Пускай сначала присягу потребуют, тогда и козырять начну и говорить, как с командиром.
— Кхм, действительно. Ну хорошо, назначаю тебя по хозчасти, раз такой умный.
«Зашибись! Я теперь еще и интендант! Хотя… Действительно, а кого еще?»
Позади нас собралось человек шесть бойцов с оружием. Быстро распределив их по местам, Тонин сказал:
— Нужно как-то показать, что тут свои.
— Выйти да рукой помахать. У них бинокль, разглядят, — сказал я почти сразу, так как успел об этом подумать.
— Васечкин… — начал было майор, как Виктор вышел на открытое место, прямо в проем ворот, и, подняв над головой винтовку, махнул ею туда-сюда. Я присмотрелся. Опустив бинокль, милиционер обернулся и скрылся за деревьями.
Потянулись минуты ожидания. Почти совсем стемнело, и лес стал плохо виден. Рассмотрев, что в прямой видимости что-то появилось шевелящееся, я поднес к глазам бинокль.
— Идут. Двое в фуражках. Не милиционеры… Пограничники вроде, — сказал я, опустив бинокль.
— Иванов давай кого-нибудь навстречу, путь встретят! — скомандовал сержанту Тонин.
— Есть! — козырнул тот и, также пригнувшись, как и подошел, вернулся к своим.
Через несколько секунд две тени вышли из ворот и подошли к приближающимся фигурам. О чем был разговор, я не слышал, но вернувшийся Иванов доложил, что там действительно свои. Семь человек. Трое милиционеров на машине и четверо пограничников.
— Давай-давай! — командовал Иванов водителю, протискивающему полуторку в узкий проем ворот.
Наконец въехав во двор, грузовик свернул налево и почти сразу заглох, что позволило мне слышать редкие крики боли от сарая с ранеными.
Было темно, но командира, что разговаривал с майором, я рассмотреть сумел. Это был лейтенант, если судить по кубарям, и сейчас он внимательно слушал, что говорит майор, объясняя находку на хуторе и последствия этого. Бросив на меня быстрый взгляд, милиционер козырнул и стал командовать своими людьми.
Во-первых, их сразу посадили за стол. Только предупредили насчет спиртного, да и других напитков.
Во-вторых, я попросил лейтенанта, представившегося Строговым, помочь в обыске дома и сараев, надеясь на их опыт. Наверняка где-то было спрятано оружие, которое нам было остро необходимо. Также, пока милиционеры и пограничники быстро ели, попросил у Иванова, бывшего в курсе относительно моего назначения, четырех бойцов. Желательно деревенских. Молча кивнув, он скрылся с глаз, и через пару минут около меня стояли четверо красноармейцев, старшим из них был тот самый рябой по фамилии Кутузов.
Дальше я развил бурную деятельность, обозначив бойцам круг задач. Двое шарили по дому, остальные впрягали в телегу коня и готовили транспортное средство к долгому переходу, смазывая оси найденной смазкой и проверяя ступицы. После чего они должны были заняться козами и курами.
— Подох! — ткнув стволом винтовки в старика, сказал один из пограничников, сержант Слуцкий. Он только что вернулся от сараев и сейчас был не в самом лучшем настроении.
— Держи, — протянул мне мой пистолет Курмышев. Взяв его, я спросил у Васечкина тряпочку, оружейное масло и, смахнув со стола объедки, вытащил из кармана оба запасных магазина. Достав из вещмешка узелок с патронами, снарядил магазины, после чего занялся чисткой пистолета. Стеклянная лампа, стоящая на столе, давала мало света, но мне хватало.
— Так это ты их? — спросил лейтенант-милиционер, усаживаясь напротив.
Его люди вместе с двумя пограничниками уже начали обыск дома и пристроек, еще двое погранцов сменили Васечкина на посту, и сейчас он набивал желудок на другом конце стола.
— Ну я! — хмуро сказал я, не прерывая своего занятия.
Разговаривать с кем бы то ни было у меня не было никакого желания.
— Хорошо стреляешь. Ловко.
— Дядя научил.
— Он военный? — не отставал лейтеха. Его явно направил ко мне Тонин, прощупать, кто же я все-таки такой. Поэтому я ответил чистую правду.
— Да. Он начальник особого отдела корпуса. У него ординарец — бывший старшина осназа… после ранения дядя его к себе взял, так вот он и научил меня.
Говорил я почти правду. Дядя у меня, родной брат матери, занимал ту же должность, а вот со старшиной я немного приукрасил. Вместо старшины выступал родной брат отца, майор ВДВ. Причем они с батей были близнецами. Так что пострелять из оружия мне удалось немало. Как уже говорил, наша семья не бегала от армии, так что меня стали готовить к ней, когда я только начал ходить. Шучу, конечно, но все равно подготовить меня успели.
— Понятно! Ладно, пойду посмотрю, что там мои делают, судя по разговору, что-то они нашли. — Лейтенант хлопнул по столешнице, встал и, поправив гимнастерку, направился к дому, откуда действительно были слышны возгласы.
«Надеюсь, с начальником особого отдела корпуса я не переборщил. Блин, что-то у меня с головой, плывет все. Вроде не простыл, горло не болит, нос не заложен. Тогда что?» — На миг замерев, я мысленно пробежался по себе, проверяя, что не так.
Однако все было нормально, немного болели ноги, но это потому, что весь в беготне, и ныли плечи от лямок вещмешка. А так все нормально.
«Наверное, устал», — со вздохом подумал я.
В это время в кругу света появилось несколько парней, шедших от сарая, они вели или тащили на себе четверых бойцов.
— Что? — вскочив, спросил я, вставляя в вычищенный пистолет магазин и убирая его в кобуру.
— Это те, кто самогону успел хлебнуть. Разморило их, на ходу засыпают, — спокойно пояснил появившийся Иванов и, взяв из блюда одно моченое яблоко, захрустел им.
— Понятно. Когда уходим?
— Майор сказал, как рассветать начнет.
— Да? Лучше бы немедленно, но ладно. Пойду узнаю, что там мои нашли.
Обернувшись, я смотрел на яркое пламя на месте дома. Тризна. Уходя, мы подожгли все, что только могли. Я был против, но майор приказал.
Раненых, что побывали в руках поляков, Тонин «отправил» лично. Я видел, как он плачет, тяжело было ему поднять на своих руку, но сами они не смогли. Лейтенант Рощин сам просил, умолял майора убить их. Сам слышал. И майор сделал. Сильный мужик. Вот только седину на висках я раньше у него не помнил, не было ее.
Сзади тихо порыкивал мотор, все стояли на опушке и смотрели на горящий хутор, где остались тела наших парней. Мы не стали их хоронить, майор решил устроить тризну, сам решил, не знаю, откуда он про нее узнал, но решение был правильное.
— Прощайте, парни… и простите нас за все! — тихо сказал стоящий в двух метрах Тонин и, вытерев лицо, развернулся и громко скомандовал:
— Слуцкий, дозор вперед. Все, уходим!
Сержант-пограничник, который теперь был начальником разведки, кивком показал своим на дорогу и первым ступил на нее.
Я шел замыкающим, рядом с телегой, на которой лежал укрытый одеялом старшина и сидела Зимина. Так и не проснувшихся бойцов положили в кузов полуторки, места им там хватило. Вихров довольно щурился, шагая рядом с машиной, сжимая в руках пулемет Дегтярева, найденный в доме вместе с семью винтовками, пистолетами летчиков и других командиров, а также пачкой документов военнослужащих Красной Армии.
Тогда, увидев удостоверения, лейтенант Строгов сказал, что, похоже, хуторяне этим и до войны занимались.
Еще раз оглянувшись и на миг замерев, я продолжил движение вслед за остальными.
Вещмешок оттягивал плечи, так как я умудрился сунуть в него каравай хлеба и большой шмат копченого сала.