— Нет, мне еще семнадцать. В этом году я должен был поступить в авиационное училище, но я оказался тут. Теперь даже не знаю.
— Если ты не являешься бойцом Красной армии, то откуда у тебя оружие и форма? — спросил сержант.
— У меня встречный вопрос, ГДЕ ваше оружие?
— Долгая история, — вздохнул сержант, и спросил, — так как? У меня кроме ракетницы ничего нет. Вон только что с немцев сейчас снимем и все.
— Да понял я. ТТ не отдам. Остальное, пожалуйста. У меня два нагана, карабин и берданка. Только расписку не забудьте, что я вам оружие сдал, так на всякий случай, — выкобениватся я не стал, понимал что без оружия ребятам просто никуда.
— Берданка-то откуда? — не понял сержант, кивнув.
— Долгая история, — скопировал я, глядя, как бойцы сержанта не только идут к нам, но и катят мотоциклы.
Отдав все оружие кроме ТТ, я стоял вместе с сержантом и рассказывал кто я, и откуда, пока бойцы ворошили склад.
— М-да. Значит отец у тебя полковник Суворов?
— Ну как-то так, — кивнул я.
— Не слышал о таком.
— А вы что всех командиров авиации знаете? — удивился я, причем достаточно искренне.
— Да нет, но все равно я про него нигде не слышал, — пожал плечами сержант, поправляя на поясе кобуру с наганом.
— А вы почему без всего? Где оружие? — с интересом спросил я.
— А-а-а, — расстроенно махнул рукой сержант.
— На лесозаготовках мы были. Летним лагерем стояли, результат ты видишь. Оружие в ружпарке, мы за двадцать километров от него, потыкались в разные стороны, везде немцы, вот к вечеру к вам вышли, — пояснил он.
— Да, понятно, — вздохнул я, и спросил чего он так долго стояли у противоположной опушки.
— Братская могила там. Свежая. Мы сюда вообще зачем повернули? Колонну пленных встретили, десятка три там было, все с голубыми петлицами. Немцев десяток было, с голыми руками на них не кинешься же, пошли по следам и наткнулись на аэродром, — пояснил мне Иванов.
— Понятно.
— Семенов, что там? — крикнул сержант вглубь склада.
— Сейчас заканчиваем, — прилетело в ответ.
— Я пойду в казарму схожу, я там вроде удочки видел.
— Рыбу ловить? — понимающе кивнул он.
— Да.
Оставив Витю у склада, он уже ушел под командование сержанта и сейчас «бдел» у штаба.
В казарме я достал две удочки и срезал с них леску с поплавком, грузилом, и крючком. Удилища можно и другие сделать, главное чтобы снасти были. Меня удивило, что леска была не капроновая, а из шелка, даже непривычно как-то.
Намотав их на щепку и убрав в вещмешок, я направился в полуразрушенную от близкого взрыва бомбы столовую, мне пришла в голову мысль разузнать там на счет продовольствия, но я опоздал в столовой уже были парни сержанта Иванова.
— Привет ребята.
— И тебе не хворать, — приветливо кивнув, ответил один из них, рябой боец с немецкой винтовкой мотоциклиста на плече.
— Где тут соль можно взять?
— Вон там солонки, бери.
И действительно взяв полную солонку, я завернул ее в обрывок газеты и сунул в вещмешок.
— Ребята, там шум двигателей слышно, товарищ сержант приказал уходить в лес, — вбежал в столовую один из бойцов с моей берданкой в руках.
— Уходим, — скомандовал рябой, и мы побежали к лесу.
Мы уже скрылись в лесу, как на аэродром выехало три машины. Одна легковая и две грузовых. У сержанта был свой бинокль, где-то добыл, я же рассматривал их в свой, встав чуть в глубине леса, чтобы нас не заметили с аэродрома.
— Технари, — коротко проинформировал я их, продолжая рассматривать немцев.
Машины остановились у единственного уцелевшего МиГ-1, который я даже не догадался сжечь. Немцы высыпавшись из кузовов облепили пострадавшую машину, и стали ее осматривать.
— Уходим, не по зубам они нам, — вздохнув, приказал Иванов.
В это время пяток немцев отделились от основной группы и направились к зданиям штаба и склада. Остальные стали разбирать истребитель, и подготавливать его к перевозке.
— Может «возьмем» этих? — спросил я, сам не ожидая от себя такого.
Опустив бинокль, я задумался. В последнее время, после попадания сюда, и поляков, я был как бы в прострации, то есть ходил делал все как во сне. А сейчас эта пелена как бы спала с моих глаз, и я понял что хочу жить, просто жить. Вернувшиеся краски вокруг, воздух с примесями горевшей техники и бойцы стоящие рядом, которые с любопытством разглядывали немцев, и о чем-то говоривший сержант, дали мне понять что я «вернулся». Я. Тот настоящий, песенник, балагур, и бабник. Который может пойти на что угодно.
— Что? — не расслышал я, что мне говорил сержант, будучи занят своими мыслями.
— Я говорю, что шанс конечно есть, но как мы будем уходить? Если немцы вон там поставят пулемет, то они перекроют наш отход, и шансов уйти из зданий в лес будут минимальны. По крайней мере потери будут, — повторил сержант.
— Это конечно так… — задумался я на несколько секунд. Во мне проснулся азарт, и я просто хотел уничтожить этих немцев:
— …но если парни с винтовками нас прикроют и не дадут немцам сосредоточиться по воронкам, пока мы уничтожаем этих что к зданиям идут, то шанс есть.
— А когда будем уходить они нас прикроют из окон штаба, а мы их из леса… хм, а что вполне может быть, — после некоторых раздумий согласился сержант.
Быстро отобрав бойцов, Иванов хотел было оставить и меня с безоружными, но я воспротивился:
— Бой в помещениях лучше вести преимущественно из пистолетов и автоматов, так как с винтовкой там не развернешься, — похлопал я себя по кобуре.
Короче меня взяли. В это время, неторопливо идущие немцы скрылись в штабе и складе, и мы прикрываясь деревьями и зданиями чтобы нас не рассмотрели как с машин, так и изнутри помещений, стали передвигаться к бревенчатым зданиям.
Прижавшись к срубу штаба, спиной ощущая все выпуклости бревен, я старался восстановить дыхание. Оказалось, передвигаться под возможным обстрелом или под давлением, что тебя вот-вот обнаружат, очень даже действует на нервы из-за чего сбивается дыхание.
После знака сержанта мы стали заглядывать в окна осматривая помещения. В моем никого не было, а вот в соседнем судя по тому как боец быстро присел, кто-то был, да и я слышал как кто-то бормочет не на нашем языке. Боец повернулся к сержанту и показал два пальца.
«Понятно, там двое!» — понял я его знаки.
Стволом пистолета приоткрыв створку окна, в котором отсутствовали стекла выбитые близкими разрывами авиабомб, я положив ТТ на подоконник, проник в помещение и подхватив пистолет прицелился в дверь. За мной почти сразу влезло два бойца, у одного из них был немецкий карабин, и подсумки с обоймами на поясе. У второго кроме гранаты ничего не было.
Показав на дверь я сделал движение как будто открываю ее показав на того что с гранатой. Кивнув, он медленно переставляя ноги чтобы не скрипеть полом приблизился к двери взявшись за ручку вопросительно посмотрел на меня. Чуть приблизившись, я кивнул, давая сигнал. Парень с карабином страховал меня сзади.
Резко распахнув дверь боец сделал шаг в сторону освобождая нам проход, в который мы ринулись.
Я повернул влево, туда где были два немца, а парень с карабином направо осматривать другие помещения.
В это время снаружи хлопнул выстрел и рядом заорали на немецком. Ворвавшись в соседнюю комнату я застал там двух немцев собиравших раскиданные документы в большой мешок.
Один из них уже срывал с плеча карабин, второй же только тянулся за оружием, глядя на меня выпученными от неожиданности глазами.
Выстрелив в самого шустрого, я перевел ствол пистолета на второго и под крик:
— Найн!!! Нихт шизен!!!
Нажал на спусковой крючок. Подойдя я обнаружил, что первый, в отличие от второго немца еще жив. Спокойно направив на него пистолет я нажал на спуск, вгоняя в него еще одну пулю.
«Это вам за Брест!» — подумал я.
— У меня чисто, — тут же заорал я.
— Оружие давай, — немедленно услышал я за окном, в котором появилась конопатая голова в пилоте.
В здании еще раз хлопнула винтовка, пару раз наган, и короткой очередью протрещал автомат.
В дверях меня страховал тот боец с гранатой, поэтом подхватив один из карабинов, я сунул его ему в руки, а второй тому парню снаружи, после чего стал снимать амуницию, отдав их парням, а вот документы, солдатские книжки, я убрал к себе в планшет. Заметив у одного из немцев наручные часы, я снял их и одел себе на руку, подогнав по руке.
«Швейцарские» — понял я, увидев эмблему. Что меня больше всего привлекло на одном из немцев так это двухлитровый термос, который я немедленно стал цеплять к себе на пояс, благо наплечные ремни позволяли это сделать. Мое внимание привлекло что-то блеснувшее на полу. Нагнувшись, я поднял патрон от ТТ. Расшвыряв бумаги, я нашел полу раздавленную пачку с патронами. Собирая, я убирал их в карман.
— Что там у остальных? — заканчивая спросил я, у стоящего в дверях бойца, который повесил амуницию на плечо продолжая страховать меня, и у того что снаружи, но почти сразу услышал крик с активно начавшейся стрельбой.
— Уходим. Немедленно уходим.
Пропустив вперед того парня в дверях, я склонился над мешком в который немцы складывали документы и зажигалкой Янека поджег стопку, и тут же метнувшись к окну выскользнул наружу чуть было не зацепившись ремнем планшета за край подоконника и поправив лямки вещмешка рванул вслед за бойцами продолжая держать в руках ТТ.
Прикрывавшие нас бойцы с винтовками, дали нам возможность скрыться в лесу, и под нашим прикрытием тоже рванули к лесу.
— Все уходим, а то как бы помощь им не пришла, — скомандовал сержант. И построив бойцов в колонну по одному, оставив меня в конце, быстро повел прочь от аэродрома.
К моему удивлению, но потерь у нас не было, настолько было неожиданным для немцев нападение. Операцию в таком случае можно считать удавшейся, ведь нам досталось четыре карабина с боеприпасами и гранатами. Пятый, к сожалению был для нас недоступен, так как немца убили на виду у остальных солдат, и поэтому прибрать оружие не было никакой возможности.
Через двадцать минут быстрого хода я почувствовал, что у меня стали сбиваться ноги.
Глядя вслед уходящим бойцам, где мелькала спина и Вити, я присел на ствол упавшего дерева, и стал стаскивать сапоги.
— Что у тебя? — спросил меня обернувшийся последний боец, тот самый, конопатый.
— Портянка сбилась, я сейчас догоню вас, — ответил я разматывая портянку.
Поглядев на покраснения на пятке, я заново намотал портянку и одел сапог, и после некоторого раздумья поступил так же и со вторым сапогом. Встав я немного походил проверяя, и побежал за нашими.
Обнаружил я их почти сразу, метров через пятьдесят, они находились у обломков немецкого бомбардировщика, что было ясно по крестам на остатках хвоста, и отдыхали. Видимо ожидая меня, так как Иванов заметив мою фигуру, мелькавшую среди деревьев, тут же приказал строиться. Еще через полчаса мы наткнулись на парашютиста, висевшего зацепившись стропами за ветки дерева.
— Эк как его! — покачал головой Иванов. Летчик напоролся на торчащий сук, который вошел под челюсть, разорвав горло.