– Даю тябе разряшение взглянуть на книгу, дяржать яе в руках и открывать, с условием, цто ты вярнешь яе мне по первому требованию.
Сергей отдернул руку и взглянул на Алену. Уж очень произнесенная фраза напоминала колдовское условие.
– А цто ты думал? Заговоренная у мяня книга, взять яе можно только с мояго разряшения. И получить ее можно только по моей доброй воле. Поцему, ты думаешь, Вацетис у мяня яе до сих пор не отнял?
Сергей опасливо погладил переплет. Книга не отреагировала. Ткань на ощупь была жесткой, как накрахмаленная.
– Няльзя книгу взять без моего разряшения, вот и просит. Все, говорит, для общей пользы…
Сергей раскрыл книгу. Пожелтевшие страницы, исписанные крупным разборчивым почерком, слегка расплывшиеся чернила.
Понять, что написано, невозможно.
Вместо знакомых букв или хотя бы незнакомых, типа тех же ятей, еров и прочих фит весь текст состоял из непонятных значков, перемежавшихся вполне понятными точками и запятыми.
– А… – Сергей поднял взгляд на колдунью.
– А это цтобы никто не смог процитать.
Алена довольно усмехалась, как сытая шкодливая кошка.
– А ты можешь?
– Конецно.
Алена повернула книгу к себе и вполне бойко прочла:
– Заговор на нахождение всякой вещи… ну дальше тябе знать необязательно.
– Заговор… Алена, – неожиданно вспомнил Сергей, – а ты правда заговорена от всего?
– Правда, – серьезно кивнула она.
Сергей подумал, что устойчивость к внешнему воздействию – штука в здешних условиях полезная. Хотя заговора от сапог он что-то не помнил.
– А… А меня можешь…
Алена, не поднимая глаз, закрыла книгу и обернула ее тряпкой. Подошла к Сергею и провела горячей ладонью по груди. Ощущения были… приятные…
– А-алена, ты же говорила…
– Сняла я с тябя заклятье… Понравился ты мне…
Сергей занервничал. Не то чтобы он не знал, как вести себя с девушками. Но с колдуньями…
Алена уткнулась носиком ему в грудь, секунду постояла, тяжело вздохнула, как будто отправляла любимого мужа на безнадежную войну, подняла голову:
– Не бойся. Ня будет у нас ницего.
– Поцему… почему?
Алена присела на лавку, Сергей опустился рядом.
– Я ведь ня дура, – сказала четырнадцатилетняя девчонка, – все вижу. Я тябя люблю, да ты мяня ня любишь…
– Алена… – Сергей неожиданно для самого себя почувствовал желание остаться с девчонкой.
– Ня ври. Самому сябе ня ври. Ня любишь ты мяня и жить со мной ня сможешь. Тяжело тябе здесь, ня сможешь ты в дяревне жить, уйдешь скоро. А зацем мне муж, которому со мной тяжко? Я луцше подожду…
Она же колдунья! Вдруг проснулся страх. Заколдует, приворожит!
– Могу я тябя приворожить, – посмотрела в глаза Алена, – могу. Есть у мяня и заговоры на приворот, и крюцок с лопатоцкой… Да только ня буду. Плохо это, плохо и жестоко – заставлять любить. И не живут привороженные долго, церез три года умирают…
Сергей молчал. Не знал, что сказать. Нетипичное поведение для девчонки. В его время восьмиклассница, влюбившаяся в кого-нибудь, не остановится ни перед чем, чтобы свою любовь завоевать. А уж отказаться самой…
– Откуда… – Он проглотил слюну. – Откуда ты знаешь, что я тебя не люблю?
Алена, уже почти успокоившаяся, вздохнула и погладила Сергея по руке:
– По лицу вижу. Мама моя умела по лицу цитать и мяня науцила. Инаце я бы тябе книгу ня показала, только увидела, цто она тябе ня нужна, тябе просто любопытно…
– А Вацетису?
– А Вацетис сам ня знает, зацем нужна. Ня для сябя он яе исцет. Для кого-то другого. Большого. Оцень большого…
* * *
Сергей твердо решил убираться из Загорок в Песков. Беляки не дотянутся, а здесь каждый день как на пороховой бочке.
Алена, можно сказать, благословила его на отъезд, хотя теперь у Сергея на сердце скреблись кошки. Может, остаться?
Сергей прошел по площади и вошел в волисполком. Проскочил мимо двери председателя – товарищ Поводень до сих пор его немного пугал – и прошел в читальню.
– Привет, Сярежа, – обрадовался перелистывающий подшивки Данила. – С цем пожаловал?
– Данила, совета твоего хочу спросить. С кем мне можно до Козьей Горы добраться? А то нога до сих пор не работает, сам дойти не смогу.
Нога действительно пока не окончательно пришла в норму, Алена обещала, что еще месяцок придется похромать.
– До Козьей Горы? – Данила пристально посмотрел на Сергея. – Не нужно тябе туда.
– Почему? – насторожился Сергей.
Данила перегнулся через стол:
– Люди капитана Ждана тябя исцут.
Вспыхнул и разлился по телу страх.
– Откуда ты знаешь?
– Неподалеку убили парнишку. Высокий, худой, на тябя похожий. Может, и слуцайность, но я думаю, с тобой пяряпутали.
– Да зачем я им?!
– Я ня знаю, – покачал головой Данила.
«Красный подсыл…» – всплыло в памяти. Принимают за агента ОГПУ? Чушь!
Но белякам не докажешь…
Ч… блин! Теперь из Загорок не высунешься!
– И долго мне еще прятаться?
– Нядолго, – откинулся Данила, опершись плечами на стену. – Повадился кувшин по воду ходить – там яму и голову сломить. Если ня успокоится – поймают. Или застрелят. Вот цего яму няймется?
– Так родину потерял, хочет вернуть, – машинально ответил Сергей.
– Кто яму ня давал? Пусть бы возврасцался и жил.
– Так ведь расстреляли бы.
– Кого?
– Ждана.
– За цто?
Сергей почувствовал, что потерял нить разговора.
– Ждана. Он же белогвардеец, против вас воевал…
– Так белогвардейцам амнистию объявили…
– Когда?!
Большевики? Амнистию? Белякам?
– Да ясцо в двадцать первом, как война концилась. И в прошлом году.
– И что, кто-то вернулся?!
– Ну да. Тоцно ня скажу, но тысяц сто вярнулось.
Сергей потер голову, пытаясь уложить в ней новую информацию. Не укладывалась. Сразу после окончания войны большевики объявляют амнистию своим врагам. Все равно как если бы Сталин году так в сорок пятом объявил амнистию всем пособникам фашистов. Бред… Или…
Может, это был такой план хитрый? Заманить врагов в страну и перестрелять?
– А может, тех, кто вернулся, расстреляли?
– За цто?
– Ну воевали с вами…
– Сярежа, – перебил Данила, – ты слышал про гянярала Слащова?
Сергей посмотрел на Данилу. Данила посмотрел на Сергея.
– А, ну да. Был такой в Крымскую кампанию у бяляков гянярал Слащов. Уж сколько он красноармейцев положил. После войны, понятно, сбяжал. А как амнистию объявили – вярнулся.
– И где он сейчас?
История неизвестного генерала в голове также не укладывалась.
– Где? – Данила потер голову. – Кажется, инструктором работает на командных курсах «Выстрел».
Белый генерал – у большевиков? Нерасстрелянный? Вот это да…
Хотя чему удивляться? Сталин не у власти, соответственно здешние большевики помягче большевиков нашей истории и как-то поадекватнее, что ли. В нашем двадцать пятом году господина Слащова поставили бы к стенке еще на границе.
– Вот, – продолжил Данила, – гянярала простили, а уж капитана-то и вовсе. Ну тяперь-то он сам виноват, кто яго заставлял церез границу шастать да с эстонской разведкой связываться? А мог бы спокойно жить…
Да… А теперь из-за непримиримости капитана Ждана ему, Сергею, нужно безвылазно сидеть здесь.
Черт!
Прости, Господи…
* * *
Шестое июля. Иван Купала.
Вернее, сам Иван только завтра, но сегодня ночью в Загорках планируется непонятное действо под названием «Ночь на Ивана Купалу».
Что-то такое пошевелилось в Сережиных мозгах, и он осторожно поинтересовался у Данилы, не тот ли это праздник, когда голые девки скачут через костер. Данила странно покосился на Сергея и уточнил, что да, будет костер и, скорее всего, прыжки девчонок через него, но голышом никто скакать не будет. По крайней мере, на людях.
На берегу Загорского озера – надо же, тут еще и озеро есть – ночью разожгут костры, девушки будут прыгать через них, иногда и с парнями. Будут петь песни… Нет, купаться девушки не будут: ни голые, ни одетые. Гадать разве что в бане. Нет, одетые.
Еще в эту ночь особой силой обладают целебные травы, поэтому ведьмы – Данила покосился на Сергея – и колдуньи ночью пойдут в лес за травами.
Можно сходить поискать цветок папоротника… В этом месте рассказа Сергей подумал, что дураков нет искать то, чего не существует… Хотя… Вдруг, в этом мире папоротник таки цветет? Мир ведь не наш, хотя и очень похож, почему в нем должны соблюдаться наши традиции, правила и законы?
Сергей вышел от Данилы, чтобы пойти к Алене, поинтересоваться, правда ли папоротник цветет, и наткнулся на нее сразу возле волисполкома.
Алена, кстати, после случая с Вацетисом, пропавшим куда-то по своим таинственным делам, пообещала заговорить Сергея от пуль. Вот только чтобы заговор подействовал, его нужно было читать не абы когда, а в конкретный день, а именно на Андрея Наливу, который грозился прийти недели через две. Сергей, которого не выпускали из Загорок хромая нога и нежелание наткнуться на беляков, согласился подождать.
– Привет, – улыбнулся он смущенно. Все-таки опыта общения с девушкой, которая в тебя безответно влюблена, у него не было.
– Привет. Ты сягодня гулять пойдешь?
– Гулять? С девушками?
– И с девушками.
Алена смотрела немного странно: настороженно и с некой надеждой. Сергей понял ее страдания: с одной стороны, девчонке не хотелось, чтобы ее любимый шлялся по другим девкам, с другой – запрещать ему тоже не можешь, раз уж сама отказалась.
– Не буду.
Сергею действительно не хотелось никаких праздников. И местные зазнобы его не привлекали. Хотя были среди них экземпляры с откровенно блудливыми глазками… Нет. Наткнешься не на такую понимающую, как Алена, и окажешься женихом на «ружейной свадьбе». Здесь столько оружия по рукам гуляет, что ничего удивительного в этом не будет.
Да и, если честно, не хотел Сергей обижать Алену.
– Не буду. Я лучше этот вечер у тебя дома посижу.
Алена мгновенно расцвела, засмущалась своей радости и покраснела еще больше. Что делает с девушками влюбленность, казалось бы, бойкая колдунья, палец в рот не клади…
– Только, Сярежа, мяня дома ня будет.
– Как?
– Иван Купала же. За травами я пойду.
Одна? Ночью? В лесу? Где шастают звери? Ладно звери, беляки?
– Может быть, тебя проводить?
Алена быстро взглянула ему в лицо:
– Ня надо. Няльзя никому при этом быть, травы силу потяряют. Будь дома. А хоцешь, сходи погуляй. Где Христя живет, показать?
Да ну ее, эту неведомую Христю!
– Дома буду.
С хромой ногой только с девками плясать. Еще местные парни морду набьют.
Алена увидела приближающегося Сашку Рыжего и церемонно двинулась в сторону дома.
– Привет, Сярежа, – подошел Рыжий.
– Привет, – не стал кочевряжиться Сергей.
– Сярежа, скажи мне одну весць. – Рыжий посмотрел в сторону удалявшейся Алены. – Ты ведь с Аленой живешь…
– Не с ней, а у нее, – на всякий случай уточнил Сергей.
– Пусть у няе. – Сашка наклонился к нему и еле слышно прошептал: – На тябя она тоже заклятье наложила?
– И ты? – вырвалось у Сергея.
– Ага, – понурился Сашка, – на мяня она яго со зла наложила. Приставал я к ней, дурак… Вот и…
– Зачем приставал-то?
– Зацем, зацем… Дурак был, вот зацем.