Но сейчас… Сейчас это уже…
- Теперь это уже неважно, - проговорил Максим, поворачиваясь к отцу спиной. Чтобы тот не увидел странного блеска в глазах, полыхнувшим синим пламенем?
- Ты делаешь ей больно, - тихо проговорил Колесников-старший и посмотрел на сына.
О ком говорит отец, можно было и не угадывать.
Макс поморщился.
- Нет.
Александр Игоревич двинулся на него.
- Да что я говорю, - проговорил он, сведя брови. – Ты сам себе больно делаешь!!
Макс молча смотрел на него, сжав зубы. Слова отца, словно ножи впивались в сердце. Вновь бередили те раны, которые, он думал, уже залечило время. Неужели девяти лет оказалось недостаточно?!
Макс раздраженно повернулся к нему спиной, сдерживая себя, чтобы не закричать.
Не собирается он слушать эту чушь! Отец ничего не понимает! Никогда не понимал! И сейчас не должен… не имеет права просто…
Александр Игоревич приподнял подборок и заявил:
- Ты просто не хочешь признавать очевидного!
Максим резко повернулся к нему, пронзил его глазами.
- И что же ты понимаешь под очевидным?!
Они так и стояли, глядя друг на друга, испепеляя друг друга этими взглядами, возможно, но, не отводя их. Два упрямца, два привыкших подавлять мужчины, два меча, скрестившихся в бою.
Александр Игоревич тяжело вздохнул и сказал:
- Ты уже не сможешь ее отпустить, - не отводя взгляда от глаз сына. - И это ненормально, Макс.
Максим поджал губы, стиснул зубы. Не сдержался, чертыхнулся в голос, громко и грубо.
Грудь сковало злостью. На отца, на самого себя. От бессилия. От осознания правоты отца во всем.
Макс наклонился вперед, словно нависая над отцом неприступной скалой, с диким желанием в груди доказать ему СВОЮ правоту!
- Я смогу! – сказал, словно выплюнул он, и резко, обернувшись, двинулся к двери. - Смогу, ясно?! - у двери он вдруг остановился, задумчиво посмотрел на отца в упор. – И ты прав, не нужно мне было жениться… Но раз уж я женат… - он не договорил, но эта недосказанность была яснее и понятнее любых слов. И ему самому, и Александру Игоревичу.
Макс наклонил голову и посмотрел в пол.
- Зря ты затеял этот разговор, он ничего не меняет, и ты это понимаешь, - проговорил он, поднимая глаза на отца. – И я смогу обойтись без нее, если захочу! – сказал он твердо, с какой-то слепой уверенностью и затаившейся в голосе злостью и раздражением, и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
Александр Игоревич закрыл глаза и покачал головой.
- Не сможешь… Потому что не захочешь никогда.
3 глава
«Не вернуть, не исправить хотя бы на миг Недопитую грусть позабытых ночей. В страшной жизни один несмолкаемый крик - Непонятной любви пересохший ручей!»
Елена Горина
Макс злился на отца. Очень сильно. Даже больше, чем просто очень сильно. По правде говоря, так он не злился на него с того самого года, девять лет назад, когда тот заставил его жениться на Лене!
И эта его злость также не могла сравниться с той, что он чувствовал тогда! Ни на долю!
Черт! Сейчас было гораздо… хуже! Да, именно хуже. Чертовски плохо! Так плохо, что хотелось пойти и с кем-нибудь подраться! Или напиться до мертвецкого состояния! Чтобы слова отца, точно острые кинжалы, отравленные истиной, не врезались в его плоть, разъедая и уничтожая его. Всего его. Разбивая вдребезги все его принципы и убеждения. Вновь вынуждая его падать ниц перед обстоятельствами!
Еще раз! Он не мог допустить это еще раз!
И он не мог смириться с тем, что отец… был прав.
Боже, как он был прав! Даже тошно становилось!
Макс провел дрожащей рукой по волосам, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Хотелось вообще исчезнуть. Просто раствориться в неизвестности, и все! Никаких правил, никаких требований, никакого подчинения обстоятельствам, никакой боли…
Макс распахнул глаза и сделал пару шагов в сторону, застыл, засунув руки в карманы.
Черт, отец заявил, что он причиняет Лене боль! Боль!
Макс стиснул зубы.
Да что он вообще понимает в том, что такое боль?! Какого хрена он в этом смыслит?!
Она ЕГО разъедает каждый день! Каждый гребаный день, когда он сидит в своем кабинете и, как придурок, смотрит на телефон, ожидая часа, когда уже можно будет позвонить жене и узнать, где она! Спросить, как у нее дела. Просто для того, чтобы узнать, что с ней все в порядке. Чтобы голос ее услышать!
Макс чертыхнулся сквозь стиснутые зубы. А затем втянул в себя воздух и поднял глаза в полуночное небо. Тяжело выдохнул, выпуская изо рта белесый парок. Нахмурился, поджал губы.
Отец был прав! И в этом тоже, черт побери! Прав просто … утопически .
Макс качнул головой, словно отгоняя от себя подобные мысли. Но они уже разъели его кислотой. И то и дело упрямо твердили, как твердил отец. Одно и то же, сводя его с ума, вынуждая поддаваться безумию, на которое он не собирался себя обрекать, подводя к бездне и вынуждая делать последний шаг в пропасть.
И от этого ему уже никуда не деться. Не избавиться.
Он уже зависел от жены. Почти как наркоман. Только тому нужна была доза героина, а ему просто позвонить Лене и узнать, как она проводит день. Чем занимается, и пусть он прекрасно об этом знал. Знать, что она думает, что говорит… Видеть шоколадно-карие глаза и слышать тихий голос.
И еще самая малость, - знать, что она принадлежит только ему одному.
Макс передернул плечами, и понял, что не от осеннего холода, захватившего его в кольцо, а от досады, от бессилия, от безысходности. И раздражения. Да, он был раздражен. Он был почти в бешенстве!
Этого. Не должно. Было. Повториться!
Он не должен был слушать отца. Не должен был подчиняться ему. Не должен был вновь поддаваться обстоятельствам! Снова. Как девять лет назад. Но почти сдался… Почти признал, что отец был прав.
И то, что его негодование вылилось во внешнюю браваду не в счет. В душе он прекрасно понимал, что лжет. Самому себе в первую очередь.
И что это меняет?! Всю его жизнь ! Всю его гребанную жизнь, черт побери!
Еще раз?! Ну, уж нет!
Макс резко метнулся от двери, пролетел расстояние в три ступеньки одним прыжком и стремительно направился к машине.
К черту все! Он ни за что не сдастся! Ни за что он не позволит кому-то вновь решать за него!
Макс забрался в салон, громко хлопнув дверью, и откинулся на сиденье, тяжело вздохнув.
Почему его, наконец, не оставят в покое?! Почему даже по прошествии девяти лет его по-прежнему пытаются нравоучать, наставлять на путь истинный, пытаются манипулировать им и управлять?! Пытаются ему доказать, что он живет неправильно?! Что причиняет Лене боль!? Что сам страдает!! Да какого черта?! У него все отлично, мать вашу! Отлично! И Лена тоже не жалуется!
Так почему отцу вдруг вздумалось нравоучать его?! Ему просто надоело так жить!
Всю жизнь, как по заезженной колее! Вновь и вновь, как по кругу!
Он зависим от того, что скажет или подумает отец, как на все отреагирует мама. Черт!
Макс вцепился руками в руль, сжимая его сильнее.
Он даже от Лены стал зависим! Против своей воли стал зависим.
И тут отрицать этого даже не имеет смысла. Зачем?.. Ему важно знать, где она и с кем. Как проводит время. Важно знать, что она ждет его, и всегда будет ждать. Простит ему его бесконечные выходки. Важно знать, что когда он придет, она встретит его у дверей и ни о чем не спросит, хотя он мог бы ей так много рассказать! И вот… черт! В ее глазах он прочитает столько боли! В ее чудесных шоколадно-карих глазах – столько боли! Как она только может там помещаться?!
И он, конечно, обзовет себя кретином и недоумком в который раз. Будет винить себя и корить. А смысл?.. Никакого!
В следующий раз он поступит точно так же, заставив ее страдать вновь.
Он был себе противен в такие моменты, не хотелось даже в зеркало на себя смотреть. Но… признать то, что он… Как там сказал отец?! Он не сможет ее отпустить?! Черт, как это пафосно звучит!
Он. Не сможет. Ее. Отпустить?!
Это кто сказал?! Отец?! А ему-то откуда знать?! Он что, заглядывал в Книгу Судьбы?!
Он сможет, если захочет! Сможет! Просто… зачем?! Зачем ему ее отпускать?.. Да она и сама не захочет уйти! Несмотря на тот факт, что он ведет себя, как последний козел, она его любит. Любит! Все эти чертовы девять лет любит! И будет любить всегда. Если бы не любила, то давно ушла бы, ведь так?!
Он сжал руль еще крепче.
Не ушла бы. Не ушла! Потому что любит…
А он устал. Устал, чтобы его к чему-то принуждали! Девять лет назад он поддался убеждению отца. Женился. Второй раз поддался уговорам гребанной совести, проснувшейся в его сердце очень некстати. А теперь… Теперь он больше не повторит ту же ошибку! Ни за что не поддастся. Ни за что не уступит!
И Лену отпустит, если захочет! Только этого все равно никогда не произойдет.
Макс приподнялся на сиденье и потянулся к телефону, лежащему в кармане джинсов. Набрал нужный номер, с силой нажимая на кнопки.
- Я ни от кого не завишу, ясно? – прорычал он себе под нос. – И я это докажу!
Ему ответили после первого гудка.
- Да? Макс?
- Лика? – проговорил он быстро. – Это я, да.
На том конце раздался непонятный звук. А Макс скривился.
- Я думала, ты сегодня занят.
Макс вцепился свободной рукой в руль, сжав его так, что побелели костяшки пальцев.
- Так и было, - сказал он, начиная раздражаться. – Ужин у родителей. Марина тебя предупредила?
- Предупредила, - согласилась девушка. – И что? Ты освободился раньше?
- Мы можем встретиться?! – не отвечая на ее вопрос, выпалил он.
Он думал, что молчание убьет его, пройдясь по его нервам раскаленным проводом.
- Ты этого хочешь? – прямо спросила Лика.
- Да! - рыкнул Макс. – Через два часа у тебя! Я буду!
- Хорошо, буду ждать, - согласилась девушка.
- Отлично. До встречи!
Она не успела ничего ему сказать, как он отключился. Яростно запихнул телефон в карман джинсов и пробормотал со злостью в голосе:
- Я смогу без нее, ясно?! Смогу!
Лена не понимала, в чем дело, но обратная дорога в город, была крайне напряженной.
Она сидела в машине, вжав в себя плечи, с натянутыми, как тетива, нервами, и не могла позволить себе расслабиться ни на мгновение, словно бы поджидая подвох. Атмосфера в салоне машины накалилась до предела. Казалось, что сейчас вот-вот вспыхнет искра, из которой разгорится настоящий пожар.
И ее в себе поглотит.
Максим после разговора с отцом вернулся в гостиную, словно сам не свой. Стремительно метнулся к ней и зашептал на ухо, что им пора уходить, как-то неловко попросил у матери прощения и весьма неубедительно соврал о том, что у них в городе появились срочные дела. Лидия Максимовна еще пыталась возражать, настаивала даже на том, чтобы они остались на ночь, но Макс просто потянул Лену за локоть, подталкивая ее к выходу, и приговаривая какие-то глупости насчет того, что им нужно возвращаться.