Я медленно поднялась, ощутив, как ослабли мышцы за время, проведенное на больничной койке. На то, чтобы пройти небольшое расстояние до ванной комнаты, у меня ушло несколько минут. Там, напротив двери, висело огромное, во всю стену, зеркало.
Я смотрела на свое отражение, и у меня складывалось впечатление, будто я стою лицом к лицу с незнакомкой. По моей коже, подобно холодным ледяным иголочкам, пробежалась нервная дрожь. Я пристально изучала каждый сантиметр тела стоящей передо мной незнакомой девушки. Ее лучистые голубые глаза внимательно смотрели в ответ. Даже сквозь бинты, обмотанные вокруг ее головы, я разглядела длинные волнистые белокурые волосы, спадающие каскадом и огибающие ее миниатюрную фигурку. Я наблюдала, как эта потрясающая девушка, глядя на меня, коснулась своего лица обеими руками. И почувствовала, как по моему лицу прошлись ее пальцы.
— Я Оливия Стюарт, — прошептала я, продолжая изучать свое отражение.
Эти слова разорвали тишину комнаты и как будто повисли в воздухе. Буду ли я когда-нибудь ощущать себя не настолько странно?
***
После недели восстанавливающей терапии я почувствовала себя немного лучше и стала более оптимистично смотреть в будущее. Анализы, сделанные доктором Миллером, оказались в норме, и поэтому сегодня меня выписывали.
— Привет, красавица.
Я подняла глаза и увидела стоящего в дверях Коннора, с большим букетом розовых роз в руках.
— Привет, — я счастливо улыбнулась, увидев знакомое лицо. — Ты вернулся.
— Конечно я вернулся, глупышка. Я приходил к тебе каждый день, и ты каждый раз этому удивлялась. Неужели ты пытаешься от меня избавиться? — спросил он шутя.
Я смущенно захихикала:
— Нет, совсем нет.
Я не знала, как сказать ему, что причиной моего постоянного удивления является то, что он для меня — незнакомец.
— Нравится тебе мое присутствие или нет, но сегодня я здесь, чтобы забрать тебя домой, как и обещал.
— О, верно.
Наши глаза встретились, и мой желудок нервно сжался.
Я вспомнила яркий оргазм, испытанный мною благодаря этому мужчине и, почувствовав как мое лицо покраснело словно свекла, моментально отвернулась. Понимая, что для него я оставалась возлюбленной и любовницей, я все равно находилась в смущении и чувствовала себя беззащитной из-за того, что этот красивый незнакомец знал меня намного интимнее, чем я сама.
— Что случилось? — Он подошел ко мне и легко поцеловал в щеку.
— Ничего, — я откинула свои мысли прочь и одарила его улыбкой.
Он протянул мне букет:
— Розовые розы — твои любимые.
— Спасибо. Они прекрасны, — искренне сказала я, принимая потрясающие цветы, и меня тут же окутал их опьяняющий аромат.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — честно призналась я.
— Хорошо. Значит, ты готова отсюда уйти?
Я усмехнулась и кивнула.
Тридцать минут спустя Коннор помог мне заполнить все документы, необходимые для выписки из больницы. Я переоделась в вещи, привезенные Коннором из моего гардероба: шикарную белую футболку из хлопка с добавлением шелка, темные джинсы фирмы J Brand и пару черных туфель из лакированной кожи от Christian Louboutin на высоком каблуке. По его словам — это был один из моих любимых повседневных комплектов одежды. Я с сомнением посмотрела на протянутые мне семисантиметровые каблуки. Мне они казались скорее причиняющими боль, чем удобными. Но когда я их надела, то оказалось, что они прекрасно сидят на ноге. И, к моему удивлению, я в них ходила очень непринужденно.
— Эй, красавица, — оторвался Коннор от больничных документов, когда я вышла из ванной комнаты, — ты выглядишь так, словно снова стала прежней.
Я проследила за его взглядом, изучившим меня снизу вверх, и по моей спине пробежала нервная дрожь.
— Думаю, моя мышечная память не пострадала, — пошутила я, глядя на свои туфли.
Он усмехнулся и покачал головой:
— Никогда не понимал, как ты можешь ходить на этих штуках. Знаешь, на одном из наших первых свиданий я назвал тебя Чудо-женщиной, увидев, как ты скачешь в таких туфлях.
Я улыбнулась.
— Почему я скакала?
— У нас было изумительное свидание в великолепном винном баре «Триа», и последние несколько бокалов были для тебя явно лишними, — сказал он с улыбкой. — Так что, к концу ночи, ты беззаботно бегала и прыгала по улице, неудержимо хихикая, — он рассмеялся над воспоминанием и улыбнулся мне. — Именно в тот момент я понял, что влюбился в тебя.
Я рассмеялась вместе с ним, как никогда сильно желая помнить этот момент. Я хотела вспомнить свои ощущения, чтобы иметь возможность поделиться ими с Коннором.
Спустя несколько минут мы вышли за пределы больницы и остановились у входа.
— Лив, я хочу забрать машину. Не против, если ты подождешь меня здесь? Я пригоню автомобиль и заберу тебя.
Я кивнула с улыбкой, восхищаясь его галантностью.
Он наклонился и нежно поцеловал меня в лоб:
— Я люблю тебя, красавица.
— Спасибо, — произнесла я и тут же пожалела об этом, сжавшись внутри.
Я не знала, что сказать. Чувствовала, что он хотел бы услышать более теплый ответ, но я не была готова признаться незнакомцу в любви.
Он хмыкнул и улыбнулся:
— Я вернусь.
Наблюдая за тем, как он уходит и поворачивает за угол, я задавала себе вопрос, какими будут для нас последующие дни, недели, месяцы…
Вдруг я услышала слева от себя какой-то шум.
— Извините! Пожалуйста, уступите дорогу!
Я повернулась и увидела, как в мою сторону движется мужчина с беременной женщиной на руках, по-видимому, испытывающей сильную боль.
— У моей жены отошли воды! Отойдите, пожалуйста!
Я наконец догадалась, что стою посреди входа в больницу и мешаю им пройти. Я поспешила отступить, чтобы они могли меня обойти, но сделала это слишком поздно. Мужчина меня толкнул и я, сделав шаг назад, застряла каблуком в трещине асфальта, потеряла равновесие и стала падать.
Уже приготовившись ко встрече с твердой поверхностью, я почувствовала, как сзади меня подхватили сильные руки и потянули вверх. Все еще не отошедшая от своего неожиданного падения, я обнаружила, что меня кто-то заботливо обнимает.
— Аккуратнее, вы же не хотите причинить себе вред, упав с этих убийственных каблуков?
Я оглянулась и шумно выдохнула, глядя в темные как ночь горящие карие глаза, отвечающие мне таким же пристальным взглядом.
Глава 2
Я не cмогла бы вспомнить, как долго тонула в этих темных глазах шоколадного цвета. Незнакомец придерживал меня одной рукой за шею, глядя сверху вниз, и, казалось, что мы застыли во времени и пространстве. Но от неудобного положения кровь прилила к моей голове, я почувствовала дурноту, и это вывело меня из транса. Я моргнула, разрывая наш зрительный контакт.
— Прошу прощения за свою неловкость, — извинилась я, как только вспомнила, как надо дышать.
— Без проблем, — он лучезарно улыбнулся, сделав глубокий вдох, и меня окутало исходящее от него успокаивающее тепло.
Я засмотрелась на его хитрую мальчишескую улыбку, контрастирующую с по-мужски красивым точеным лицом.
— Привет, я Итан, — он помог мне полностью подняться и я, наконец, восстановила равновесие.
Однако он не торопился меня отпускать, продолжая удерживать за руку и пристально разглядывая. Было в нем что-то волнующе-прекрасное, пленяющее меня и заставляющее забыть обо всем на свете.
Услышав его смешок, я наконец прервала свое молчание:
— Почему вы смеётесь?
— Я только что назвал свое имя. Как правило, после этого следует представиться в ответ.
Я почувствовала, как краснею и внутренне съежилась от своего глупого детского поведения. Неужели я вела себя так всегда? И как часто случайные прохожие оказывали на меня такой эффект в прошлом?
Я прочистила горло и сказала:
— Привет, — немного отстранилась и сделала шаг назад, чтобы отойти от него на более благопристойную и безопасную дистанцию. Я разглаживала свою футболку, делая вид, что занята застрявшей в ней соринкой. — Я Оливия.
— Привет, Лив. Я рад, что мы столкнулись друг с другом, — ответил он и послал мне умопомрачительную улыбку.
Его слова застали меня врасплох, и я не могла понять, что же меня смутило, пока не догадалась, что, вероятно, знала этого мужчину. Быть может, если бы у меня не было амнезии, он не был бы для меня незнакомцем?
— Я вас знаю?
Он вскинул голову и, недоуменно на меня посмотрев, спросил:
— Разве ты не знаешь, знакомы мы или нет?
Его вопрос причинил мне боль.
— Я… — я посмотрела в сторону. Уже почти решившись рассказать ему о своей амнезии, я быстро себя одернула: «Ты ничего не знаешь об этом мужчине! И не обязана ничего ему объяснять». — Хорошо. Я вас не знаю, — ответила я твердо. — Но почему вы назвали меня Лив?
Он не торопился с ответом, ухмыляясь и продолжая меня изучать, от чего я нервничала и смущалась еще больше.
Наконец он произнес:
— Но это же твое имя, не так ли? — я услышала насмешку в каждом слове.
— Я сказала, что меня зовут Оливия...
— Но разве Лив не сокращенное от Оливии? — перебил он меня самодовольным тоном.
Я нахмурилась и почувствовала легкое раздражение:
— Возможно, для кого-то это и так, но не думаю, что вам стоит предполагать, что каждая Оливия отзывается на Лив. Поэтому...
— Но, — перебил он меня снова, — я не разговариваю с каждой, — его губы растянулись в широкой улыбке. — Я разговариваю только с тобой. Ты отзываешься на Лив?
— Только если меня зовут друзья, — ответила я.
— Вот видишь! Я не ошибся, называя тебя Лив, — нагло отмел он мой комментарий, поднимая во мне новую волну возмущения. — Поскольку я, вроде бы как, только что спас тебе жизнь, то, можно сказать, мы, по меньшей мере, теперь друзья, — заключил он с самодовольной улыбкой.
— Довольно самонадеянное заявление.
Дерзкая развязность этого мужчины вызывала во мне причудливую смесь раздражения и любопытства. Он был одет в поношенную черную мотоциклетную куртку, в повидавшую лучшие времена серую футболку и в пару темных левайсов, облегающих его ноги в нужных местах. У этого мужчины был нарочито-небрежный стиль, благодаря которому он выглядел так, словно был младшим братом Адама Левина.
— Да что ты говоришь? — бросил он вызов, сверкая глазами в притворном недоумении.
Да, я определенно поднимала самооценку этого последователя Адама Левина.
— Думаю, я должна поблагодарить вас за то, что вы поймали меня прежде, чем я упала, но не думаю, что вы спасли мне жизнь.
Как бы сильно я ни была им заинтригована, я не собиралась мириться с его наглостью. Его эго и так было запредельно высоким.
Он перевел взгляд на мои каблуки, и его губы изогнулись в хищной улыбке:
— Я уже говорил, что это настоящие туфли-убийцы.
Внезапно меня осенило:
— А что, если бы я не отзывалась на Лив?
— Что ты имеешь в виду?
— Что, если бы я отзывалась только на Оливию, а вы только что назвали меня Лив? — я ухмыльнулась ему в ответ.
Он рассмеялся:
— Ну, тогда… — он облизал губы и, сделав шаг ко мне, склонился к моему уху, — тогда я буду рад называть тебя по-своему, что скажешь?