
- Магрибцы турок не любят, - пояснил Мартин Деласкес.
- Но ты, Абдалла, рома не пьешь, хоть христианин, - сказал Серов. - А христианину положено закладывать за галстук - это, знаешь ли, символ веры. Но ты не пьешь! Почему? В самом деле еретик? Или все еще предан Аллаху?
Мавр покачал темноволосой головой:
- Аллах, Христос - разный названий для Бога, который чэловек придумат. Я учится у суфий [28] Али ибн Джарир, и учитэл сказат: Бог, чэловек - едины. Вахдат аль-вуджуд! Вахдат аль-вуджуд - доктрина «единства бытия», которую сформулировал один из арабских суфиев-философов - Ибн аль-Араби. Жизн ест постижэний Всевышний и собствэнный душа… Но вино - плохой дорога к Богу. «Философ!» - подумал Серов с уважением, забрал у Абдаллы емкость со спиртным и разлил по трем другим кружкам. Сам он относился к православному роду-племени, а де Пернель с Деласкесом были католиками, но похоже, что настоящим христианином в их компании являлся Абдалла.
Рыцарь закончил чертеж и протянул его Серову:
- Это все, мессир? Все, чем мы можем быть вам полезны?
- Нет. Есть еще одно обстоятельство. Оно касается женщины.
- А! - воскликнул Деласкес. Он видел Шейлу на испанском судне и, вероятно, догадался, о чем пойдет речь.
- Среди пленников, захваченных Караманом, моя жена, молодая красивая женщина. Очень красивая! У нее должен быть… - Серов почувствовал, как перехватывает горло, глотнул рома и закончил: - Она на третьем месяце. Мы ждем ребенка.
- Дева Мария! - произнес де Пернель. - Заступись и сохрани! Эти мусульманские собаки могут…
Но Абдалла прервал его, заговорив на арабском, и говорил он довольно долго, делая по временам скупые жесты, прикладывая к сердцу ладонь и протягивая руки к открытому окну, то ли к звездам и небу, то ли к близкому африканскому берегу. Деласкес несколько раз о чем-то переспрашивал мавра, затем повернулся к Серову и сказал:
- Он говорит, дон капитан, что молодые красавицы всегда достаются предводителю - обычай такой, что у турок, что у арабов. Караман возьмет ее себе, но насиловать не будет. Красивые женщины со светлыми волосами и синими глазами очень, очень дорогой товар! Редкий! Караман продаст ее в гарем или подарит большому владыке, султану Мулаю Исмаилу, который любит европейских женщин, или дею Алжира, а может, отвезет в Стамбул. Но сначала позволит ей родить дитя, потому что с животом она не представляет ценности. У магометан есть опытные старухи, они проверят, что ваша жена в тягости, и присмотрят за ней. Не беспокойтесь, синьор! Они это сделают лучше, чем любой лекарь из стран Европы.
Серов, наконец, смог вздохнуть полной грудью. Пряча лицо в тенях, он проворчал:
- Надеюсь, ей не придется жить в неволе семь месяцев и рожать у арабов или турок. Я должен раньше еe найти! А если будут там опытные старушки, так мы их с собой прихватим. Я за одну такую старушку тысячу песо отдам!
- Вы благородный человек, - сказал де Пернель. - Вы преданы своей супруге, и вы хотите выручить своих людей… Я встречал множество знатных людей, более родовитых, чем вы или я, которые, забыв о близких, подняли бы паруса и уплыли из этих проклятых вод. А вы… вы настоящий рыцарь, мессир Серра! И потому я все же хочу произнести обет. - Он поднял правую руку, а левой стиснул висевший на груди крестик.
А вы… вы настоящий рыцарь, мессир Серра! И потому я все же хочу произнести обет. - Он поднял правую руку, а левой стиснул висевший на груди крестик. - Клянусь, что не покину вас, пока вы не найдете свою супругу! Клянусь, что буду вам верным спутником, пока не ступят на палубу «Ворона» ваши люди! И если придется мне пролить кровь или отдать жизнь во исполнение этого обета, то пусть так и будет! Клянусь в том спасением своей души и Господом, моим заступником и водителем!
Серов вытер повлажневшие глаза. «Такого в мои времена не услышишь! - подумалось ему. - Да, спутники, компьютеры, ракеты, ванна джакузи, теплый сортир и остальная хренотень - это пожайлуста, это у нас есть… А благородство где?.. Самопожертвование, гордость, рыцарская честь?.. Чувство благодарности и душевная щедрость?.. Умение выразить словом и жестом свой порыв, и сделать это открыто и прямо, не боясь ни косых взглядов, ни кривых усмешек? Если придется пролить кровь или отдать жизнь, то пусть так и будет… Надо же! А ведь мы с ним и дня не знакомы!»
- Благодарю вас, рыцарь, - глухо произнес он. Порой его голос окреп, он повернулся к койке с картами и вымолвил: - Ну, вернемся к делу. Мальту я нашел, а теперь покажите мне, где остров Джерба и залив Сирт.
Я хочу прикинуть, за сколько дней мы туда дойдем при попутном ветре. На тот случай, если Караман оставил Эс-Сувейру…
* * *
Когда советники удалились, Серов опять подошел к окну и встал там, жадно глотая прохладный воздух. Думы о Шейле не покидали его, и сейчас он размышлял о том, можно ли верить Абдалле. Возможно, этот странный тип, выкрест, говоря по-русски, или вообще атеист арабского розлива, хотел его успокоить? Хотел вселить в него уверенность?..
«Уверенность, ха! Да я ведь, пожалуй, самый уверенный на планете человек, ибо мне известно будущее, - думал Серов. - Конечно, не в деталях и не в ближайшие дни и месяцы, но все же, все же… Я знаю, что Людовик Французский, „король-солнце», протянет еще лет пятнадцать и что война за испанское наследство кончится ничем… Знаю, что шведов разобьют при Полтаве и Гангуте, что в середине века начнутся войны с турками, а через столетие - с Наполеоном… Знаю, что Эйлер, Ломоносов и Суворов еще не родились, а Рембрандт и Гюйгенс уже умерли… Знаю о великих людях, что живут сейчас, не о царях и королях, но гениях, что сохранятся в памяти людской, когда о нынешних особах царской крови будут помнить лишь историки… Ньютон, Лейбниц, братья Бернулли, Бах и этот английский философ… как его… Джон Локк?.. [29] Все они нынче мои современники! С ума сойти! Да что там современники, есть и покруче чудеса! Вот сундук в моей каюте, и в нем, под нарядами Шейлы, ларец, а в ларце - завещанный Джулио Росано манускрипт, что написал Леонардо да Винчи! Книга пророчеств, составленных им со слов несчастного Игоря Елисеева, который провалился из аномальной зоны в пятнадцатый век и умер во Флоренции, то ли от чумы, то ли от холеры…»
Мысли его вновь вернулись к Шейле и к их еще нерожденному ребенку. Вот появится на свет это дитя любви и продолжит род Серовых, и через три столетия его, Андрея, гены и кровь, пропутешествовав через века, появятся в настоящем, которое для него сейчас далекое будущее… Можно ли считать это вмешательством в историю? Изменится ли мир от того, что некий Андрей Серов изъят неведомым способом из своей эпохи и переправлен в прошлое? А ведь в этом прошлом он не прячется в нору, как рак-отшельник, а живет весьма активно; будут у него потомки, дети, внуки, правнуки, будут жизни, которые он оборвал, всадив в чью-то грудь клинок или пулю. Собственно, детей и внуков еще нет, а покойных уже целая рота! Эдвард Пил, заколотый им на «Вороне», испанец, убитый в Пуэнте-дель-Оро, другие испанцы, к которым добавились теперь магрибские разбойники… Сколько он их перебил? Наверняка не один десяток… Это ли не вмешательство в историю! Явился отморозок из двадцать первого столетия, стал по случаю пиратом и, как положено в этом ремесле, бьет да режет!
«А ведь я не один такой, - внезапно подумал Серов.