— Ага! — ухватилась она за последнюю фразу. — Значит, все-таки друг в далекой стране? Значит, намереваетесь меня как-то использовать?
— Это может никогда не произойти. Мы держим наших друзей в самых разных точках, с учетом того, что ситуация может перемениться в любой момент и нам понадобится узнать, какая там погода.
— Хорошо, — усмехнулась Панова. — О погоде я вам расскажу. Куда подавать заявление на работу?
— Чистая формальность. Вот здесь все найдете.
Он выудил из недр глубокого кармана куртки сложенный вчетверо листок бумаги. Она развернула его, пытаясь прочесть при тусклом свете лампы около подъезда. Там значился электронный адрес. И все.
— И это все?
— Вы же умная девушка, дальше сами разберетесь. До свидания и спокойной ночи.
Он учтиво кивнул и зашагал по тротуару прочь. Она больше никогда его не видела.
* * *
Панова повторила свою просьбу несколько раз. Для убедительности. Ужин — без мамы.
— Но ты же уезжаешь, Оля. Ты не увидишь ее год, а то и больше. Ладно уж тебе.
— Вот и хорошо. А тебе не приходило в голову, пап, что я из-за нее и уезжаю?
Зачем она это сказала? Чтобы добить его? Ведь неправда. Не вся правда, вернее. Она и до ссоры стремилась уехать. Зачем же теперь давить отцу на больное место?
— Но это так… так по-детски.
— Причина вовсе не детская, пап. Уверяю тебя.
— Нет таких причин, Оль, просто нет таких на свете причин, чтобы отказаться навсегда от матери.
— Есть. Просто ты упорно закрываешь на это глаза.
— Марина очень переживает.
— Ей не повредит. Не раньше, так хоть сейчас пусть немного почувствует, как…
— Оля, ты никогда не была такой жестокой. — В его голосе звучал ужас, смешанный с горьким удивлением. — Что случилось с тобой?
— У меня ощущение, что мы, ты, пап, и я, расплачиваемся за чужие грехи. Это несправедливо.
Отец вздохнул. Он постарел. Он больше не понимал, как устроен мир. Он не понимал, как устроена его родная дочь. Она словно повернулась к ним другим боком, а там вместо родного лица — черная дыра. Ну что с ними делать, с девочками? Марина совсем потухла. Замкнулась, захлопнулась. Прижмется к нему по вечерам и уставится в телевизор невидящими глазами. А иногда, наоборот, словно бес в нее вселяется, начинает чистить весь дом, каждый угол, перебирать шкафы, готовить, строгать, лепить, зазывать гостей на ужин, заполняя пустоту разговорами и шумом. Казалось, она смирилась с разрывом и даже находила в этом какое-то мазохистское удовлетворение. Словно, как и дочь, считала, что пришло время расплаты. Только вот за что? Панов не знал. И не спрашивал. Возможно, боялся, что не сможет абстрагироваться от ситуации, как Оля. Но и жить с этим не сможет.
На прощальный ужин к бабушке явились Ольга, отец и двоюродная сестра Аленка. Ужин получился грустным и напряженным. Как бы Алена ни старалась развеселить всех, представляя Ольгину жизнь в Африке, разрядить обстановку не удалось. И даже бабушкины котлеты и брусничная наливка не спасли. Наоборот, Аленка, захмелев, завела с Ольгой бессмысленный спор, в итоге чуть не поссорились.
— Смотри не выскочи там замуж, Оль! — хихикала Аленка, раскрасневшись от наливки. — А то потом будем черномазеньких ребятишек нянчить.
— А если и так? — холодно спросила Ольга. — Ты что, чернокожего ребенка на руки не сможешь взять?
— Ой, не представляю. Да и вообще — они же другие совсем! Как инопланетяне.
— Такие же, как и мы. И дети такие же.
— Ты прям так говоришь, как будто уже точно решила там приглядеть кого-то. Может, мы чего не знаем, а? — хитро подмигнула Аленка.
Ольга смотрела на нее, как на убогую. Ну и дура. И откуда такие мысли в голове?
— А ты, пап? — повернулась Ольга к отцу. — Ты тоже считаешь, что не смог бы взять на руки чернокожего ребенка?
Панов смешался. Потом немного смущенно улыбнулся:
— Было бы неожиданно, конечно. Но в целом — все равно.
— Может, мне тогда усыновить там парочку?
— Ой, Ольчонок, — выпучила глаза Аленка, — ты совсем сбрендила! Своих рожай лучше.
— И своих тоже. И чужих привезу. В подарок. А, пап? Ты бы взял на воспитание?
— Я и тебя одну никак не могу воспитать, — отшутился Георгий Юрьевич.
— Нет, ну прямо мода пошла на усыновление, — протянула томно Аленка, любительница гламурных журналов и сплетен о звездах Голливуда. — То одна усыновит, то другая. И все только и говорят об этом.
— А почему бы не говорить, Ален? Разве не молодцы они? Могли бы деньги на шмотье тратить, а они — детей из приютов вытаскивают, дают им дом.
— Все это показуха. Модно — вот и делают. Очередной проект.
— Я такой моде безумно рада. Правда, незаметно, чтобы все валом побежали усыновлять детей, эту моду подхватить труднее, чем моду на сумочки. Зато осуждать, как ты, — так пожалуйста.
— Ну что ты завелась, Оль? Тебе-то это зачем? Звезды усыновляют ради пиара, налоги скашивают, еще зачем-то, не знаю. В журналах много про это пишут. А у тебя вообще откуда такие мысли могут быть? Ты же не мать Тереза. Что-то я не замечала в тебе качеств святой, сестрица.
Аленка хитро прищурилась. Бабушка и Георгий Юрьевич с опаской смотрели, как все больше и больше злится Ольга. Алена, конечно, несла чушь полную, но не ссориться же в последний вечер!
— А знаешь, почему разные людишки поливают грязью тех звезд, которые делают добрые дела? Ищут у них корыстные мотивы? По элементарной причине — свое бездействие надо же как-то оправдать. Те, делающие, корыстными дрянями у них выходят, а они, ничего не делающие, высокоморальные и бескорыстные, беленькие и пушистые.
— Да, я вот считаю, лучше ничего не делать, чем делать ради показухи. Противно даже!
— И что тебе противно? Что кому-то жизнь улучшили? Пусть даже ради показухи.
— Когда есть деньги, отчего бы не потратить их и на такой рекламный ход.
Ольга побелела.
— И что, многих бы усыновила, дай тебе сейчас миллион?
— Нет, я другая. Я не могу так рисковать собственной жизнью. Кто еще знает, какие там гены и что из них вырастет.
— Вот именно. Других много, знаешь ли. Больше, чем тех, кто рискует.
— Да лучше бы эти голливудские красавицы отдали деньги на несколько детских домов, чем растить в роскоши одного-двоих приемышей.
Тут вмешался Георгий Юрьевич:
— Это утопия, Алена. Эти деньги до детей просто не дошли бы. Или бы их проели за один день. Да, сотни ребятишек однажды наелись бы. И приняли бы витамины. И что потом?
— А ничего. Зато, — обрадовалась поддержке Ольга, — если взять одного ребенка и дать ему гарантированно обеспеченную жизнь, это намного более реальная помощь. И эффективная. Так пусть это будет реклама, увертка от налогов, что угодно. Главное — результат, конкретная, реальная помощь нескольким детям.
— Ладно, девочки, — примирительно произнесла бабушка, разливая чай по кружкам. — Вы спорите ни о чем. Я уверена, Алена так не думает, просто тебя подзуживает, Оленька.
Аленка раскрыла было рот, чтобы возразить, но, поймав испепеляющий взгляд сестры, заткнулась. Георгий Юрьевич облегченно вздохнул. Наконец-то угомонились. А то Ольга уже была готова взорваться.
— Ладно, замяли тему, — сказала Ольга. — Пока я никого не усыновляю. Ни черного, ни белого.
— Вот! — Аленка подошла к ней и чмокнула в щеку. — Рожай своего лучше!
— Бывает, рожают и бросают, — задумчиво сказала Ольга, вглядываясь в пузырьки чая около стенок фарфоровой кружки.
— Ну, в нашей семье таких стерв не водилось отродясь, — уверенно сказала Аленка и открыла коробку бельгийских шоколадных конфет.
Ольга не смотрела ни на кого. А когда она подняла глаза, ей не удалось понять, о чем думает отец. Продолжать тему она не стала.
Георгий Юрьевич вызвался проводить Ольгу на следующий день. Она согласилась — кураж куражом, а приятно, когда кто-то родной и близкий пожелает тебе счастливого пути. Они крепко обнялись. Осталось сложное, глубокое и многоуровневое чувство, что позади остается не пустой город с чужими людьми, а любящие люди. Семья. Это вдруг стало важным.
Глава 11
Все позади. Сборы, проводы. Все позади, и она была этому даже рада. Ждать так долго нового витка и наконец очутиться в нем оказалось волнующим ощущением, сдобренным перчинкой страха ожидания неизвестного и грусти по оставленному за спиной. Все прошло, как ей и обещали. Она заполнила анкету-заявку и отправила ее на предложенную Михаилом Алексеевичем позицию. Не сказать, чтобы она на сто процентов подходила под обозначенные требования, все же опыт работы у нее был несколько в другой области, но в общем ее стаж в «Здоровом поколении» оказался как нельзя кстати. Через неделю ей позвонили для проведения интервью, а еще через три дня сообщили, что она принята и должна приехать в Амстердам для недельной подготовки. А потом — Брюссель — Дакар — Банжул. В Гамбии в Банжульском аэропорту ее должны встретить и отвезти в офис, расположенный в деревне Маракунда, на границе Сенегала и Гамбии. Там сконцентрировались группы беженцев из сенегальской провинции Касаманс, спасающиеся от солдат армии сепаратистов.
Панова ничего не знала ни о Гамбии, ни о Сенегале, разве что слышала о ралли Париж — Дакар. Позиция, на которую ее взяли, на бумаге выглядела весьма привлекательно — координатор проекта. Проект принадлежал фонду поддержки развивающимся странам Африки — ФПРСА. Их штаб-квартира располагалась в Амстердаме, но донорами были очень многие страны, даже Россия кое-что на образование давала. Цели у Фонда были самые разные и менялись в зависимости от нужд страны. В данный момент деньги направлялись на организацию базовой медицинской помощи для групп беженцев. Ольга везла кипу документов с подробностями проекта, но самое главное она ожидала услышать от прежнего координатора, временно работающего там до приезда постоянного персонала.
Перелет из Брюсселя в Дакар оказался утомительным. Рейс по сниженным ценам, рассчитанный на поток туристов не самого высокого класса, был забит до отказа. Узкие сиденья, плотно спрессованные в длинные ряды, орущий ребенок, пинающий спинку кресла, в котором сидела Ольга, превратили полет в череду подсчетов оставшихся до приземления минут. В Дакаре самолет выгрузился частично и тут же заполнился новыми туристами. Одеты, как в униформу. Футболки, шорты цвета хаки и тряпичные сандалии делали туристов похожими на сошедших с конвейера клонов. Перелет в Гамбию для европейцев был куда более дешевый, чем, к примеру, до стран Юго-Восточной Азии, часовой пояс равнялся Гринвичскому, климат — прекрасный, отели довольно дешевы и расположены прямо на берегу Атлантического океана. В совокупности такой отдых был очень привлекателен для людей с малым бюджетом, желающих отдохнуть у моря в теплой стране.
Ольга смотрела бортовой рекламный журнал и попыталась прикинуть, будет ли у нее время посещать красивые отели и рестораны, описанные в проспектах. И будет ли вообще время хотя бы к пляжу выезжать. Пока у нее не было никаких идей насчет распорядка дня и прочего. Как жили экспаты в «Здоровом поколении» в Москве, она имела представление, но, похоже, ее миссия несколько отличалась и по целям, и по месту действия. Даже офис находился не в столице Гамбии, а в глуши, куда только беженцам и интересно наведываться.