- Интересная конструкция - заметил лейтенант Штейнберг, раненый в руку, но после перевязки оставшийся в роте и теперь вместе с Винцером, ротным фельдфебелем Кемпке и командиром второго взвода Плейшнером, пытавшийся разобраться в трофее. Предохранитель и переводчик огня оригинальной конструкции они раскусили сразу, а вот разборка карабина заняла у них довольно много времени, пока Кемпке не нажал на защелку и не смог отделить крышку сложной формы, закрывающую затвор. Простая и элегантная конструкция затвора, разбирающегося без всяких инструментов, восхитила всех. Понравился и емкий секторный магазин, судя по виду вмещающий около 2530 патронов. Патроны были не менее интересны. Гильзы, покрытые лаком, явно не из латуни, короткие, сантиметра 4 в длину. Сам патрон на фоне маузеровского смотрелся коротышкой, но был несколько больше и мощнее пистолетного. Обсуждение карабина затянулось допоздна и было прервано только огневым налетом русской артиллерии, хотя весьма неточным, и ночной темнотой.
Утром же пришел новый приказ - обойти город справа и занять оборону, приготовившись к отражению возможной танковой атаки русских.
Поднятые по тревоге солдаты, разгоняя в накопившуюся за ночь стылость, собирали палатки, торопясь подкатывали и цепляли пушки к машинам, запускали и прогревали двигатели автомобилей. А сам Винцер с несколькими солдатами и лейтенантом Штейнбергом отправился на рекогносцировку позиции. Увиденное отнюдь не придавало оптимизма - на ровном поле с несколькими небольшими рядами деревьев и оврагом, полностью залитым водой отнюдь не было подходящей позицией. Но положение, вернее приказ обязывал, и мысленно вздохнув, Винцер принялся распределять позиции взводов, чьи машины уже приближались.
- Интересно, а ведь поле то вспаханное. И, похоже, что деревья посажены специально - заметил лейтенант Штейнберг - Впрочем, неплохо. Вряд ли танки смогут пройти по центру этой грязевой равнины.
- Точно - подтвердил Винцер. - Так… КП оставляем здесь, на пригорке. Двумя взводами перекрываем дорогу, а твой взвод, Рудольф, поставим за оврагом, пусть на всякий случай следит за полем. И поспешите, бой приближается. Калибр явно немаленький. Неужели тяжелые танки?
Действительно, грохот тяжелых орудий накатывался все ближе и ближе.
- Свяжика меня со штабом, - обратился он к радисту.
- Попросим дивизионную артиллерию? - спросил Штейнберг.
- Если удастся. А еще лучше бы авиацию. Только чтото ни одного из этих асов не видно уже второй день.
- Да уж. Как пиво пить - так они первые. А в бою их не дождешься. Ладно, побежал ко взводу. - Штейнберг повернулся и, торопясь, пошел к машинам своего взвода.
Гремевшая канонада вдруг резко смолкла. Видимо, ктото когото прищучил - или русские передовой отряд, или отряд их. Понимая, что времени остается все меньше, противотанкисты спешно готовили позиции, укрывая маленькие приземистые пушечки среди голых деревьев, роя окопчики, устанавливая пулеметы. То один, то другой солдат украдкой бросали взгляд на прикрытое следующей группой деревьев поле и дорогу. Вдруг чтото громко загудело в небе и все дружно подняли головы. Над равниной с ревом быстро пронеслась тройка странных, непонятно чуждого силуэта, самолетов. Исчезнув из вида, они неожиданно появились сзади, уже на меньшей высоте и обрушили на еще плохо замаскированные пушки и солдат град бомб. Близкий взрыв приподнял Винцера над землей и в течение мгновения он успел заметить, как приближается к нему смесь грязи и камней, как горит его машина и падает радист, пытаясь руками достать вонзившийся в спину осколок… Удар о землю выбил остатки воздуха из легких Бруно и на этом бой для него закончился.
Уже в госпитале он узнал, что даже без авиаудара его рота была обречена, так как 37 мм пушки вообще не пробивали броню новых русских танков. Его вывезли на машине первого взвода, оказавшегося в стороне от удара русских благодаря оврагу. Остальные же два взвода, понесшие потери от русских бомб, были раскатаны в блин подошедшим танковым батальоном русских. Самое главное, что покончив с ротой, танки русских, сопровождаемые еще и пехотой на бронетранспортерах, отошли. Похоже, что это была всего лишь разведка боем…
Несколькими днями позднее. Берлин. Кабинет Гитлера
Поправив монокль, Кейтель продолжил доклад.
- Выяснилось, что ранее разведанные места расположения аэродромов, войск и погранзастав русскими изменены. Неожиданным оказалось также упорное сопротивление русских с применением неизвестных видов оружия. Из войск доносят о пехоте, поголовно вооруженной ручными пулеметами, о легких ручных противотанковых гранатометах, пробивающих любую броню панцеров, о мощных орудиях в составе передовых отрядов русских, о неуязвимых скоростных танках с пушками калибра не менее 9 см.
Кроме того, отнюдь не оправдались предвоенные прогнозы о низкой тактической подготовке русских. Согласно докладам, они действуют весьма умело, а некоторые офицеры даже отмечают возможность наличия у командования противника боевого опыта, не уступающего немецкому. Продвижение войск изза всех этих причин минимально и намного уступает планируемому. Еще одним фактором, снижающим продвижение войск, является внезапная метеорологическая аномалия в виде распутицы на всей территории, атакованной нами.
Особенно же тяжелая ситуация складывается на северном участке фронта. Нет связи с группой армий «Север», за исключением части резервных войск. Не отвечают также части флота и авиации, дислоцированные в том районе. Посланные офицеры связи и разведчики, сумевшие вернуться, докладывают невероятное - они встретили пограничников и войска в невиданной ранее, но, несомненно, русской форме. А воздушная разведка вообще не смогла пробиться в тот район изза противодействия авиации русских. Максимально о чем смогли они доложить по радио - о внезапно налетевших истребителях со стреловидными крыльями. Положительный фактор только один - русские ничего не предпринимают и можно спокойно перебрасывать наши резервы. Есть предложение также перенацелить в этот район часть корпусов 9 армии.
Плохие новости и от генерала Диттля. Выдвигаясь по плану в район Петсамо для дальнейшего наступления на Мурманск, его егеря, вместо дружественных финских войск, встретили опять же вездесущих русских пограничников, - Кейтель замялся, не торопясь продолжать свой доклад.
- Продолжайте, генерал, - голосом, в котором явно чувствовались признаки надвигающейся грозы, поторопил его Гитлер.
- Поступили первые донесения о полученных от пленных сведениях. Отмечается, что все пленные одеты в неизвестный вариант русской формы. Но самое главное, - Кейтель несомненно тянул время. - Самое парадоксальное… все они считают, что идет не 1941, а 1953 год и что Германия была разбита в 1945 году.
- А еще? Больше вы ничего не хотите добавить? - спросил, уже откровенно злым голосом Гитлер.
Кейтель замялся и это окончательно вывело Гитлера из себя. Он буквально взорвался. Такого не видел еще ни один из присутствующих на совещании. Фюрер и рейхсканцлер германской нации орал как простой фронтовик, многие употребленные им эпитеты были в новинку даже генералу Гальдеру. Если перевести все сказанное на язык родных осин, то Гитлер называл свинскими собаками, полными дебилами и вообще расп…ми Гиммлера, Геринга, Удета, Кейтеля, а заодно и Гальдера и всех, кто попадал ему на глаза. Канариса он приказал вообще немедленно арестовать и повесить на рояльной струне за систематическую дезинформацию, поступавшую от абвера. Герингу досталось за неспособность люфтваффе чтонибудь сделать против новых истребителей и бомбардировщиков русских, Удету - за недооценку работ по реактивным истребителям, а остальным - за компанию и за неправильную оценку русских сил.
- Вы, что принимаете меня за полного идиота? Почему скрываются факты, почему показания пленных доложены не полностью? Надеетесь, что Я ничего не узнаю? - кричал Гитлер. Кейтель успел заметить промелькнувшую на губах Гиммлера усмешку. Понятно, этот хитрец уже успел все доложить фюреру. Внезапно наступила тишина, слышно было только, как под кемто поскрипывает стул.
Гитлер, спокойный, словно ничего не случилось, продолжил:
- Необходимо срочно установить связь с англичанами и американцами. Пусть выдвигают свои требования, пусть торгуются. Я согласен пойти даже на переговоры с еврейскими плутократами, лишь бы создать единый фронт против большевистской угрозы. Потому что из всего что тут наплели нам военные следует только одно - долго одни мы против большевиков не устоим. А затем они разберутся и с остальными… Риббентроп, вам все ясно? Срочно ищите контакты! Впрочем, пусть кроме вас этим займутся и люди Гиммлера. Обещайте все что угодно, потом разберемся… Да, и пригласите ко мне после совещания японского посла.
Затем пошло обсуждение текущих военных вопросов - какие части куда перебросить, что можно снять с оккупированных территорий в Европе, какие требуются изменения в планах выпуска вооружений…
Совещание, к большой радости присутствующих, закончилось на вполне спокойной, деловой волне.
И только Канарис не мог этому радоваться, так как Гиммлер, ловко воспользовавшись словами Гитлера, немедленно приказал его арестовать. И теперь на Принц Альбрехт Штрассе дюжие следователи выбивали у него признание в шпионаже и подрывной работе на пользу мирового еврейства, жидомасонских большевиков, а заодно и английской разведки.
Генералгубернаторство (Польша)
В госпитале было неплохо, только вот долго побыть на одном месте не удалось. Изза опасности прорыва большевиков госпиталь эвакуировали под Варшаву. Бруно, хотя последствия контузии еще сказывались, от чего он несколько раз даже терял сознание, пытался вернуться в строй. Но главный врач госпиталя доказал ему как дважды два, что в нынешнем его состоянии в бою он будет скорее обузой. Пришлось Винцеру погрузиться вместе с другими ранеными в эшелон и под свист паровоза отправиться на запад, в то время как его боевые товарищи продолжали биться на востоке с накатывающимися ордами азиатских большевиков. Госпитальный состав шел медленно, часто останавливаясь на полустанках, пропуская эшелоны войск с запада и пережидая восстановление путей после русских бомбежек. Частенько станции, на которых он останавливался, напоминали руины - здесь побывали русские бомбардировщики, уже прозванные немцами «Фляйшер» [3]. Именно такие бомбили и его роту. По госпиталю ходили о них различные слухи. Поговаривали, что двигатели на них без винтов, что вооружены они какимито суперпушками, а главное несут огромную бомбовую нагрузку и практически неуязвимы как для истребителей, так и для зениток. Говорили, что за сбитый такой самолета обещано 3000 марок, которые пока так никто и не получил.
Еще более страшные слухи ходили о новых русских танках. Подбить их удавалось только из «ахтахт»[4] или тяжелых пушек. Причем русские воевали весьма хитро, действуя обычно из засад, применяя контратаки накоротке и передвигаясь на больших скоростях. При этом они умудрялись вести точный огонь на ходу. Лежавший в одном купе с Бруно раненный офицертанкист Гюнтер Кюбель уверял, что пушки этих танков калибром не менее 8,8 см и, повидимому, стабилизированы. Он рассказывал, что немецкие конструкторы тоже пытались создать такие приборы, но пока ничего путного не получается.
Последствия контузии уже почти исчезли, а вялое передвижение поезда до того надоело Бруно, что он уговорил начальника госпиталя выписать его. Получив документы и распрощавшись с Кюбелем, Винцер вышел на станции.
И опять судьба хранила его, потому что прибывший в Варшаву госпитальный поезд попал под грандиозную ночную бомбежку. Русские тяжелые бомбардировщики подошли к Варшаве на недосягаемой для истребителей и зениток высоте в 12 000 м и сбросили фугасные и зажигательные бомбы, стремясь разрушить Варшавский железнодорожный узел. Согласно подсчетам экспертов их было не менее 600 и прилетали они несколькими волнами. Сброшенные бомбы разлетелись на большой площади, но в основном накрыли районы маневрирования поездов и на путях воцарился огненный филиал ада. Несколько эшелонов с боеприпасами и горючим, вагоны с солдатами и лошадьми, паровозы и пристанционные постройки - огонь не пощадил ничего.