Когда она наконец-то посмотрела на меня, то обвила рукой мою шею, притянула к себе, встретившись со мной на полпути для поцелуя. Массируя своим языком ее язык, покусывая влажные губы, начал двигаться внутри нее, медленно поначалу, ощущая каждый сантиметр ее горячей плоти, наслаждаясь каждым тихим стоном, покидавшим ее рот.
Прервав поцелуй, накрыл ее грудь одной рукой, другой оперся на машину для поддержки. Каждая мышца моей спины была напряжена, плечи горели. Я жадно вдыхал и выдыхал, больше не в силах сдерживаться. Мои толчки стали напористей, между ног словно вулкан был готов извергнуться, настойчивый, испепеляющий. Проклятье, как же хорошо.
Ее груди подскакивали вверх и вниз, пока я двигался в ней все жестче и жестче.
Фэллон впилась ногтями мне в грудь.
– Сильнее, Мэдок. Так приятно.
Я выпрямился, придвинул ее ближе к краю капота, продел руки под ее колени.
– Скажи, что ты скучала по этому.
Она моргнула и сглотнула.
– Да, – кивнув, сбивчиво прошептала Фэллон. – Я скучала.
Я тоже.
Я снова вошел в нее с такой силой, будто это была моя последняя возможность.
Фэллон выгнула спину, простонала протяжно и громко.
– Да… о, Боже!
Ее стенки сжались вокруг моего члена, живот задрожал от частых, поверхностных вздохов. Зажмурившись, она кончила.
Обжигающая волна пронеслась от бедер к члену. Я вышел из нее, судорожно втягивая воздух и поглаживая себя до тех пор, пока не кончил ей на живот.
В горле пересохло, сердце билось так, словно пыталось проломить дыру в грудной клетке. Я уронил голову на Фэллон, между ее грудей, закрыл глаза, чувствуя ритм ее дыхания под собой.
В голове не осталось связных мыслей. Одни лишь обрывки фраз.
Великолепно.
Горячо.
Проклятье.
Черт.
Понятия не имел, что мне теперь делать. Молчание Фэллон свидетельствовало о том, что она была озадачена не меньше моего. Я уже собирался подняться, когда она начала гладить мои промокшие волосы.
Застыв на месте, просто позволил ей ласкать себя.
А затем поморщился, осознав, что не использовал презерватив.
Дерьмо. Серьезно, чувак? Ты хранишь их у себя в бардачке. Почему я даже не задумался об этом? Я всегда пользовался презервативами, ну, за исключением раза или двух с Фэллон в прошлом.
– Я не говорила нашим родителям ничего подобного, – произнесла она, вырвав меня из моих мыслей.
Нашим родителям? С чего вдруг Фэллон вспомнила о них сейчас?
– Чего не говорила? – Я посмотрел на нее, упершись подбородком ей в грудь.
– Они тебе солгали. – Она провела пальцами по моим волосам, глядя в небо. – Я не жаловалась им на то, чем мы занимались, Мэдок. Они случайно узнали и увезли меня.
Прищурившись, поднялся, расположив ладони по бокам от ее головы.
– Ты пытаешься сказать, что не хотела меня оставлять?
10
Фэллон
Что я делаю?
Что, черт возьми, я делаю?
Ну, солгали ему родители. Сказали, что я хотела уехать. Причинили ему боль. Отлично! Мне это на руку. Мэдок это заслужил, и даже больше. Пусть теперь он, в отличие от родителей, опустился на несколько позиций в моем черном списке, но все равно оставался там.
Однако в состоянии посторгазменного блаженства я хотела защитить его сердце. Хотела уберечь воспоминания. Хотела верить, что он не использовал меня.
Но он использовал. Использовал беззастенчиво и забыл обо мне.
Намерение переспать с ним входило в мой план. " Все шло согласно плану" , – сказала себе. Это произошло раньше, чем я думала, и с более распутным поведением с моей стороны, только я так давно не занималась сексом. Устоять перед ним оказалось сложнее, чем я ожидала.
Мы с Мэдоком были безумны в шестнадцать. Слишком юны, чтобы делать то, что делали, но мы учились вместе.
Теперь он стал мужчиной, мы оба обрели уверенность в себе. Мэдок был хорош. Очень хорош. Я чувствовала себя виновато, потому что желала его еще сильнее.
А его пирсинг? Святая Преисподняя.
Отведя взгляд, оттолкнула его от себя и села.
– Нет, Мэдок. Я не хотела уезжать.
Он отстранился, однако я все равно чувствовала, что Мэдок смотрел на меня. Присев, подняла свою мокрую одежду, после чего отвернулась и вытерла живот майкой.
– Как они узнали?
– Какая разница? – тихо сказала я. – Мы были слишком молоды. То, чем мы занимались, было неправильно. Они это понимали. Отправить меня в другую школу было к лучшему.
Я попыталась натянуть свои трусики и шорты обратно. Они оказались слишком холодными из-за дождя, до сих пор поливавшего нас, отчего у меня по рукам пробежал озноб.
– Но они солгали мне. – Он стоял напротив меня, совершенно голый. – Все это время я думал…
– Мы это пережили, Мэдок, – перебила я, избегая его глаз, пока надевала лифчик. – Я оставила все в прошлом, и ты тоже, верно?
***
Казалось, ночью мне потребуется миллиард лет, чтобы провалиться в сон, однако я отключилась через несколько секунд. Не помню даже, как лежала в кровати, пытаясь расслабиться. Сначала разбирательства с Мэдоком, Эдди, потом вечеринка и "дождь" – после всего этого я просто закрыла глаза, а проснулась уже утром, практически в том же положении, в каком уснула.
Вот только стоило открыть глаза, как меня начали атаковать мысль за мыслью, беспокойство за беспокойством. Через голову будто стадо слонов пронеслось.
Я резко вздохнула. Черт. Я переспала с Мэдоком!
Все нормально.Это часть плана.
Но тебе понравилось.Нет, очень понравилось.
Все в порядке.Ты не занималась сексом два года. Тебя просто одолела похоть.
Ты рассказала Мэдоку, что родители соврали?
Ладно, ну, не хотелось мне, чтобы он думал, будто я им пожаловалась. Меня не должно было это волновать. Незначительная загвоздка, которая никаким образом не нарушит общий замысел. Расслабься.
Но он выразит свое недовольство отцу!Мистер Карутерс вернется домой…
Ну, и что? Я хотела, чтобы он вернулся домой. В любом случае мой план осуществится через несколько дней.
Все шло по расписанию.
Я спокойно сделала вдох, но выдох получился шатким.
Почему же я не радовалась?
В первый год после отъезда я была в полном оцепенении, слишком сбита с толку, чтобы разобраться в случившемся. Привести мысли в порядок – об этом даже речи не шло. Однако в последнее время я мечтала лишь о возможности отомстить, причинить боль им всем. Каждому. Я хотела увидеть, как их жизни перевернутся вверх тормашками, аналогично моей.
Но сейчас мои мысли то и дело возвращались к вчерашним событиям.
К ощущениям от губ Мэдока, касавшихся моей шеи. К тому, как он смотрел на мое тело, будто видел его впервые. Как его испепеляющий взгляд и властные руки заставляли меня чувствовать, будто я ему нужна.
Может, Мэдок и был избалованным маменькиным сынком и эгоцентричным засранцем, однако из-за него я потеряла голову.
Мне нужно было помнить: если кто-то хорош в постели – это еще ничего не значит.
Для Мэдока это все игра, а для меня – война.
Перевернувшись, села, свесила ноги с края кровати, но затем моментально опустила голову и протяжно выдохнула.
Проклятье .
Мышцы внизу живота ныли, будто я их потянула. Все тело болело.
Поднявшись, шатко прошла на цыпочках через комнату и приоткрыла дверь. Услышав где-то в доме работавший пылесос, поняла, что Эдди уже не спала. Проскользнув в коридор, помчалась в ванную.
В комнате Мэдока имелась собственная ванная комната. В отличие от моей. Меня ценили не так высоко.
– Ты проснулась! – раздался громкий возглас. – Мне повезло.
Обернувшись налево, я увидела Мэдока, который, закрыв дверь в свою спальню, ринулся ко мне.
В горле ком застрял. Что за…
Словно лайнбекер, он накинулся на меня, обхватил за талию и закинул себе на плечо.
– Мэдок! Отпусти!
– Шшшш… – Он вошел в ванную, захлопнул дверь и усадил меня на стойку.
– Мэдок…
Но мне не дали договорить. Он завладел моими губами, обнял меня своими сильными руками. От давления, оказываемого на мой рот, я едва не задохнулась. Каждый раз, когда Мэдок делал вдох, я тоже пыталась отдышаться, потому что он возвращался буквально через долю секунды. Его губы скользили по моим, быстро, настойчиво, жадно, уверенно. Он запустил обе руки мне под футболку, сжал груди. Я ничего не могла с собой поделать. Мои руки опустились под пояс его пижамных штанов, схватили идеальную, гладкую задницу, и я притянула Мэдока ближе, себе между ног.
– Сразу извиняюсь за свою несдержанность, – сдавленно произнес он, пытаясь стянуть с меня футболку, только я каждый раз опускала ее обратно. – Я возбужден как последний ублюдок.
– О, разве это не обычное дело по утрам? – Я скрестила руки на груди, опять помешав ему себя раздеть.
– По утрам? – Мэдок начал тыкать пальцами мне в живот, щекотать, чтобы я опустила руки. – Я всю гребанную ночь глаз не сомкнул, истязая себя. И зачем только сказал тебе запереть дверь вчера?
Прошлой ночью он проводил меня до спальни и распорядился, чтобы я заперла за собой дверь. Очевидно, Мэдок не всегда был знаком с людьми, приходившими к нему на вечеринки, а потом спьяну разбредавшимися спать по всему дому. Я видела только троих, когда поднималась наверх, но их вполне могло оказаться больше.
– Ты старался защитить меня от насильников, – подметила я, прикусив губу, чтобы сдержать смешок.
– Ага, ловкий маневр. – Он улыбнулся, по-прежнему щекоча мой живот. – Я тоже не смог к тебе пробраться.
Обхватив ладонями мое лицо, Мэдок опять меня поцеловал, его язык проскользнул мне в рот. Покалывающее ощущение растеклось по коже; я вздрогнула, почувствовав зарождавшийся между ног жар. Тоже обхватив его лицо руками, ответила на поцелуй.
Мэдок воспользовался представившейся возможностью и снял с меня футболку одним ловким движением, подобно фокуснику, вытягивающему скатерть из-под сервированного стола.
– Мэдок, нет, – жалобно скомандовала я, сложив руки на груди. – У меня после вчерашнего все болит.
Он сдвинул брови, уголок его рта приподнялся.
– Болит? Из-за меня? Это. Круто.
Идиот . Мне не следовало говорить ему об этом. Теперь он чувствовал себя мужиком.
– Ну, значит… – Вздохнув, Мэдок опустил меня со стойки. – Тебе ничего не грозит. Пока.
Без разницы.Я медленно закрыла глаза, с силой зажмурилась. У меня все под контролем. У меня все под контролем.У меня все под контролем.
Все шло наперекосяк. Он заставлял меня улыбаться. Заставлял забыть. Нам нужно притормозить.
Нам нужно остановиться.
Мэдок приподнял мой подбородок, и его губы вновь накрыли мои. Я позволила ему поцеловать себя, не прилагая ответных усилий, однако все равно вдохнула его насыщенный, свежий запах. Черт, мне нравилось, как от него пахло.