И только перед воротами кипел упорный бой. Дружина Рицимера не помышляла бежать, до последнего защищая вождя. Но что они могли сделать против многократно превосходящего их числом врага? Окруженные со всех сторон, они гибли один за другим. Среди них пал Рицимер, сражавшийся в этом последнем своем бою в рядах дружины как простой воин…
Когда Фульциний очнулся от тяжелого сна, было раннее утро. Первые солнечные лучи пробивались в палатку, пахло свежей травой. Он лежал на земле, связанный по рукам и ногам. Рядом стонал во сне Сальвий. Как это они еще живы после вчерашнего? Допытываясь кто они и откуда, варвары так их избили, что на теле не осталось живого места. Ладно, не в первый раз. Главное, что германцам так и не удалось узнать правду. Фульциний упорно стоял на своем — нанял, мол, нас какой-то патриций, сказал в Рим попасть надо. Более ничего не знаю. И Сальвий молодец, не подвел.
Тонкие стенки палатки просвечивали на солнце, видно было как вокруг нее мечутся какие-то тени, то и дело доносились приглушенные голоса. Фульциний прислушался. Поскольку варвары тут были из разных племен, говорили они между собой на латыни. То, что он разобрал было с одной стороны хорошо, но с другой вроде как и не очень. Армия Рицимера уже оставила лагерь и двигалась к Тибуртинским воротам. Это значит, если проконсул не изменил своих планов, скоро случится битва. Марк не сомневался в ее исходе, будучи твердо убежден, что варварам не сокрушить римские легионы. И это было хорошо. Но вот как поступят с ним после этого? В лагере еще оставался обоз и стража при нем. Да и пленников наверняка кому-то охранять поручили. Что сделают с ними варвары, узнав, что битва проиграна? Иллюзий на этот счет у него не было никаких.
С трудом ворочая головой Фульциний осмотрел палатку. Она была явно какого-то хозяйственного назначения: повсюду громоздились туго набитые мешки, целый ворох одежды, лопаты и прочий инструмент. «Варвары», — подумал Фульциний, — «Они бы еще мечей сюда набросали». Мечей, однако, в палатке не нашлось. Зато, поползав по полу, он нашел обломок ножа. Изрядно заржавленный, но сгодится. После нескольких тщетных попыток, Марк понял, что одному ему не справиться. Извернувшись, он несколько раз пихнул ногами Сальвия.
— Что… что такое, — просипел тот, открывая глаза.
— Хватит дрыхнуть. Проснулся уже?
— Проснешься тут.
— Вон тот нож видел? Бери его в зубы и веревки пили.
— Зачем в зубы-то?
— А ты что, руками сможешь?
Повозившись, Сальвий сумел ухватить нож зубами и принялся пилить толстую разлохмаченную веревку, обвившую руки Фульциния.
— Я тут шкорее жубы шломаю…
— Не болтай. Времени в обрез. Не успеешь — нас тут прикончат.
Сальвий возился долго. Несколько раз он ронял нож и, сплевывая землю, снова ухватывал его. Иногда нож вместо веревки глубоко врезался в кожу. Фульциний шипел от боли, но терпел. Напряженно прислушиваясь, он ждал, что вот сейчас полог палатки откинется и кто-нибудь зайдет проверить, как тут дела у пленных. Но никто не приходил — варварам было не до того. Наконец он почувствовал, как веревка слегка подается и стал уже надеятся, что они успеют освободиться. К тому моменту, как Сальвий достаточно надрезал веревку, и Марк смог освободить руки, в лагере варваров что-то произошло. Раздавались громкие крики, за палаткой кто-то метался, громко ржали лошади.
— Может наши подходят? — спросил Сальвий.
Марк не ответил. Схватив благословенный обломок ножа, он лихорадочно пилил веревку на ногах. И едва она лопнула, в палатку вбежал варвар с мечом наголо.
— Ах ты, тварь! — воскликнул он, увидев, что пленник освободился.
Не раздумывая, Фульциний прыгнул вперед и нанес могучий удар ногой варвару между ног. Тот прохрипел нечто невнятное и сложился пополам. Марк подхватил выпавший из его руки меч, мельком заметив как все еще связанный Сальвий благоразумно откатился к мешкам.
В палатку влетел еще один варвар и тут же попытался ударить мечом. Фульциний отбил удар, но при этом не удержал меч — затекшие руки отказывались слушаться. Он отшатнулся назад, попутно опрокинув на варвара кучу мешков, но тот ловко увернулся и пошел на него. «Конец что ли?» — успел подумать Фульциний.
Вход в палатку накрыла огромная тень, громко заржал конь. Варвар всплеснул руками, неестественно выгнулся, из его груди на миг показалось окровавленное жало копья и тут же отдернулось. Безжизненное тело рухнуло на пол.
Все случилось так быстро, что первый противник, которого вырубил Марк, только только пришел в себя. Вошедший в палатку высокий воин в пластинчатых латах походя рубанул его мечом и внимательно посмотрел на пленников.
— Римляне? — спросил он.
— Ага, — ответил Фульциний, присев на мешки. Ноги дрожали.
— Они самые, — подтвердил Сальвий, выползая из своего укрытия.
— Пойдете со мной, — спаситель присел на колено и завозился с веревками Сальвия. — Мне приказали вас разыскать.
Когда они, щурясь от яркого света, оставили палатку, в лагере царил хаос. Повсюду метались обозные рабы, там и сям рыскали всадники. Фульциний еще издали заметил их предводителя, восседавшего на огромном коне. Его шлем с роскошным плюмажем и алый плащ выделялись издалека. Подойдя к нему Марк, вспомнив их первую встречу, не смог удержаться от улыбки:
— Привет, Венанций! Кажется, мы поменялись ролями?
— Похоже на то. Рад видеть тебя живым! Помнится, ты дважды спасал мне жизнь. А я всегда отдаю долги…
Красс медленно ехал к городу по полю недавней битвы. Конь триумвира осторожно ступал среди трупов. На некотором отдалении за ним следовали Публий и Кассий, проконсул слышал как они переговаривались, обсуждая сражение. За спиной букцины трубили сбор. Навстречу полководцу брели легионеры из тех, что участвовали в последней схватке у ворот. Он улыбался, слыша как, завидев его, многие кричат «Слава императору!», «Да здравстувет Марк Красс!». Некоторые, впрочем, все еще не успев отойти от битвы, едва замечали проконсула. Он слышал их голоса:
— Э, Метробий! Да ты, смотрю, все еще жив, старый мешок с костями!
— Ха! Как же мне помереть, когда ты мне десять сестерциев должен!
— Смотрю — а он на меня летит, ну тут я его…
— Потерпи, Маний, потерпи! Щас уж до лазарета дойдем…
Сколько же их погибло сегодня? Эти солдаты — всё, что у него теперь есть. Помимо воли взгляд Красса скользил по лежавшим на поле телам. Их ждет достойное погребение. В их честь он устроит игры — благо пленных сегодня захвачено много. Но сейчас его ждет… Да, навстречу ему уже движется небольшой отряд. «Какие же у них кони здоровые! Надо будет и нам такими обзавестись. А пока лучше сойду-ка я с лошади, а то рядом с таким буцефалом пожалуй буду смотреться смешно». Красс остановил коня и спешился. Заметив это всадник впереди поступил также, и разделявшую их сотню шагов оба прошли пешком. Они остановились в двух шагах друг от друга. Красс видел перед собой невысокого плотного человека, его черные волосы без намека на седину рассыпались по плечам, чуть выпуклые глаза смотрели внимательно. Император Рима был в пыльных, забрызганных кровью доспехах, без шлема, но при мече.
— Цезарь Флавий Прокопий Антемий приветствует тебя, проконсул Марк Лициний Красс! Неожиданна наша встреча, но видно сам Господь устроил ее!
Антемий первым сделал шаг навстречу, и они обменялись римским рукопожатьем. Как равные.
— И я приветствую тебя, император Антемий! Ты прав — сам Юпитер пожелал, чтобы мы встретились!
Рука императора чуть дрогнула, но лишь на миг. Он улыбнулся.
— Сегодня твои легионы покрыли себя вечной славой. Узурпатор повержен, весь Рим славит тебя!
— Да и вы бились на славу. Ваша вылазка была очень кстати.
— Позволь пригласить тебя быть моим гостем, Марк Красс. Мне будет интересно беседовать с тобой… Хотя о чем это я? Все мы здесь римляне, и Рим по-прежнему ваш дом. Вы здесь не гости, но наши сограждане. Сегодня наше родство и братство было подтверждено пролитой кровью. Рим приветствует вас, и я зову твои легионы войти в Город!
— Хм… В мое время армии было запрещено входить в ворота Рима.
— Но только не во время триумфа, не так ли? За эту победу ты достоин триумфа, и завтра город будет готов к празднику.
— Что ж, как триумфатор я могу войти в город во главе своих легионов. Это будет справедливо. Пока же мы построим лагерь вблизи городских стен… Да, горожане, вероятно, страдают от нехватки хлеба?
— Увы, это так. Рицимер полностью перекрыл нам подвоз. Многие голодают.
— В нашем обозе достаточно продовольствия, я немедленно распоряжусь отправить его в город и раздать голодным от моего имени.
— Римляне будут признательны тебе, Красс.
— Пустое. Это мой долг. Ну, а сейчас, как ты понимаешь, у меня много дел. Нам надо собрать убитых, провести смотр легионам… Но вечером я приглашаю тебя и тех, кого ты сочтешь нужным пригласить, в свой лагерь. Мы устроим пир в честь нашей победы и сможем поговорить. Нам многое предстоит обсудить.
— Я приду к тебе, Красс. И нам будет о чем поговорить.
— Кстати, как там Венанций? Это достойный юноша!
— Весьма достойный. Он умчался в лагерь Рицимера, но, думаю, вечером ты увидишь его на пиру. Итак, до вечера, Марк Красс?
— До вечера, император.
В знак прощания оба подняли руки и двинулись каждый к своим солдатам.
Солнце клонилось к закату, но жара все еще чувствовалась. Сняв доспехи и мокрую от пота тунику, Красс умывался за палаткой. Погружая руки в рассохшуюся бадью, до краев полную холодной водой, он яростно тер лицо и шею, с наслаждением отплевываясь и отфыркиваясь. После ему предстояло облачиться в свежее парадное одеяние и отправляться встречать гостей. Шаги за спиной заставили его обернуться.
— А, Кассий! Рад тебя видеть! Ну, что ты мне скажешь?
Квестор, как всегда безукоризненно одетый, держался прямо, будто и не было позади сражения и напряженного дня.
— Я только что вернулся, проконсул. По твоему приказу мы побывали в лагере варваров, и, скажу тебе, съездили не зря.
— Рассказывай, — Красс взял полотенце и принялся тщательно вытираться.
— Я поехал в лагерь сразу после встречи с Антемием. С собой взял пять сотен всадников Эгнация и приказал двигаться туда же двум когортам Пятого легиона с обозными рабами. В лагере мы встретили солдат Антемия, но их вел Венанций и с ними проблем у нас не возникло. Венанций… Впрочем, о нем потом. Весь день мы собирали трофеи. Позже я представлю тебе полный список, пока же могу сказать, что мы получили в целости казну Рицимера — в золотых и серебряных монетах там не менее 20 миллионов сестерциев…
— Не так много, как хотелось бы, но нам пригодится. Надеюсь, деньги ты уже перевез в лагерь?
— Казана в моей палатке под надежной охраной.
— Превосходно. Из этих денег мы сможем выплатить жалование легионерам на несколько месяцев вперед. Надо же поднять их боевой дух. Ну и также я намерен, если будет возможность, дать им погулять в Риме. Пусть отдохнуть, тут им деньги и пригодятся. А заодно местные римляне увидят, что те, кто мне служит, ни в чем не нуждаются.
— Кроме того, нами взяты большие запасы зерна, муки, мяса, овощей и вина. Сотни голов скота. Из оружия — около двух тысяч мечей, пятьсот щитов, семь сотен кольчуг.
— Видимо, Рицимер собирался пополнить армию. Иначе зачем ему все это вооружение?
— Возможно, проконсул. Также нам достались примерно полторы тысячи лошадей.
— Это хорошо. В самый раз будут для нашей кавалерии. Трофеи тщательно пересчитать. Представишь мне строгий отчет, квестор.