— Да?
Я подумала о Конноре и улыбнулась тому, как мне повезло, что он есть в моей жизни.
— Милая, этот мужчина любит каждую твою клеточку.
Внезапно перед моими глазами всплыло воспоминание.
Я стояла у главного входа в маникюрный салон.
— О, боже! Вы обручились? — завизжала Анна, как только я вошла вовнутрь.
«Как она умудрилась обнаружить мое обручальное кольцо в первую же секунду моего появления?» — подумала я, посмотрев на изумительный сверкающий алмаз, оттягивающий безымянный палец на моей левой руке.
Она нетерпеливо схватила меня за руку и поднесла ее к своему лицу, пристально изучая кольцо.
— Проклятье. Не плохо, Коннор. Именно так и должно выглядеть обручальное кольцо.
Я рассмеялась:
— Тебе не кажется, что оно выглядит слегка вызывающе? — я посмотрела на нее в ожидании поддержки.
— Для будущей миссис Коннор Брейди, невесты одного из самых богатых и самых молодых исполнительных директоров в США? Нет, оно идеально, — она снова завороженно глянула на кольцо. — Просто великолепно, — сказала она, наконец оторвав свой взгляд от моего пальца, и посмотрела на меня с лучезарной улыбкой. — И как ощущения?
— Я счастлива, но если честно, все еще немного шокирована. Я совершенно этого не ожидала.
— А я знала, что рано или поздно это обязательно случится! Этот мужчина любит каждую твою клеточку!
— Пожалуй, ты права. Но тебе не кажется, что это слишком поспешное решение?
Казалось, что она совершенно меня не слушала, возвратившись взглядом к кольцу.
— О, боже мой. Позволь мне сделать несколько его фотографий!
Анна тут же вытащила свой телефон и сделала снимок до того, как я успела запротестовать.
Я захихикала:
— Зачем ты его фотографируешь? Не уверена, что хочу, чтобы его изображение появилось на Фейсбуке или в Инстаграмме.
— Почему тебе все время необходимо быть такой сдержанной, Лив? Тебе бы не помешало иногда демонстрировать то, чем тебя одарила мать. Или другие твои достоинства, например, этот огромный камень, преподнесенный твоим богатым, влиятельным женихом, — с этими словами она принялась фотографировать дальше.
— Да ладно тебе, Анна. Ты же знаешь, я против публикации такого рода материала в социальных сетях.
— Ох уж эта твоя скромность, Лив, — она закатила глаза. — Не беспокойся. На самом деле я и не планировала размешать где-либо эти фото.
— Да? А что ты собираешься с ними делать? — я подозрительно на нее посмотрела, теряясь в догадках, что она замышляет.
Она рассмеялась:
— Я хочу как бы случайно показать их Ричу, одновременно расхваливая твое кольцо. Если уж он не поймет этот намек, то я даже не знаю…
— Лив?
Салон исчез так же внезапно, как и появился, и я снова очутилась в гостиной рядом с Анной.
— Ты что-то говорила? — спросила я, потирая голову.
— Да. Я звала тебя по имени, но ты была будто в отключке. С тобой все в порядке?
Я улыбнулась:
— Все хорошо. Просто я кое-что о нас вспомнила.
Меня охватило волнение от того, что мое практически чистое сознание заполнило еще одно воспоминание, на этот раз счастливое.
— Да? — ее глаза загорелись азартом. — И что именно?
— Я вспомнила о том, как я встретила тебя в салоне и ты, первым делом, увидела мое кольцо.
— Это замечательное воспоминание, здорово, что оно вернулось.
Я засмеялась, радуясь искреннему волнению Анны о моей судьбе. Сама я оживилась не меньше. Я сразу же поняла, почему мы были лучшими подругами, и за что я, должно быть, любила ее так сильно.
— Черт, Лив. Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! Я так сильно скучала по тебе последние две недели! — она взяла меня за руки и пожала их. — Я только вернулась из командировки, когда услышала, что ты вышла из комы и, как только я вернулась в город, то сразу же пришла тебя навестить. Знаешь, я приходила к тебе в больницу, пока ты была без сознания, и мне было очень тяжело видеть тебя там, лежащую совершенно неподвижно… — ее голос сорвался.
Она посмотрела на меня со слезами на глазах. Я была тронута ее искренностью. Как же я хотела ее помнить!
— Ты была там в ту ночь... когда это случилось?
Она кивнула:
— Это было ужасно. Я не могла в это поверить, так быстро все произошло. Помню, что разговаривала с тобой, буквально за двадцать минут до происшествия. Ты ушла искать Коннора, а затем, буквально через тридцать минут, я услышала вой сирены.
— О, правда? — меня что-то смущало в ее рассказе, но я не могла понять, что.
— Да, тогда мы отмечали вашу помолвку, и это была, вероятно, самая первоклассная вечеринка, на которой я когда-либо бывала. Там присутствовали все, кто чего-то стоит. И, милая, в ту ночь ты была так прекрасна. Ты выглядела безумно счастливой.
— Правда? — я тоскливо на нее посмотрела, тоже желая помнить это радостное событие.
— Вы с Коннором выглядели так, словно стояли на вершине мира, — она покачала головой, как будто мысленно возвращаясь в ту ночь. — Я еще никогда не видела его таким счастливым, а потом столь же опустошенным.
— Ты видела меня после... после того, как меня сбили?
Я представила себе, что чувствует человек во время аварии, и в моей груди все сжалось.
— Только мельком и с большого расстояния. Когда это случилось, я была внутри здания и не знала о произошедшем, пока не услышала звук сирены. К тому времени, как я выбежала на улицу, место аварии уже было огорожено. Единственное, что я смогла рассмотреть — это Коннора рядом с тобой и двух фельдшеров, перекладывающих тебя на носилки. Никогда не забуду выражения его лица. Я всегда видела его спокойным и собранным. Но в ту ночь... он был бледным, как полотно и выглядел больным от беспокойства.
Я представила себе эту сцену и по моим щекам потекли слезы. Я поняла, как ужасно, должно быть, чувствовал себя Коннор, глядя на то, как его невесту увозят в бессознательном состоянии. От этой мысли у меня заныло сердце.
Переварив все, что мне только что рассказала Анна о Конноре и наших с ним отношениях, я достала свой телефон и отправила ему сообщение.
Я: Привет, не возражаешь, если этой ночью мы поспим в одной кровати?
К моему удивлению, он незамедлительно прислал ответ.
Коннор: Неожиданно. Мы, конечно же, можем, но ты уверена, что у тебя не возникнет с этим проблем?
Я: Думаю, нет. Знаю, для тебя это так же сложно. Полагаю, я быстрее что-либо вспомню, если буду спать с тобой в одной постели.
Коннор: :) Согласен. Я дам знать Дебре.
Я: Но все равно, не могли бы мы проделать все медленно?
Коннор: Черепашьим шагом, если это именно то, чего тебе хочется:)
Я: Ха-ха-ха. Спасибо.
Почувствовав зарождение надежды, я убрала свой телефон и повернулась к Анне. Как же мне повезло иметь такого замечательного жениха, как Коннор. И мне необходимо приложить все усилия, чтобы его вспомнить.
Глава 3
— Что думаешь, Лив? — папа поднял меня повыше над землей, чтобы я лучше рассмотрела дом перед нами.
Я указала своим миниатюрным пальчиком на светло-синее здание, окруженное белым забором из штакетника.
— Папочка! Это домик Барби!
Моя мама рассмеялась, а затем с лучезарной улыбкой притянула нас в крепкие объятия.
— Лив, милая, это наш новый дом. Разве он не прекрасен? — она обернулась к отцу, со сверкающими от возбуждения глазами.
Видя счастье на лицах родителей, я захихикала:
— Правда? И у меня будет собственная комната, такая же как у Барби?
— Да, будет, — мой папа усмехнулся и шутя дотронулся указательным пальцем до моего носа. Затем он наклонился и поцеловал маму. — Ты счастлива?
Мама одобрительно кивнула:
— Очень. А ты?
— Сейчас рядом со мной стоят два самых главных человека в моей жизни, и вряд ли я буду когда-нибудь более счастлив.
— Да...
Я заметила, что из маминых глаз вдруг ушла частичка радости и, насупившись, недоумевала, почему она не была такой же счастливой, какой была всего секунду назад.
Оказалось, что папа это тоже заметил. Я смотрела, как он нежно погладил маму по щеке.
— Детка, этот дом будет новым этапом для меня, для всех нас.
Она кивнула, соглашаясь, и на ее глаза навернулись слезы:
— Обещаешь?
Я смотрела, как папа вытащил маленькую зеленую монетку из заднего кармана джинсов и показал ее нам.
— Детка, лечение длилось три месяца. Обещаю, что больше не прикоснусь к этой дряни.
Я протянула руки к блестящей зеленой монете:
— Дай мне! — я сжимала и разжимала пальцы в воздухе, пытаясь схватить отца за руку.
Папа усмехнулся и протянул ее мне:
— Лив, это не игрушка.
— Знаю, папочка. Деньги — не игрушка, — важно сказала я, гордясь знанием о том, что монеты — это деньги.
— Нет, это не деньги, — начала объяснять мама, глядя на отца. — Это кое-что гораздо более важное.
Я крутила монетку в руках, разглядывая ее с обеих сторон, и нахмурилась, заметив, что она отличается от тех, с которыми я играла прежде. На этой монете не было лица пожилого человека, как на всех остальных. Я задрала голову и посмотрела на папу, ожидая разъяснений.
— Это штука называется чип трезвости, милая, — сказал он сдержанным голосом, продолжая смотреть на маму.
— Лив, папа хорошо себя вел на протяжении трех месяцев. Поэтому ему дали зеленый чип.
— Трех? — я пристально посмотрела на родителей, наблюдала, как они обмениваются взглядами, значения которых не поняла. — Мне три. Могу я получить такую же?
Они дружно рассмеялись, а я возбужденно захихикала от того, что в мамины глаза вернулось счастье.
— Нет, милая, но ты получишь что-то получше, — папа поставил меня обратно на землю. — У тебя будет вот этот новый дом. Хочешь посмотреть свою комнату?
— Да, хочу!
Держась за руки, мы пересекли тротуар. Я восторженно раскачивала папину руку, приближаясь к зданию. Я смотрела на большой, красивый дом, стоящий перед нами, широко распахнутыми от возбуждения глазами. Он казался намного более привлекательным, чем наша двухкомнатная квартира.
Вдруг мое внимание привлек смех, раздающийся из соседнего двора. И когда я увидела двух кричащих и хихикающих от восторга детей, которые игрались внутри шалаша на верхушке высокого дерева, растущего по соседству, мои глаза загорелись от волнения.
— Папочка! Смотри! — я потянула отца за джинсы, чтобы привлечь его внимание до того, как он скроется внутри дома.
— Знаю, Лив. Здесь в округе живет много детей.
Увидев возбуждение в моих глазах, мама просияла.
— Мамочка, неужели мы на самом деле будем здесь жить?
— Ты бы этого хотела?
Я усердно закивала, наблюдая, как девочка и мальчик чаевничают в домике на дереве. По моему лицу расплылась такая широкая улыбка, что у меня заболели щеки. В здании, где мы жили прежде, не было других детей. Я проводила большую часть времени дома, играя с мамой. Не считая редких встреч с детьми ее подруг или походов с мамой по делам, я никуда не выходила и никогда по-настоящему не видела других детей.
— Папочка? — он посмотрел на меня, стоя перед открытой дверью. — Не могли бы мы остаться здесь навсегда?
Он усмехнулся:
— Мы будем жить здесь столько, сколько тебе захочется, сладкая.