Так? И кому в таком случае будет солоно? Я думаю, что не нам… Однако, если вы не обратили внимание, мы предпочли с вами договориться, а не давить сразу докУментами, — я нарочно исковеркал слово, — и стволами. Так что давайте сотрудничать… А ваше прошлое мне, по правде говоря, совершенно не интересно…
Староста тяжело вздохнул, посмотрел на свои руки, затем на меня. Вздохнул ещё раз.
— Я согласен. Банкуйте.
«Хм, сдаётся мне, что кроме гимназии у него за плечами ещё и военное училище»… — не совсем к месту подумал я.
— Вы пока, Семён Акимович, с транспортом определитесь, ну и со скотом партию доиграйте. Ведь, прежде чем к абриколям
У Трошина даже челюсть от удивления отпала, да и я, признаться, немного опешил:
— То есть?
— А то и есть — возьмите её в отряд. А то пропадёт девка тут. Понимаешь, сержант, — спина у неё не гнётся, непривычна она спину гнуть и кланяться. Как есть пропадёт…
— Ну… Акимыч, мы же — боевая группа… Нам женщина — только помеха…
Соломин пристально посмотрел мне в глаза:
— Алексей… Игнатьевич, вот ответь мне старому, ты по званию кто?
— Как кто? Сержант НКВД, — ответил я в соответствии с легендой.
— Сержант — это же вроде унтера по-старому, верно?
— Да.
— А вот непохож ты на унтера — образованный больно.
— Если на армейские звания переводить — это старший лейтенант, ну а на «старые деньги» — штабс…
— Да хоть прапорщик! Всё одно — офицер… командир то есть… Забери Маринку!
— Да куда я её дену-то?!
— Да ты не сомневайся, она и санитаркой может быть и стрелять умеет. Сам посуди — дочь офицера!
— Какого офицера? — не понял я.
— Она же Татьяны дочь, и отец у неё, соответственно, полковник, то есть полковой комиссар Евграшин. Сам подумай, что немцы с ней сделают, если прознают?
— Ну, прям-таки…
— Ты что, думаешь, я не знаю? — перебил меня Соломин. — Да нам на второй день они приказ зачитывали. Собрали всех в Старом у правления и так и сказали, чтобы комиссаров и комиссарских прихвостней выдавали, ну и жидов — тоже.
Тут в разговор, сверкая взором, вступил Трошин:
— Ан… Алексей, давай возьмём! Верно же староста говорит!
— Боец Трошин… — начал я, но, поняв, что на официозе тут не «съедешь», поменял тональность, — Слава, сам понимать должен — не я тут решаю. Была бы моя воля — женский комсомольский батальон сформировал бы… И тебя командиром поставил! — напоследок подколол я разошедшегося Бухгалтера.
Была бы моя воля — женский комсомольский батальон сформировал бы… И тебя командиром поставил! — напоследок подколол я разошедшегося Бухгалтера.
Слава замолчал, но продолжил сверлить меня взглядом.
— А вы, Семён Акимович, не волнуйтесь, я командованию передам свои соображения. Ну а вы пока к акции готовьтесь, — и я полез из-за стола.
Мой доклад у командования восторга не вызвал, Шура-Раз так и сказал:
— На фига пыжился староста этот, если не готов ни хрена?
И, несмотря на мои возражения, что это — задел на будущее, наработка контактов и прочая подготовительная работа, сказал, чтобы я в ближайшие пару суток своими прожектами его не беспокоил. Мол, итак дел много.
После командирской отповеди вопрос о приёме в отряд Марины я, ясное дело, даже не поднимал. О чем и сказал Трошину, поджидавшему меня у «нашего» грузовика.
— Как же так, Антон? Ведь комсомолку-то взяли?
— Что, так девчонка понравилась? — подколол я боевого товарища, и очень удивился, когда услышал в ответ:
— Да, сильно!
— Вот это да, Слава! Влюбился что ли?
— Антон, ну как ты не понимаешь!? — с жаром ответил Трошин, — Ведь староста этот, Акимыч, он прав был — пропадёт девчонка! Она такая красивая… И гордая! Ты видел? Такая — ни за что спину перед немцами гнуть не станет! И прятаться не будет!
— Тщ-тщ, — постарался успокоить я его, — Да, девчонка — замечательная и всё такое… Но сам посуди, в лес её тащить смысл имеет? Мы тут что, на пикнике? Или на рыбалку выехали? Командир прав! Вот станешь командиром сам — бери к себе в отряд кого хочешь!
Трошин надулся и, не говоря ни слова, пошёл восвояси. Я же направился в сторону «медпункта».
«Интересно, кого это он там учит с такой серьёзностью? Неужто Лидочку охмуряет?» — подумал я и вежливо «постучался»:
— Товарищ военврач, разрешите поприсутствовать на лекции? — и отодвинул полог в проходе.