Никто, кроме М'денги, не знал, как Джерри Раш ненавидел Магду. За ее заботу о нем. За вовремя поданное судно. За яростные, непристойные ласки, которыми она осыпала его безвольное тело. Он платил по счетам, он отрабатывал богатство, доставшееся ему вместе с Магдой. Уже был построен дом посреди леса, и романы — довольно средненькие, надо сказать, романы — были раскручены в Европе и Америке, раскручены умело и мощно, при помощи денег и связей все той же Магды.
Он не сказал ей, что сила возвращается в его неподвижные ноги. Тайну знала только М'денга. Магда уезжала по делам, а он вставал с кресла и мучил себя упражнениями. М'денга была рядом, верная черная сука, лучший сторож и лучшая нянька. Сейчас даже смешно вспомнить, что он купил ее на заброшенном руднике за двадцать пять долларов… Там настоящая зимбабвийская принцесса стирала и мыла полы, а также спала за бесплатно с вечно пьяными старателями.
Ну а потом он решил избавиться от Магды и сделал это с блеском. С точно таким же блеском должна была пройти и операция «Дочь Малкехи», но вмешался случай. И Дон Фергюсон.
Почему-то сейчас Джереми Рашу казалось, что во всем виноват именно Дон Фергюсон, хотя по-настоящему ошибся он сам. В любом случае, Дон достаточно умен, чтобы сложить два и два…
Заполошно охнула в дальних кустах болотная перепелка, плеснула вода… Девяносто девять к одному, что это крокодил. Только Джереми Раш знает, что это не крокодил. Это Дон Фергюсон, его лучший друг.
Дон вытер руку о штаны. Плечо дергала невыносимая, жгучая боль, левая рука почти не слушалась его. Камешек, брошенный им далеко в сторону, спугнул перепелку. По крайней мере, Раш предупрежден. Не нужно стрелять в спину и потом всю жизнь мучиться неразрешимым вопросом, виноват он был или нет.
Дон бесшумно выбрался на берег и негромко окликнул своего друга.
— Эй, лейтенант…
Раш сильно вздрогнул всем телом и быстро оглянулся. Повернулся тоже всем телом, и Дон вздохнул. Никаких надежд на то, что все это сделала М'денга. Так двигаться может только абсолютно здоровый человек.
— Джерри, это я. Какого черта ты здесь делаешь? Сыро.
— Ничего. Скоро взойдет солнце. Ты все-таки пришел, Змий?
— Да… Бешеный.
— Где Лили?
— Она в безопасности, как и положено. Ты ведь велел мне ее охранять, не так ли?
— Разумеется. И не сомневаюсь, что ты все сделал как надо.
— Джерри?
— Да, Дон?
— Я не понимаю… если все это из-за денег Малкехи, то зачем было подвергать ее такому риску?
— А риска никакого не было. Я ведь поручил ее тебе, не кому-нибудь.
— Там, у хижины, он мог ее убить…
— Никогда. Ты бы убил его раньше. А если даже и нет — в кустах сидел я, девушке ничто не угрожало.
— Даже когда она барахталась в реке с крокодилами?
— Еще раз повторяю: она была с тобой. Я уверен в тебе, амиго!
— И что же со мной будет теперь?
Раш посмотрел на Дона ясным и абсолютно безумным взором.
— Это просто, Дон. Теперь ты умрешь.
— И как ты потом ей это объяснишь?
— Не думаю, что она вменяема после таких приключений. Я притащу твой окровавленный труп и буду рыдать над ним, посыпая голову землей. Для пущего правдоподобия дам пожевать тебя крокодилам. Смерть траппера в африканском лесу даже не подлежит уголовному расследованию, забыл?
Дон мрачно покачал головой.
— Помню. Но ведь ты даже не знаешь…
— Брось, сержант. Мы с тобой видели смерть всякую и разную. Зачем мне тебе врать? Ты ранен, едва стоишь на ногах, у тебя жар и лихорадка. Из оружия у тебя нож и карабин за спиной, но его еще надо снять с предохранителя. У меня на коленях заряженный винчестер, и я абсолютно здоров и полон сил…
— Она знает.
— Ничего страшного. Я собирался ей сказать. Нервные окончания такая тонкая штука. Взяли — и заработали.
— Ты не понял. Она знает все. И я тоже. А вот ты наоборот.
— Мистер Фергюсон, интриги — не ваша стихия. Романы пишу я.
— Не читал, извини, недосуг было. Но Малкехи был жив, когда мы с Лили пришли к дому.
— Мы с Лили… как романтично. Ты уже успел ее трахнуть?
— За что ты ее так, Бешеный? Она ведь ни в чем не виновата. Бодался бы с Малкехи…
— Если хочешь знать, мне ее тоже жаль. Попала в переплет, да еще такая наследственность…
— Нет у нее никакой наследственности.
— Пардон?
— Лили не является дочерью Дункана Малкехи.
— Ага, он так вам и сказал: «Не дочь ты мне после того, что сотворила с моими сыночками…»
— Джерри, перед кем ты выделываешься, а? Здесь же нет никого, кроме нас, а я все знаю. И Лили тоже знает.
— Дон, прекрати, пожалуйста. Военные хитрости тебе удавались, не спорю, но уж в деле обольщения…
— Джерри, опомнись. Малкехи и тебе это хотел сказать, да ты ему не дал, полоснул ножом. Лили — не его дочь. Она дочка его старинного дружка, он хотел отдать ей… письма ее палаши, только и всего. Дружок был бедный и честный. Ни о каком наследстве Малкехи речи не идет.
Джереми Раш долго смотрел в глаза Дону Фергюсону, потом опустил голову и усмехнулся. Дон схватился за плечо, которое внезапно едва не свело от острой боли. Раш поднял голову. В стальных глазах горел красноватый огонек безумия.
— Что ж, жаль, очень жаль. Ты сократил срок жизни своей подружки. Не будет у нее свадьбы, платья белого не будет, месяца медового и мужа-красавца. Жаль девчонку.
— Ты не можешь так поступить, Джерри. Отпусти ее. Пусть летит к чертям в свою Англию. Я — другое дело, но она здесь ни при чем!
— Ты смеешься? Какая Англия? Да она донесет на меня еще в аэропорту!
— Она устала и напугана, она уедет и не причинит тебе вреда…
— Ты — баба, Фергюсон. Сопливая баба. И ты мне надоел. Пора тебе умирать.
Он прыгнул на Дона неожиданно и стремительно. Так их всех учили когда-то в тренировочном лагере на границе Анголы, но с тех пор Дон Фергюсон слишком привык видеть Джерри Раша в инвалидном кресле. Кроме того, от жара какая-то пелена застила глаза…
Острая боль полоснула по груди. Винтовка упала в воду. В руках Раша сверкающими дисками вращались ножи, которыми он только что срезал ремни винтовки Дона.
Мужчины закружились в странном и медленном танце. Фергюсон усилием воли заставил свое тело работать. Один нож, одна рука — два ножа, сила и здоровье. Смертельная усталость — возбуждение безумия.
Ох, зря я поперся на болота, мрачно подумал Дон Фергюсон, молниеносно отскакивая назад от очередного выпада Раша. Они кружили по влажной земле, сосредоточенные и смертельно опасные, и восходящее солнце играло на сверкающих клинках. Капоэйра, танец с ножами. Сложнейшая система нападения… Дон Фергюсон был в свое время инструктором Джерри Раша. Учил его искусству, которое нынче обращено против него самого. До чего же красное сегодня солнце… Зря он пошел на болота — Лили без него пропадет… Когда же Раш спятил?..
Лили смотрела из кустов на смертельный танец мужчин и вяло думала о том, что мама оказалась права. Нельзя быть импульсивной. Надо думать, а потом делать, надо сидеть дома и играть в бридж, а по воскресеньям ходить в кино со Стивеном…
Внезапно она вспомнила широкие плечи в синих разводах татуировок и страшные шрамы на жилистом смуглом теле, а еще вспомнила, как уверенно и спокойно она чувствовала себя в этих железных руках. Вспомнила нахальные глаза непонятного болотного цвета, на дне которых носятся золотистые искорки, вспомнила язвительные шутки — и пришла в лютое отчаяние. Если сейчас Раш сделает что-то страшное, то не будет в ее жизни ни этих глаз, ни этих рук, не будет и самой ее жизни…
Раш швырнул Фергюсону в глаза ком жидкой грязи и мгновенно прыгнул вперед. Лезвие проехалось по горлу Дона, и он увидел прямо перед собой безумный оскал Бешеного…
А потом грохнул выстрел, и безумие в серых глазах Джереми Раша сменилось безбрежным изумлением. Из угла рта вдруг показался алый ручеек, и Раш пал на грудь Дона, даже обняв его обеими руками. Через мгновение Дон Фергюсон понял, что на нем сверху лежит мертвый Джереми Раш.
Он почти ничего не соображал из-за жара и боли, но помнил, что вот об этой мокрой рыжей птице еще надо позаботиться… Он спихнул с себя тело своего бывшего друга, с трудом поднялся на ноги и шагнул к Лили. Решительно разогнул тонкие пальчики, судорожно сжимающие мокрый приклад его винтовки, и осторожно забрал у нее оружие.
Потом пригнулся и встревожено заглянул в отчаянные и изумленные зеленые глаза, полные слез и ужаса.
— Э-эй! Прием! Земля, земля, ответьте Хьюстону! Мисс Норвуд! Лили, да посмотри ты на меня! Если ты хлопнешься в обморок, нас обоих сожрут крокодилы. Они уже проснулись, ждут в кустах.
— Я не хлопнусь…
— Лили, посмотри на меня! Вот черт, как ты это сделала? Он же у меня на предохранителе стоял… Ты откуда стрелять умеешь?