— Ага, — говорит Оливер. — Поэтому ты и приехал.
— Чем больше я об этом думал, тем больше был уверен, что не хочу в этом участвовать. Даже когда приехав в Сан-Диего, я это знал. Я не хотел давать добро и обнадеживать их. Не хотел делать из нас посмешище. Но когда я приехал в Калифорнию и… один из двигателей вышел из строя, потом и другой, в итоге мы могли бы вообще все потерять. И не один кредит не смог бы нам помочь.
— Ты не сказал ни мне, ни Анселю.
Я качаю головой.
— Не сказал.
— Но рассказалХарлоу.
Глубоко вздохнув, я перевожу взгляд на горизонт. Над головой нарезает круги чайка, прежде чем клювом вниз спикировать в океан.
— Да, — наконец, отвечаю я.
— И как ты думаешь, должен ли я злиться, что ты рассказал ей, а не мне? Ты с ней знаком сколько, двенадцать часов? — спрашивает Оливер. — А мы дружим больше шести лет.
— Ты прав. Но вы с Анселем постоянно присутствуете в моей жизни. А Харлоу временно. — Оливер приподнимает бровь и я быстро добавляю: — Поначалу я так думал.
— И поэтому тебе было легче открыться человеку, которого ты едва знаешь, нежели тем, с кем общаешься всю взрослую жизнь?
— Думаешь, я не понимаю, что это бессмысленно? Но я не хотел, чтобы вы знали о происходящем, до тех пор пока сам во всем не разберусь. Мне не хотелось, чтобы вы видели меня в таком состоянии.
— Ты упрямый гордый идиот, Финн Робертс.
Я поправляю бейсболку.
— Ну да, мне это уже говорили.
— После всего услышанного, я так понимаю, ты уехал, когда узнал, что Харлоу сделала тоже самое.
Я сдвигаю брови, ничего не понимая.
— Она не хотела говорить тебе о своей маме, ты не хотел говорить нам о своих проблемах. Вы оба хотели пережить все самостоятельно.
— Нет, — качая головой, отвечаю я. До меня доходит. Он думает, я уехал, потому что Харлоу ничего мне не рассказала. Господи. С каких пор я стал таким бездушным? — Я не поэтомууехал из города, Оливер. Ради всего святого. Такое же случилось и с моеймамой, а еще я рассказал Харлоу о своих проблемах, и ночью мы признались друг другу в вечной любви. Если бы дело было только в этом, меня не надо было бы спасать.
— Очевидно, здесь что-то еще, и Харлоу такая же упрямая, как и ты.
Я потираю глаза руками.
— Я уехал из города, потому что мне нужно было возвращаться сюда и… — глядя на него, я делаю паузу, — и я уехал, потому что разозлился на Харлоу, когда она хотела спасти мой бизнес, не обсудив это со мной.
Качая головой в недоумении, Оливер откидывается на спинку.
— Что?
Я рассказываю, как Харлоу встречалась с Сальваторе Марин, не посоветовавшись со мной. Как она обсуждала детали моей жизни, к которой не имеет отношение. Как она предложила использовать на протяжении нескольких месяцев мою лодку, когда даже не знала, смогу ли я выполнить условия контракта или нет.
— Получается, она заранее не хотела тебе говорить, пока не убедилась, что все получится? — мягко интересуется Оливер, словно чтобы просто убедитьсяв том, что он и так знал. — Она не хотела делиться этим, пока это не стало реальной возможностью?
— Ну да, — осторожно отвечаю я. — Именно так она и объяснила.
— Прямо, как ты, когда не хотел говорить нам о телешоу, пока это не стало реальной возможностью?
Я понимаю, куда он клонит, но тут все равно не складывается:
— Оливер, эта ситуация — полный бардак. Конечно, я сразу же должен был вам все рассказать, ведь вы мои друзья. Но Харлоу следовало посоветоваться в этом вопросе, от этого зависит вся моя гребаная жизнь . Это не одно и то же.
Некоторое время он смотрит на воду.
— Да, я понимаю.
Мне больше нечего добавить.
— Пошли, блять, выпьем пива. Я тебе расскажу все подробности про шоу.
Оливер кивает, встает и идет за мной в сторону моего грузовика.
— А ты счастлив здесь без нее? — спрашивает он. — Ты доволен, что каждый вечер возвращаешься в пустой дом?
Невесело усмехнувшись, я отвечаю:
— Не особо.
— Ты, конечно, думаешь, что она настоящая засранка, которая пыталась разрушить весь твой бизнес. Вот же сучка .
— Господи, Оллс, она ничего такого не хотела , — инстинктивно защищая ее, отвечаю я. — Возможно, она просто искала способ, чтобы мы были вме…
Я останавливаюсь, оглядываюсь и вижу широченную самодовольную ухмылку Оливера.
Со стоном я говорю:
— Да пошел ты на хуй, чертов австралиец.
Глава 15
ХАРЛОУ
Во вторник я просыпаюсь и сразу же понимаю, что у меня начались месячные, которые сразу же принесли как облегчение, так и злость на Финна, что он просто запрыгнул в свой грузовик и свалил на север, так и не разобравшись в наших отношениях.
Одно из качеств, которое мне нравилось в Финне, — что он очень простой и готовый на все ради семьи, работы или друзей. Похоже, это не относилось к девушке, на которой он был женат двенадцать часов часов, влюблен в течение дня, и которая могла от него залететь.
Но тут же вспоминаю, почему мне это в нем так нравилось — потому что именно так воспитывали и меня. Заботиться о других. Не пугаться ответственности. Решать проблемы. И, как говорил мой папа бесчисленное количество раз, «беспокойство — это еще не подготовка».
Поэтому на рассвете я еду к родителям проверить, убедиться или, по словам папы, стать навязчивой мухой.
Папа уже встал, но толком не проснулся и ел хлопья, глядя в окно, поэтому я взбегаю по лестнице и забираюсь к маме в постель. Я не хочу посвящать ее в свои проблемы, зная, через что она каждый день проходит, но она все же мама, которая нуждается в крепких объятиях.
У нее еще не выпадали волосы, но я уже оплакивала их. Я унаследовала папину оливковую кожу, но мои рыжие волосы были от мамы, и сейчас они были рассыпаны по всей подушке, такие же длинные и густые, как я помню с детства. Ее волосы были ее главным достоинством на пике ее карьеры. Однажды она даже снималась в рекламе шампуня, и я любила ее дразнить, ведь они были очень блестящие и пышные.
— Доброе утро, Тюльпанчик, — спросонья бормочет она.
— Привет, Пантин.
Она хихикает и утыкается лицом в подушку.
— Ты никогда от меня не отстанешь с этим, да?
— Ага.
— Гонораром от этой рекламы мы оплатили…
— Папины камеры, которые он использовал при сьемке «В западне», — заканчиваю я за нее. — Это помогло ему заключить контракт с «Юниверсал» для «Виллоу Раш», за который он получил Оскар.
Это правда. Мамина работа оплачивала папину, именно так мы и двигались вперед, и каждый этим гордился, не смотря на то, что мой папочка самый гордый мужчина на земле. Мама была из богатой семьи в Пасадене. А папа сын матери-одиночки. Но его никогда не заботило, что его карьера пошла в гору, благодаря имени и связи с Маделин Вега. После того как любовь всей его жизни стала его женой, для папы имели значение только три вещи: что мама взяла его фамилию, как сделать ее счастливой и чем бы им двоим заниматься в жизни.
— И почему парни такие придурки? — спрашиваю я.
Она смеется.
— Ни разу не слышала, чтобы ты расстраивалась из-за парня. Я уже начала было волноваться.
— Волноваться, что я интересуюсь девушками?
— Нет, — смеясь еще громче, отвечает она. — Это было бы еще полбеды. Я переживала, что ты стала хладнокровной пожирательницей мужчин.
— Делаю, как папа, — зарываясь лицом ей в волосы, объясняю я. Не смотря на обычные шампунь и крем для лица, сейчас она пахнет по-другому — не плохо, а просто иначе — это результат химиотерапии и других процессов, происходящих с ее телом. Не то чтобы я думала об этом каждый час, но иногда это обрушивается, как снег на голову, и я понимаю, что мама больна, и мой мир теперь не такой, каким был два месяца назад. — Просто раньше я никого не воспринимала всерьез.
— Ты имеешь в виду, пока не появился Финн?
— Ага.
Она поворачивается ко мне лицом.
— Что случилось?
Я рассказываю ей — без подробностей — как мы встретились, как мне нужно было отвлечься, и как он меня слишкомотвлек. Рассказываю о настоящих чувствах, о наших признаниях в любви . Она уже знала о возможной сделке с Сальваторе, но не знала о последствиях.
— Милая, — говорит она и кладет свою теплую руку мне на щеку. — Ты всегда поступаешь по велению сердца. Но партнерство начинается в самом начале. Я снималась в рекламе, чтобы помочь папе, но это решение мы приняли вместе.
— Я понимаю, почему Финн расстроился, и я его не виню, — отвечаю я. — Но вот чего я до сих пор не понимаю — это почему он не мог уступить и понять, что это хорошая идея, или хотя бы обсудить ее со мной. Я же не подписывала контракт в Сэлом. Он всего лишь заинтересовался . А Финн просто взял и отказался.
— А как, думаешь, поступил бы папа, если бы я пришла после отснятой рекламы Pantene и отдала ему чек со словами: «иди покупай свои камеры, милый»?
Застонав, я зарываюсь лицом в подушку.
— Черт возьми.
— По какому поводу выражаемся? — интересуется папа в дверях, отпивая кофе из кружки.
— Твоя дочь учится строить отношения, — отвечает мама.
Он фыркает.
— Наконец-то.
— Вы, двое, уже закончили со всей этой ерундой? — вставая с кровати, спрашиваю. — Я очень занята и нужно еще сделать кучу важных дел.
— Ты сегодня работаешь? — кричит папа, пока я спускаюсь по лестнице. По его тону можно понять, он думает, что нет.
Я останавливаюсь на третьей ступеньке и, пока папа не видит, в спину посылаю ему убийственный взгляд.
— Нет! — отвечаю я.
— Позвони Финну! — кричит папа. — Он мне нравится!
* * *
Проблема в том, что я не хочузвонить Финну. Хочу поехать в Канаду, врезать ему по яйцам и уехать домой. Он ведет себя, как большой ребенок, и то, как он уехал из города, лишь доказывает, какая он задница. Руки чешутся отправить ему по почте посылку с пластмассовым палтусом, последним фильмом Сальваторе на DVD и упаковкой тампонов.
Я официально оставила свою стажировку в NBC, и, клянусь, кажется, никто даже не заметил, что я ушла. А если и заметят, будут говорить «Дитя Голливуда не способна даже к работе в офисе».Сальваторе арендовал для меня офис в его здании в Del Mar, и я ему пообещала, что я буду самой лучшей офисной девочкой из тех, кто у него был. Он посмеялся и сказал, что это здорово, но вот только я бывать с ним в Лос-Анджелесе как минимум три раза в неделю, поэтому с подобными обязанностями будет справляться кто-то другой.
Эта новость была, как гром среди ясного неба: он не только взял меня на работу, но еще и в качестве своего ассистента. В NBC меня знали, как подающую кофе девочку, а теперь я деловая женщина, правая рука одного из главных продюсеров Голливуда. Но папа даже глазом не повел, когда я ему об этом сообщила.
— Я знал, что это всего лишь вопрос времени, — сказал он мне и подарил улыбку, от которой я почувствовала себя самой яркой и красивой звездой на небосклоне.
Но даже с началом работы, недели, полной телефонных переговоров, налаживанию контактов, выбору мебели в офис… все это время без Финна было очень странным. Я уже готова была тысячу раз ему позвонить и рассказать, как прошел день, или поделиться своими впечатлениями от работы с Сэлом.