Сергей сглотнул. Он сразу вспомнил, что девушки у него не было… Давно уже не было.
Нет, Сергей еще вчера во время похода по улицам замечал таких девчонок. Все-таки на дворе НЭП – новая экономическая политика. Хоть что-то из лекций по истории экономики он запомнил, в основном потому, что преподаватель из академии к прогульщикам относился грозно, а рассказывал интересно. Он да еще Евгений Сергеевич, преподававший экономическую теорию, – все, кого он помнил из лекторов.
Значит, на дворе НЭП – расцвет частного предпринимательства, очень быстро придушенный Сталиным. Кстати! В этой реальности Сталин не имеет власти, а значит, НЭП может просуществовать очень даже долго. А это идея!
Обдумать на досуге.
– Что почитать хотите? – Девчонка отложила цветной журнал мод. Журнал мод! В большевистской России! Да еще, судя по надписям, – иностранный!
– Э-э… – Сергей поймал себя на том, что пытается определить наличие лифчика. – Мне, пожалуйста, газеты за этот год. Все. И книги по географии и истории.
Девчонка открыла ротик.
* * *
Все! Сергей хлопнул ладонью по стопке газет.
Выпрямился, неожиданно ощутив, что спина затекла и болит, глаза горят, и вообще на улице уже темнеет.
В библиотеке уже никого не было, только одинокая девчонка-библиотекарша сидела, нахохлившись, за своим столом.
Все! Теперь все ясно. Даже не пришлось уходить далеко в прошлое, хватило двадцатого века.
Теперь Сергей точно мог сказать, ГДЕ произошла развилка и в ЧЕМ она заключалась.
Сначала он попытался проанализировать историю, но почти сразу же увяз в большевистской пропаганде.
Дореволюционная Россия в описаниях большевиков представала местом неприятным и для жизни не очень подходящим.
Из школьных уроков истории (на втором месте после обличения сталинских репрессий у училки стояло описание великой и могучей России), из прочитанных газет, интернет-форумов, телепередач Сергей помнил, что Россия была пусть не самой сильной в мире, но, по крайней мере, страной, которая стояла на одном уровне с такими европейскими державами, как Англия и Франция, не говоря уж о Германии.
В изложении большевиков создавалась картина откровенно отсталой, захудалой, никем не уважаемой полуколонии, даже не сырьевого придатка. Это ж надо было так очернить историю!
Так, почти вся промышленность России, если верить большевикам, принадлежала иностранцам, соответственно вся прибыль шла за границу. Например, золотые прииски были собственностью английских компаний, электротехническая промышленность – немецких, судостроение и большая часть самих торговых судов – французских.
Да и вообще, промышленность была не ахти какой, из-за чего в Первую мировую не хватало ни патронов, ни снарядов, ни оружия вообще. Упоминался даже такой бред, как закупка винтовок в Аргентине. Россия покупает оружие в Аргентине, надо же такое придумать!
Перечислялись годы, когда в России голодали крестьяне: 1892, 1902, 1907, 1911… Как могут голодать нормальные, работящие крестьяне? Кстати, Сергей наткнулся на статистику: доля кулаков по всей России объявлялась всего в полтора процента. Известно же, что кормили Россию в основном кулаки. Как полтора процента могут накормить огромную страну? А бедняков якобы было больше восьмидесяти процентов. Не могут же почти все крестьяне быть лентяями и пьяницами, а кто еще станет бедняком? Понятно, что с цифрами большевики приврали.
Столыпин, кстати, которого Сергей помнил как спасителя крестьянства, большевиками объявлялся «вешателем». Рассказывалось об учрежденных им военно-полевых судах, в которых приговоры выносились пятеркой военных, без прокуроров, без адвокатов, причем решение принималось за одни сутки, и тут же приводился в исполнение приговор. Если бы такая организация была создана Сталиным, Сергей бы еще поверил, но Николаем Вторым? Тот, конечно, был человеком мягким, добрым и глуповатым, но не случайно же он заслужил прозвище Кровавый. Его же святым объявили!
В общем, Сергей понял, что история при большевиках состояла в основном из пропаганды.
Пропаганде Сергей не верил никогда.
* * *
Вот с 1917 года пропаганда должна была закончиться. Действительно, начались изменения, которые можно было бы объяснить только развилкой во времени.
Октябрьская революция в этом мире официально, самими же большевиками, называлась Октябрьским переворотом. Сергей сначала запутался в самих датах: почему переворот произошел то ли 25 октября, то ли 7 ноября? Потом он вспомнил о старом и новом стиле, кажется, как раз большевиками и введенном. С этим понятно. А вот почему большевики собственную революцию революцией не называют? Непонятно. Уж не здесь ли кроется разгадка? Не стал ли 1917-й годом развилки?
Порывшись, Сергей нашел еще несколько подтверждений своей версии. Насколько он помнил, царя свергли большевики, ну или этот факт постоянно ставился им в вину. Здесь же царя свергли в ходе Февральской буржуазной революции. О том, что и в его мире была такая же, Сергей смутно помнил, однако, как ему казалось, в феврале царя не свергли, а ввели конституционную монархию, как в Великобритании. Иначе кого тогда свергали большевики в октябре?
В газетах большевики как-то смутно обходили вопрос о Николае. Вроде бы, с одной стороны, они ставили это себе в заслугу, но с другой стороны, совершенно не описывалось, как они это сделали. А если не большевики, то кто? Генералы? Ага, почтительно приставили пистолет к виску: мол, подписывай, твое величество. То есть свергли того самого царя, за которого потом воевали с большевиками. Как там: «За веру, царя и отечество», так?
Хотя, пообщавшись с капитаном Жданом, Сергей не удивился бы, если бы здешние военные так и поступили. Как-то плохо он отзывался о царе.
Плюс Сергей отыскал событие в семнадцатом, которого в его времени точно не было: восстание генерала Корнилова в августе. Если в его мире белые генералы поднялись только против большевиков, то здесь, судя по всему, им было плевать против кого, лишь бы власть захватить. Могли и царя… того… убедить.
Значит, примем за версию, что развилка произошла в семнадцатом… или нет? Возможно, в семнадцатом она только разрослась до такой степени, что повлияла на историю.
Была у Сергея одна мысль, но для ее проверки нужно было просмотреть здешнюю географию.
Если мысль верна, то изменения затронут только Россию, если же нет – то изменится весь мир.
Итак, география…
* * *
Все, что далеко от России – Австралия, Америка, было достаточно привычно. Хотя об этих странах рассказывалось немного. Упоминались гражданские войны в Америке – Мексика, Эквадор… О таких Сергей не слышал, но он вообще мало слышал о Латинской Америке. Может, и были там такие войны…
США были на месте, президентом там буквально недавно стал некий Калвин Кулидж. Еще в США был сухой закон, гангстерские войны – об этом Сергей знал, голливудские боевики прекрасно иллюстрировали, что там происходило, то есть происходит сейчас. Еще в газетах писали о рабочих волнениях, убийствах профсоюзных лидеров, угнетении негров, расправах с рабочими активистами… Все это Сергей привычно списал на большевистское нагнетание страха, кроме разве что негров. Припомнив наглых лоснящихся чернокожих из тех же американских кинокартин, он подумал, что, если их немного поугнетают, им это только на пользу пойдет…
Африка и Азия пестрели незнакомыми названиями, однако Сергей пришел к выводу, что это старые дореволюционные названия. Иран, к примеру, был Персией, а Таиланд – Сиамом (интересно, к сиамским кошкам и сиамским близнецам он имеет какое-то отношение?). Большая же часть незнакомых названий – судя по всему, колонии европейских государств, после получения независимости вернувшие себе старые названия.
Примерно та же ситуация была и в Европе. Разве что почти все государства большевики подозревали в агрессивных намерениях. Даже Эстонию. Единственное государство, которое считалось почти союзником, – как ни странно, Германия.
Чем ближе к СССР, тем страньше и страньше…
Польша на карте была гораздо крупнее, чем помнилось Сергею. На ее территории находились и Брест – исконно белорусский город, и Львов – вообще столица украинских националистов. Еще Сергей обнаружил город Вильно – судя по всему, Вильнюс, и тоже не в Литве, а в Польше.
Литва, Латвия и Эстония, как уже знал Сергей, в состав СССР не входили (а как же «софетская оккупация»?), были государствами независимыми, хотя тоже немного шизофреническими.
Литва, например, имела столицей Каунас, а не Вильнюс, который здесь был польским, да к тому же в 1918 году пыталась стать королевством. При этой новости Сергея пробил смех.
Латвия и Эстония отхватили себе часть исконно русских земель. В Латвии параллельно с русской Гражданской войной прошла своя собственная внутренняя гражданская война. Хотя, казалось бы, где им там воевать, страна – не развернешься.
К тому же во всех прибалтийских странах советская власть уже устанавливалась! Были созданы соответственно Литовская, Латвийская и Эстонская ССР, однако просуществовали они недолго, и сейчас это были три демократических государства.
Возможно, подумал Сергей, в этой реальности большевики их не смогли захватить, поэтому они и не в СССР? Так, что ли?
Еще больше странностей было внутри самого СССР.
Белоруссия была, во-первых, гораздо меньше: граница с Польшей проходила почти у самого Минска. Но почему не менее белорусский Гомель – на территории России?
Вторая, и самая большая странность Белоруссии – ее герб. Как узнал Сергей, на гербе были надписи на четырех государственных языках БССР. Русский (понятно), белорусский (понятно), польский (странно, но понятно) и… идиш! Как, как еврейский язык оказался государственным языком Белоруссии?!
Украина тоже находилась не в собственных границах. И если западный кусок вместе со Львовом еще можно было бы объяснить агрессией Польши, то почему столица Украины – Харьков?! Российский Крым, Сергей помнил, Украине отдали как раз при Советской власти (Сталин, кажется, хотя, может, и нет). Киев – вот он, в той же самой Украине находится. Интересно, а в Харькове есть майдан?
Границы РСФСР тоже временами находились в неожиданных местах. Если отсутствие Калининградской области вполне понятно: Калининград – это бывший Кёнигсберг, а область – бывшая часть Германии, захваченная в войну… в Великую Отечественную, то есть еще не захваченная. То вот почему граница с Финляндией так близко от Питера… тьфу, Ленинграда? И где Выборг?
С городами России путаница была еще та. Ладно названия типа Троцк вместо Гатчины или знаменитый в будущем Сталинград вместо Волгограда. Понятно, что большевики часть городов переименовывали в честь друг друга. Хотя и с этим не все так просто. Вот, например, Тверь. При большевиках в мире Сергея она называлась Калинин, надо полагать, в честь того дедушки с айболитовой бородкой – председателя ВЦИК, в честь которого потом назвали Кёнигсберг. А здесь она как Тверью была, так Тверью и осталась.
А вот город в Сибири – Новониколаевск. Это что? В мире Сергея такого города не было. А здесь был.
Или вот Краснококшайск, не такой уж маленький городок. Это что? Даже если предположить, что Сергей его не знает, потому что потом ему вернули прежнее название, так раньше это был – Царевококшайск. А Новониколаевск так и назывался, его не переименовывали.