Он вежливо ответил:
— Это, на самом деле, доставило мне радость, мисс Стюарт. — В отличие от Дебры, он отказывался называть меня Лив, даже когда Коннора не было поблизости. — Когда нагуляетесь, позвоните мне, пожалуйста, и я вас заберу.
— Конечно, — солгала я. — Скорее всего, я побуду здесь подольше, может быть, пообедаю с Анной. Поэтому не беспокойтесь обо мне. Если мне понадобиться машина, я вам позвоню.
Увидев удаляющийся автомобиль, я вздохнула полной грудью, ощущая, что смогла, наконец, расслабиться, впервые за этот день.
Я прогуливалась по Келли-драйв, растянувшуюся вдоль реки, и ощущала, как мою кожу приятно холодит прохладный осенний воздух. Я сразу поняла, почему я так любила этот маршрут. Здесь, вдали от шума и суеты города, было тихо, и я чувствовала себя очень спокойно.
После пятнадцатиминутного спуска по тропе, я вышла к музею искусств Филадельфии. Я сошла с беговой дорожки и направилась к красивому зданию. Села на густой, зеленый газон у подножия лестницы, так называемой «лестницы Рокки» из фильма «Рокки», ведущей ко входу в музей.
Не знаю, сколько времени я просто сидела, наблюдая за людьми, которые проходили вверх и вниз по ступенькам, но в какой-то момент, я, должно быть, задремала.
Меня разбудил знакомый голос.
— Ну привет, незнакомка, — от непонятной интонации в мужском голосе волоски на моих руках встали дыбом, и я раскрыла глаза, чтобы узнать, кто прервал мое уединение.
Я приняла сидячее положение и увидела, что это был тот мужчина, предотвративший мое падение у главного входа в больницу, две недели тому назад.
— Эй, привет, — не скрывая своего удивления ответила я.
— Итан, — напомнил он.
— О, верно, — я помнила, как его зовут, но ему незачем было об этом знать. — А я Оливия, — добавила я.
— Лив, — он улыбнулся и подмигнул. — Я помню.
Мой взгляд тут же остановился на его темных потертых джинсах и изношенной кожаной куртке, облегающей его мускулистую фигуру.
Должно быть, он заметил, как я осматривала его с головы до ног, и изогнул губы в дикой усмешке, снимая солнцезащитные очки-авиаторы.
— Прекрати раздевать меня глазами… — начал он, присаживаясь рядом со мной на газон, — ...и начинай использовать свои сочные губки. Так мы быстрее получим то, чего оба хотим.
Я почувствовала, как недвусмысленно отреагировало мое тело на его слова, произнесенные глубоким, хриплым голосом.
— Я... Я этого не делала, — наконец выдавила я возмущенно и отвернулась, сосредоточив свой взгляд на «лестнице Рокки».
— Я просто пошутил, — он игриво подтолкнул меня в плечо. — Может же парень подразнить девушку?
Я повернулась обратно и выгнула бровь.
Он рассмеялся:
— Хорошо, возможно, я шутил только наполовину. Но ты не можешь презирать парня за попытку.
— Зачем ты это делаешь? — бросила я вызов.
Но совершила ошибку, посмотрев в его безумно темные, карие глаза, и резко втянула в себя воздух, ощущая чувственную волну, поднимающуюся у меня внутри.
Не отрывая от меня своего взгляда, он наклонялся до тех пор, пока между нами не осталось всего несколько сантиметров.
— Затем, что ты мне нравишься. Ты дерзкая, — он улыбнулся и, к моему удивлению, это прозвучало неожиданно искренне для его легкомысленной, пофигистической персоны.
— Я помолвлена, — произнесла я наконец и моргнула, разрывая невидимую нить, протянувшуюся между нами.
— Это очень плохо, — ответил он холодно, не пытаясь отодвинуться.
Я молча смотрела, как он убрал от моего лица выбившуюся прядь волос и заправил ее за ухо.
Я знала, что мне надо бы от него отодвинуться, но словно примерзла к месту.
— Итак, как ты себя чувствуешь? — задал он вопрос, изучая меня с теплой улыбкой.
— Что ты имеешь в виду? — переборов смущение, спросила я.
— Ну, когда мы встретились две недели назад, ты только что выписалась из больницы. Поэтому я и предположил, что у тебя было не все в порядке со здоровьем. Так что теперь я просто интересуюсь, как ты сейчас себя чувствуешь.
— О... Уже все нормально.
— Это хорошо. Так ты тоже любишь музеи искусств? — он жестом показал на здание перед нами. — Иногда, по выходным, я сюда приезжаю.
— Полагаю, да, — я не была уверена в своей любви к музеям, но что-то же заставило меня здесь остановиться, стоило мне только подумать о здании, заполненном произведениями искусства.
— Ты только полагаешь? — он поднял голову и недоумевая на меня посмотрел.
Я отвернулась от него:
— Я не помню.
— Да ну?
— Недавно я попала в аварию… — по какой-то причине я чувствовала, что поступаю правильно, скидывая этот груз со своих плеч и смотря правде в глаза. — Когда ты меня встретил, я как раз выписалась из больницы, в которой восстанавливалась после восьмидневной комы. Когда я очнулась, оказалось, что я многое не помню из своей жизни.
Между нами повисло молчание, пока он переваривал мои слова. Но затем он слегка усмехнулся и игриво подтолкнул меня в бок:
— Ну, тогда это объясняет наш странный разговор о твоем имени и о том, знаешь ли ты меня.
Я хихикнула:
— Да.
— Мне жаль, что тебе пришлось такое пережить, — в его голосе прозвучала глубокая искренность, заставшая меня врасплох. Потом он посмотрел на меня и на его лице я прочитала грусть. — Даже не могу представить, как это — утратить все личные воспоминания. Какими бы они не были, хорошими или плохими, они были твоими и делали тебя той, кем ты являешься.
— Да, — я отвернулась, пытаясь незаметно смахнуть слезы.
Я растрогалась от того, что за прошедшие две недели он был единственным, кто попытался представить себе мою ситуацию и понять, через что я проходила каждый день, признавая важность моей потери.
Затем я прочистила горло, нацепила на лицо улыбку и снова посмотрела на Итана.
— Итак, у тебя выходной? — спросила я, меняя тему.
— Да. А у тебя?
— Я... сейчас я взяла отгулы на работе.
— На восстановление?
Я кивнула:
— А чем занимаешься ты, Итан? — попыталась я увести разговор от себя.
— Я независимый консультант, работающий на различные предприятия.
Я рассмеялась:
— Звучит здорово, но очень туманно.
Он усмехнулся и покачал головой:
— Дерзкая и честная. Лив, ты нравишься мне все больше и больше.
Не знаю почему, но эти слова сделали меня счастливой.
— Так что у нас сегодня на повестке дня, Лив? — он оперся на руки позади себя, выжидающе на меня глядя.
— В смысле?
— Сама подумай: сегодня мы оба свободны. Так почему бы нам не провести этот день вместе?
Я уставилась на него, ошарашенная его наглостью.
— Я… — я уже почти начала его отчитывать, но меня что-то остановило.
— Что? — он самодовольно ухмыльнулся. — У тебя есть планы? Или ты одна из тех девушек, которые проводят свои выходные, бегая по магазинам и тратя деньги своего жениха?
— Нет, — возразила я, оскорбленная тем, что он мог подумать такое обо мне.
Он улыбнулся и, поддразнивая, добавил:
— И ятак не думаю. По-моему, ты, скорее, авантюристка.
— Нет, не думаю, что ты прав.
— А мне кажется, Лив, так и есть.
Прежде чем я успела запротестовать и опровергнуть его слова, он схватил меня за руку и поднял с газона.
— Пойдем.
Его глаза возбужденно блестели, пока он уводил меня от «лестницы Рокки».
— Куда мы идем? — несмотря на свое сопротивление, я почувствовала охватившее меня волнение.
— Мы собираемся прокатиться, — он посмотрел на меня своими темными, таинственными глазами, и я ощутила, как сердце у меня в груди застучало быстрее.
Не успела я спросить, что конкретно он имел в виду, как он уже остановился. Я шумно вздохнула, понимая, что он подразумевал.
Мы стояли перед блестящим черным мотоциклом «Харли-Дэвидсон».
Я протестующе покачала головой:
— Я... мне следует вернуться домой.
— Хорошо. Тогда позволь мне тебя отвезти. Я буду ехать не слишком быстро, обещаю, — уговаривал он, гипнотизируя меня взглядом.
Я переводила взгляд с него на байк, пытаясь принять решение.
Внезапно он схватил меня за талию и притянул к своей груди, затем склонился к моей щеке и зашептал хриплым голосом:
— Жизнь коротка, Лив.
Я сама себе удивлялась, но предвкушение запретного, сквозившее в его словах и взгляде, не дало мне продолжать возражения. Вопреки всем рациональным доводам я почувствовала, как кивнула, соглашаясь. В его порывистости было что-то такое, заставлявшее меня чувствовать себя более живой, чем я была за все прошедшее время, с тех пор как очнулась две недели назад. Вместо того, чтобы как все остальные ходить вокруг меня на цыпочках и носиться со мной как с хрупкой хрустальной вазой или с предметом, готовым сломаться в любой момент, Итан был единственным, кто, казалось, не действовал по этой схеме. Он не относился ко мне как к раненной птице, требующей заботы. Вместо этого он подталкивал меня к допустимым границам и воспринимал меня как сильную и бесстрашную личность.
— Дерзкая и честная авантюристка, — его обезоруживающая, кривая улыбка послала дрожь по моей спине, и я почувствовала, как мое тело напряглось в ожидании неизвестного.
Он похлопал по сиденью мотоцикла, жестом приглашая меня садиться.
Я нерешительно посмотрела на небольшое сиденье и сразу же занервничала. Оно слишком мало для нас обоих.
— Давай, Лив. Жизнь ждать не будет, — сверкнул он опасной улыбкой.
Я, тяжело сглотнув, осторожно перекинула свою ногу на другую сторону байка.
— Везет же некоторым, — он поднял брови и оглядел мои ноги, обхватившие сиденье.
Я с отвращением на него посмотрела:
— Ты такой...
— ...потрясающий? — закончил он за меня, с хитрым выражением лица. — Ты абсо-блядь-лютно права.
Я со злостью на него зыркнула и уже собралась слезть с мотоцикла, но он остановил меня и сказал уже нормальным тоном:
— Пожалуйста, не воспринимай все всерьез. Я просто тебя дразню.
Он надел мне на голову мотоциклетный шлем и застегнул ремешок под подбородком. Мы встретились взглядами, и я поразилась, какими теплыми и добрыми были пристально смотрящие на меня глаза.
Он осторожно отвел выбившуюся прядь с моего лица:
— Готова?
На меня нахлынула паника. Я никогда не ездила на мотоцикле и меня пугала только одна мысль об этом.
Он подбодрил меня:
— Не беспокойся. Ты будешь в безопасности, обещаю.
Почему-то я сразу ему поверила и расслабилась, услышав рев ожившего двигателя.
Глава 4
Мы мчались на огромной скорости, и яростные порывы ветра били мне в лицо, набрасываясь на мои замерзшие щеки. На протяжении всей этой бешеной поездки мой желудок сжимался при каждом изгибе или повороте дороги.
Я, зажмурившись, сжимала своими миниатюрными руками холодный металл и мечтала, чтобы мы, наконец, остановились и благополучно возвратились на твердую землю. Я кричала, во рту пересохло от бившего в лицо ветра. Зачем я согласилась прокатиться на этих американских горках? Недоумевая, я спрашивала себя, как долго продлится этот кошмар. Мне всего девять. Я не хочу умирать!