– Совсем забыл,что ты кремень, – разочарованно произносит Гоша и прячет руки вкарманы по-пятничному казуальных ввиду свободного кроя инасыщенного баклажанового цвета брюк. – Я удаляюсь.
– Ты разве нетолько что пришел? – изогнув бровь, интересуюсь я.
– Да ладно? Явдруг вспомнил, что у меня встреча. Передай Моське, что буду кобеду. Пока, крошка Мэри!
И прогулочнымшагом, все еще не вынимая рук из карманов, он уходит. Когда меняповысят до директора департамента, я займусь его дисциплиной! И впервую очередь отучу его называть меня этим идиотским прозвищем!Если, конечно, повысят… Нет, никаких «если»! Сделка с «Оушен» уменя в кармане, а, значит, и повышение тоже!
Оба лифта застрялина пятом этаже. Да что там вообще происходит? Сговорились, что ли…Разворачиваюсь на 180 градусов и быстрым шагом направляюсь клестнице. Выбора нет – придется подняться на четвертый этаж пешком.Занятия в спортзале не прошли даром – даже несмотря на никотиновуюзависимость и десятисантиметровую шпильку (высокий каблук – обычноедело) я достаточно бодро шагаю по ступенькам. Быть может, этопривычка – только вверх, полный вперед, ни о чем и никого не жалеть(в том числе и себя, даже когда очень хочется). Ну, наконец-то,четвертый!
Тяжелая железнаядверь внезапно распахивается – я еле успеваю отскочить.
– Ой, – произноситВиталик, сотрудник Рязанова. – Простите, Мария.
«Ненормальный», –думаю я, но вслух ничего не отвечаю и, окинув своего почти убийцунедоброжелательным взглядом, прохожу в коридор. Возле стойкиресепшена стоит Филиппов и объясняет двум седым мужчинам, на какомрасстоянии друг от друга должны быть расположены бордовые полосы.Он, как всегда, более чем корпоративен – начищенные ботинки цветамокрого асфальта, серые зауженные брюки и бордовый кардиган насветло-серую сорочку. С одеколоном, как обычно, переусердствовал –даже за несколько метров улавливается запах кардамона. Увидев меняв вопиюще некорпоративной гамме, Филиппов разводит руками.
– Мария, как тыможешь? Я так на тебя рассчитывал! – вскрикивает он и тяжеловздыхает, чтобы я ощутила весь ужас своего отвратительного инепростительного проступка.
Его собеседникиудивленно осматривают меня с ног до головы, дабы понять, что жевызвало праведный гнев Филиппова.
– У наскорпоративный стиль! – сообщает он. – Это крайне важно, понимаете?Именно поэтому полосы должны находиться на определенном расстояниидруг от друга, чтобы создавалось впечатление…
Я стараюсьабстрагироваться и не слушать его. Быстрыми шагами пересекаюресепшен и, открыв дверь из матового стекла, оказываюсь в длинномслабоосвещенном коридоре. Мимо пробегающая парочка практикантовчуть не сбивает меня с ног. Это уже слишком!
– Где-то пожар? –возмущаюсь я. – Куда торопимся?
Ониостанавливаются и опускают глаза в пол, как будто незатейливый узорчерного кафеля таит в себе ответ на мой вопрос.
– В чем дело?
– Нас отправили вархив за документами, – словно пережевывая что-то, мямлитдолговязый рыжий парень.
Если бы я незнала, что он всегда так разговаривает, то непременно оскорбиласьподобным пренебрежительным отношением к своей персоне. Но Афанасийне обидит даже муху. Как раз наоборот: почему-то всегда хочетсязащитить его. Возможно, причина кроется в его несуразной внешности:жидкие рыжие волосы, испуганный взгляд больших глаз (неужели менявсерьез стоит опасаться?), покрытые рубцами щеки (возможно, из-заоспы), худые и непропорционально длинные ноги (совсем как у паука,за тем лишь исключением, что ноги всего две). А еще: Афанасий выросв детском доме. Несладко же ему, наверное, пришлось! А тут еще я сосвоими замечаниями… Чувство вины открывает один глаз и зловещеулыбается.
– Постарайтесь неубить никого, – произношу я.
Наконец ядобралась до своего рабочего места, располагавшегося в первомотсеке опен-спейса четвертого этажа. Первый отсек считаетсяпривилегированным: во-первых, удаленность от входа в опен-спейс –мимо нас не проходят, к нам именно приходят; во-вторых, расстояниедо стола сзади сидящего не стандартные два метра, а три; в-третьих,только один соседний отсек – меньше ушей и, соответственно, меньшеутечки информации, что особенно актуально – девочки всегда громкообсуждают производственный процесс и не менее громко возмущаются(порой, не скупясь в выражениях). Поскольку в большинстве случаевих возмущения оправданы, то я снисходительно отношусь к такойособенности (отчасти, выходящей за рамки корпоративной этики).
Девочки – это моиподчиненные: Лидия Ландышева – мой заместитель, Ольга Ухова –начальник отдела развития бизнеса, Анна Безухова – начальник отделасопровождения. Хотя, конечно, девочками их можно назвать с большойнатяжкой: самой младшей, Ане – двадцать восемь, а старшей,Ландышевой – тридцать пять.
– Всем привет! –прохожу к своему столу, расположенному возле окна, и ставлю сумкуна тумбочку.
Никто даже необорачивается – все трое уставились в мониторы. С Аней все понятно– она работает, а вот Лида с Олей, закадычные подружки, изображаютбурную деятельность. С моей стороны было верным решением посадитьэту парочку спиной друг к другу, иначе они бы болтали все восемьчасов рабочего времени.
– Ты не забыла,что с понедельника я в отпуске? – Оля все-таки поворачивается в моюсторону. – И я с семьей улетаю в Таиланд.
Любое упоминание«семьи» из Олиных уст вызывает у меня тошноту, потому чтоассоциируется, в первую очередь, с ее деверем – неказистым Валерой.
Никогда не забуду, как он, дыша перегаром мне в лицо, прошепелявил«Детка, ты супер…». Как можно было так напиться на детскомпразднике, устроенном в честь пятилетия собственной племянницы? Аеще я никогда не забуду его танец под «Песню мамонтенка», которуюдети пели в караоке. От воспоминаний по спине пробегают мурашки:сначала вверх, потом вниз.
– Я прекраснопомню о твоем отпуске с семьей, – наклоняюсь, чтобы включитьсистемный блок, и еле заметно морщусь.
– Макс так ждетэтой поездки! – Оля мечтательно закатывает глаза.
При упоминании еемужа, Максима, меня начинает мутить. Мне довелось познакомиться сним на том же злосчастном детском празднике. И зачем я туда вообщепошла?! Благими намерениями, как известно…
– Макс хочетотдохнуть… – томным голосом продолжает Ухова, и я с трудомсдерживаюсь, чтобы не запустить в нее степлером, тем самым приведяее в чувство.
Зачем постоянноговорить о своем муже в таком тоне? Пусть даже Оля – упитаннаяпростушка с более чем заурядной внешностью, а Максим – хорошосложенный, более чем привлекательный (я бы даже сказала –красивый), обходительный и воспитанный – словно сошел с обложкиженского журнала, где под его голым торсом красовалась надпись«Мужчина мечты». Какое кому до этого дело? Снова морщусь,вспоминая, как на протяжении треклятого детского праздника Уховапри первой возможности хватала мужа за разные части тела своимималенькими пухлыми ручками, а он снисходительно относился к еешалостям и даже позволял теребить себя за щеку, при этом жаднопожирая взглядом Ландышеву. Еще бы! Ее более чем откровенное ипосему неуместное для детского праздника платье стало объектомвнимания всей мужской половины ресторана. Кроме, конечно же,жуткого Валеры, провозгласившего меня дамой сердца в тот день…
– Он, что, устал?– интересуется Аня, не отрываясь от монитора.
Ухова сразу жевозвращается из мира грез. Ее густые брови сдвигаются, огонек вглазах угасает, а губы превращаются в тонкую линию. Интересно, онаосознает плачевность своей ситуации или же просто оскорбленазамечанием Ани? Не сводя с нее взгляда, вешаю пальто на спинкукресла и сажусь за стол. Оля хватает розовую кружку, несколькосекунд вертит ее в руках, очевидно, обдумывая дальнейший пландействий: сходить на кухню и налить себе кофе или швырнуть кружкойв обидчицу, чтобы той неповадно было задавать глупые вопросы.Конечно же, Максим устал! И совсем неважно, что он не работает (иникогда за свои тридцать четыре года не работал). При такомзагруженном графике, как у него, устанет любой: спорт (тренажерныйзал, бассейн, футбол, баскетбол, волейбол, бадминтон);многочисленные курсы (китайский язык, 1С, управление персоналом итому подобное); семинары (спасение популяции уссурийских тигров,становление личности, проблемы глобального потепления, применениенетрадиционной медицины при лечении гастрита и так далее); встречивыпускников (детский сад, школа, колледж, институт, опять же –курсы китайского языка и 1С); баня с друзьями (стольмногочисленными, что даже трех раз в неделю не хватает, чтобыпопариться со всеми знакомыми хотя бы раз в год).
Оля, впрочем, неотстает от любимого супруга по количеству увлечений: работа (какможно больше, и даже сверхурочно, и даже, временами, без выходных);хлопоты по дому (готовка, уборка, стирка, глажка и остальныебытовые радости); возня с ребенком (садик, спортивная секция,прогулки и детские праздники); походы в магазин (продукты, бытоваяхимия, гвозди, новый чайник, земля для цветов и детскиеигрушки)…
– Да, устал, –поджав губы, отвечает Ухова и ставит кружку на стол.
– Кто бысомневался, – парирует Аня, продолжая стучать по клавиатуре.
Оля меняется влице. Мне всегда ее жалко, особенно в такие моменты, поэтому спешувмешаться в разговор и перевести тему:
– У меня скоровстреча в «Оушен». Думаю, можно распечатывать договор и собиратьвизы.
– Так уверена, чтоони согласятся? – Ухова округляет глаза.
– Да, – отвечаю я,как ни в чем не бывало, хотя с трудом сдерживаю волнение.
– Крутое платье, –задумчиво произносит Аня, осматривая меня с ног до головы. –Вечером на свидание?
– Нет.
– Нет… – онавздыхает и отворачивается.
Аня почему-товсегда очень радеет за мою личную жизнь – возможно, ввиду полногоотсутствия собственной. Пепельная блондинка с большими голубымиглазами, спрятанными за очками в причудливой оправе, высокая истройная, но скрывающая фигуру в мешковатой одежде преимущественночерного цвета – займись она собой, выглядела бы вполне достойно. НоБезухова всецело отдается работе, без отвлечения на свой внешнийвид и последние модные тенденции. Ее не волнуют даже бесконечныесплетни, витающие по опен-спейсу – поразительное самоотречение воблаго компании! Интересно, надолго ли ее хватит? Сможет ли природавзять свое? В любом случае, это не так уж важно и на мое отношениек Ане никак не повлияет: Безухова будет нравиться мне любой – хотябы за ее прямолинейность.
– Почему нет? Мы сдевочками с нетерпением ждем твоей следующей свадьбы! – Лидазаговорщицки улыбается, переглядывается с Олей, после чего обеначинают звонко смеяться.
– Ха-ха, –передразниваю я.
Шутки не попротоколу – отличительная черта Ландышевой. Ей неоднократноговорили, что до добра это не доведет, но Лидочка (так ее всеназывали) никак не могла успокоиться. Два года назад она такдошутилась на прежнем месте работы, что ее уволили одним днем. Востальном Лидия Ландышева – компанейская личность, способная