— Чудовищная история. Ты скучаешь по своей жене?
— Это было давно. Скучал. Но не во мне дело. Не стало очень энергичного человека, любившего жизнь больше всего на свете. Элен хотела многое успеть. Эта болезнь никогда не позволяла ей расслабиться, и она научилась наслаждаться каждым мгновением каждого дня и помогала другим увидеть вокруг себя лучшее, а не растрачивать свою жизнь на уныние и скуку.
— Смерть ужасна, даже несмотря на то, что это повод задуматься о красоте и непостижимом величии жизни. Меня всегда удивляли люди, которые смотрят на смерть философски.
— Но надо ведь как-то справляться с болью.
— Возможно, ты прав. К счастью, я никогда не была на твоем месте и не спешу оказаться.
— Я тебя прекрасно понимаю. Мировоззрение, которое пропагандируется современной модой, отрицает болезни, старение и смерть. Люди стремятся не замечать их. А ведь многие живут на грани, рискуя в любой момент уйти в небытие, и все-таки не сдаются, борются.
— Это прописные истины. Я не оспариваю их, но и не понимаю, как можно сохранять хладнокровие при виде человеческого страдания. Мне это не дано.
— Это означает, что у тебя есть душа и сердце, а не только тело и кошелек.
— Вот, значит, как ты относишься к представителям моей профессии? Замечаешь их достоинства, только когда сталкиваешься с ними вплотную, например, в постели?
— Если бы я хотел от тебя… Ты ведь приняла это высказывание на свой счет, не так ли? Так вот, буду откровенным, если бы я собирался всего лишь переспать с тобой, я не сидел бы сейчас здесь и уж тем более не рассказывал тебе о своей жене.
Дэймон был раздражен. Он буквально навис над сидящей рядом с ним Анной. Их лица оказались в дюйме друг от друга, его губы могли в любой момент, не встретив никакого сопротивления, дотронуться до ее губ. Дэймону достаточно было протянуть руку, чтобы заключить девушку в свои объятия и больше не отпускать.
— Мы плохо начали, — коротко сказал он. Дэймон заметил, что нижняя губа Анны чуть вздрогнула.
— Думаю, мы оба заблуждаемся относительно друг друга. Нам нужно все начать сначала.
— Что ты имеешь в виду?
— Признаюсь, ты интересуешь меня несколько больше, чем другие женщины. Ты очаровательна и желанна, но дело не только в этом. Говорю прямо: я хочу тебя, и пока этого не произойдет, я не смогу думать ни о чем другом.
Анна неожиданно рассмеялась. Дэймон рассердился, но молча выждал, пока она успокоится. Потребовалось некоторое время, прежде чем девушка смогла вразумительно объяснить свою бурную реакцию на его признание.
— Когда я была совсем юной и еще мысли не допускала ни о чем подобном, один развратный тип мне предрекал, будто множество мужчин будут желать близости со мной. Одной только близости. Он имел наглость говорить пятнадцатилетней девочке, что она очень сексуальная малышка, с которой любой мужик захотел бы претворить в жизнь свои фантазии. Еще он говорил, будто клевой телке, вроде меня, ни в чем не придется нуждаться. Мол, женское достоинство — это бред страшненьких феминисток, и если мужчина чего-то просит, ему нужно это дать, тогда все будут довольны. Вот такой замечательный у меня в юности был наставник!
— Кто был этот мерзавец?
— Не имеет значения. Он такой не один. Таких, как он, к сожалению, слишком много.
— Он обидел тебя, причинил вред? Я имею в виду, он соблазнил тебя?
— Мы больше не будем к этому возвращаться. Я просто хотела изложить мнение большинства мужчин простыми словами этого замечательного человека. Полагаю, нам больше не о чем говорить, Дэймон. Тебе пора уходить.
— Анна, в моих намерениях не было оскорбить тебя. Возможно, я высказался не слишком деликатно, но…
Дэймон не успел договорить. Анна расплакалась. Ее глаза в одно мгновение наполнились слезами. Она казалась маленьким обиженным ребенком. По ее белоснежным щекам катились крупные соленые капли. Дэймон не в силах был совладать с желанием поцеловать ее, он жадно впился губами в пухлые манящие девичьи губы. Сперва Анна не поняла, что происходит, она не сопротивлялась, но когда наконец до нее дошло, в чем дело, она попыталась оттолкнуть Дэймона. Сделать это оказалось непросто.
Своим телом Дэймон прижал Анну к диванным подушкам. Он наслаждался поцелуем, невзирая на неослабевающие попытки девушки вырваться. Дэймон словно обезумел, он не замечал, что Анна сильно напугана. Она издавала слабые стоны. Ей казалось, сейчас она сознание потеряет от ужаса. Слезы никак не желали останавливаться.
Анна попыталась перевести дыхание. Она понимала, Дэймон ждет ее ответного поцелуя, и пока она не удовлетворит его желание, он не остановится. Она поддалась. Девушка обхватила Дэймона за плечи и приникла к его груди.
— Несколько дней меня не будет в Лондоне, мне нужно уехать по делам. Возможно, я не успею вернуться до марафона. В любом случае желаю тебе удачи, — поспешно произнес Дэймон, поднимаясь с дивана.
— Удачи? — непонимающе произнесла Анна. — Спасибо… Увидимся?
— Непременно.
Он собирается покинуть меня? Он оставляет меня в одиночестве, когда я уже приготовилась ко всему? Ему хватило одного моего поцелуя?
Анна проводила Дэймона растерянным взглядом. Ее глаза горели от слез, губы болели от поцелуев, а тело ныло, то ли от усталости, то ли от желания…
Благотворительный марафон, проходящий в Гайд-парке, привлек к себе внимание английской и международной прессы. Репортеров собралось едва ли не больше, чем участников и болельщиков. Для Анны марафон растянулся на три долгих мучительных часа, именно столько времени занял ее путь от старта до финиша. Она была совершенно обессилена, но чувство выполненного долга все компенсировало.
На следующее после марафона утро Анна не смогла бы встать с постели, даже если бы и захотела. Впрочем, у нее была отличная возможность посвятить весь день отдыху и восстановлению физических и моральных сил.
После обеда на Анну нахлынула тоска. Девушка бессмысленно бродила по дому, она пыталась браться за разные дела, но ее внимание никак не могло сфокусироваться на чем-то одном. За последние несколько дней Анна слишком устала. В конце концов, она решила проваляться весь день на диване, смотря телевизор.
К вечеру Анна решила принять ванну. Она залезла в горячую воду и расслабилась. Наверно, она могла бы пролежать так довольно долго, но ее вытащил из ванны настойчиво дребезжащий дверной звонок. Девушка наспех вытерлась, завернулась в полотенце и пошла открывать.
Это оказался Дэймон.
— У тебя дурная привычка вытаскивать меня из ванны. Чего ты хочешь? — даже не поздоровавшись, спросила его Анна.
— Пришел тебя поздравить. Я, еще будучи на борту самолета, прочитал в газете, что марафон собрал рекордно крупную сумму пожертвований и, конечно же, что моя подопечная не осрамилась.
— Очень мило с твоей стороны.
— И это все? Больше ничего сказать не хочешь? Не за этим я спешил к тебе прямо из аэропорта! — Дэймон открыл дверь шире, отстранил Анну и без приглашения прошел в квартиру.
— Еще я готова признать, что твое пожертвование было по-настоящему щедрым. Я даже предположить себе не могла, будто ты готов распрощаться с такой внушительной суммой.
— Чего не сделаешь ради рекламы? Но я пришел вовсе не за твоей похвалой.
— А для чего же ты пришел?
— Неужели ты могла забыть о своем обещании пообедать со мной? Женщины удивительно непостоянны!
Анна действительно успела об этом позабыть, и не мудрено, учитывая вчерашний марафон и всю суету и шумиху, ему сопутствующую. Впрочем, девушка была рада не вспоминать о Дэймоне и их последней встрече.
— Учитывая величину твоих пожертвований, ужин — это самое малое, чем я могу тебя отблагодарить, — глубоко вздохнув, проговорила она.
— Такое признание — целебный бальзам для моей истерзанной души. Полчаса на сборы и вперед, — распорядился он.
— Сегодня?
— Прямо сейчас! Повторяю, у тебя есть полчаса, и не тяни время.
— Но я не в состоянии куда-либо идти, да и настроение не то. Я еще не восстановилась после забега. Ты не мог бы отложить наш совместный ужин, например, на завтра или на послезавтра?
— Это просто ужин, если ты, конечно, сама не подразумеваешь его продолжения.
— И не надейся! Сегодня, значит, сегодня. Я свои обещания выполняю. Через полчаса я буду готова. Уверена, тебе не надо говорить, чтобы ты чувствовал себя, как дома. Располагайся, — сказала Анна и скрылась за дверью спальни.
Глава шестая
Анна лихорадочно рылась в своем гардеробе. Времени на выбор наряда было мало, она остановилась на темно-синем вечернем платье. Девушка сочла свой выбор оптимальным для ужина с Дэймоном.
Анна надела платье и взглянула на себя в зеркало, затем вдела в уши золотые серьги с бриллиантами и сапфирами и застегнула на руке тоненький золотой браслет. Ее взгляд упал на недавно купленные туфли на высоких шпильках.
— Куда ты меня ведешь? — спросила Анна, закрывая за собой дверь спальни.
— Увидишь, — улыбнулся Дэймон.
Шофер остановил машину возле отеля, в котором поселился Дэймон. Дэймон вышел первым, он обошел автомобиль и подал Анне руку, она осторожно вылезла. Дэймон повел ее через все фойе к лифту.
— Я думала, ресторан на первом этаже, — удивилась она.
— Да, все правильно. Именно там все и едят, но только не мы, потому что мы — особенные. Я же обещал тебе незабываемый вечер, помнишь?
Анна нахмурилась, когда увидела, что он жмет кнопку верхнего этажа.
Когда они вошли в роскошный пентхаус, Дэймон сказал:
— С твоего позволения я ненадолго схожу в душ и переоденусь, после чего нас ждет шикарный ужин.
Анна огляделась по сторонам. В центре комнаты стоял небольшой обеденный стол, сервированный на две персоны. Дверь в спальню была распахнута настежь, Анна похолодела.
— У тебя есть возражения? — ухмыльнулся Дэймон.
— У меня миллион возражений! Мне не нравится то, что ты меня обманул.
— Каким это образом? Мы с тобой давно договаривались поужинать, и ты согласилась. Я не прав?
— В ресторане, но не в твоем номере, это существенная разница!
— Да, согласен, разница велика. И поэтому мы здесь, а не в людном, шумном ресторане. Здесь нам будет значительно лучше. Ты ведь угощала меня бутербродами в собственном доме? Считай это ответным визитом вежливости.
Анна застыла в нерешительности.
— А, я понял! Ты решила, будто я завлек тебя сюда с намерением соблазнить.
— Конечно же, у тебя и в мыслях такого не было? — в этот вопрос она вложила весь свой скепсис.
Дэймон лишь усмехнулся в ответ.
— Дэймон, послушай меня, пожалуйста…
— Послушай лучше ты. Я, как и говорил, приму душ, переоденусь, а ты подожди меня в гостиной. Когда я вернусь, мы непременно продолжим эту интереснейшую дискуссию. Дай мне всего двадцать минут. В баре ты найдешь что-нибудь выпить, надеюсь, ожидание покажется тебе не слишком томительным.
Дэймон развернулся и широким шагом направился в сторону ванной комнаты, но на полпути обернулся и взглянул на свою гостью:
— Скажи, Анна, почему ты так боишься оставаться со мной наедине? Может быть, я тебя пугаю?
— Нет, — тихо прошептала она, но он ее услышал.
Анна боялась не Дэймона, не его конкретно. Она боялась бы любого наглого сладострастного мужчину, который никак не хочет оставить ее в покое, лишает чувства защищенности, преследует, домогается, совращает словами и действиями, взглядами, намеками, угрозами… Анна боялась физического насилия, она слишком хорошо помнила приставания Филиппа Стоуна, Джека Бейли и им подобных. У нее не было оснований думать о том, что Дэймон поступит иначе.